Анатол Имерманис - Пирамида Мортона. Роман

Неожиданно занавес опять раздвинулся. Сцена представляла собой жилую комнату. Кровати, стол с остатками еды, несколько стульев, тумбочка с телефоном, радиоприемником и обычным телевизором. А на заднем плане - все тот же огромный телемортоновский экран. В комнате находилось двое до невероятности смешных человечков. Низенький пожилой мужчина с брюшком и лысой, совершенно круглой головой, так и излучающей уютное веселье, и гренадерского роста ворчливая старуха в старомодном чепчике на украшенных бумажными папильотками волосах.

Зрители недоуменно переглянулись. После только что пережитой драмы с трупом, погоней, настигнутым убийцей это зрелище казалось словно невзначай перешагнувшим в театр из другого измерения.

- Телемортон продолжает свою круглосуточную программу по 21 каналу! - раздалось в громкоговорителях.

- Ничего хорошего они все равно больше не покажут, - обратился низенький к старухе. - Спать пора, как ты думаешь, мама?

Старуха что-то проворчала и принялась взбивать подушки.

- А может быть, сначала послушаем, что произошло за это время в мире? - спросил он, включая приемник.

На контрольном экране появились заставки: «Господин Чири», «Госпожа Чири».

- Какая-то чепуха! - провозгласила одна из голливудских знаменитостей. - По-моему, это безвкусица - давать после трагедии комедийную сцену. Пойду, пожалуй, - знаменитость приподнялась, но лишь для того, чтобы придвинуть к себе столик с закусками.

- Не знаю. Возможно, Телемортон просто хочет дать нам передышку, - предположил известный бродвейский комик.

- Я во всяком случае остаюсь! - объявила другая знаменитость. - Через несколько часов допросят Васермута, а у меня нет телевизора.

- Телемортоновского?

- Никакого. Я заядлый враг телевидения. Во всяком случае, был до сих пор.

- Я бы тоже с удовольствием остался, - Дрю Пирсон жадно допил свой кофе. - Но годы уже не те. Пойду спать, - он пытался подняться, его шатало, ухватившись за спинку вращающегося кресла, он беспомощно оглянулся. Подскочили двое телемортоновских санитаров и вывели его.

Я чувствовал себя прикованным к сидению. Безумно хотелось спать, и в то же время я знал, что заснуть не смогу. Как бы сквозь сон я прислушивался к новостям, которые хорошо поставленным голосом сообщал радиодиктор, и даже понимал их смысл. Обычный букет: напряжение не то на Ближнем, не то на Дальнем Востоке, забастовки, визит премьер-министра, совещание «Большой шестерки», Китай кому-то угрожает. Ничего сенсационного, кроме катастрофы в Английском канале.

- Скука! - Чири на контрольном экране с зевком выключил радиоприемник. - Придется спать ложиться, а, мама? Вот, если можно было бы силою мысли перенестись к берегам Англии. Ты слышала, мама, - много человеческих жертв!

- А что там, собственно говоря, произошло? - ворчливо отозвалась госпожа Чири.

- Паром, перевозящий железнодорожный состав со всеми пассажирами из Дувра в Булонь, столкнулся с супертанкером «Атлантик», водоизмещение двести тысяч тонн. Но нам этого не видать, как своих ушей, разве если покажут через неделю в кинохронике. - Он еще раз зевнул и принялся стягивать с себя упорно сопротивляющийся галстук.

Вдруг сцена погрузилась во тьму. Вспыхнул большой экран. Волны, волны. Бесконечное водное пространство, серое в предрассветной дымке. И резкий голос:

- Веду передачу с вертолета Телемортон, Англия, 637. - Видна кабина вертолета. - Представляю вам команду. Пилот Гарри Стэтсон! - В кадре лицо пилота. - Радиооператор Огюст Крамер. - В кадре радист у своих приборов. - А это я, Фрэд Неверкасл, телеоператор! - Видно лицо мужчины, приникшего глазами к иллюминатору вертолета.

Тишина. И море без конца и края. Но вот уже вдали маячат какие-то темные точки.

- Гарри, ты видишь их? - кричит телеоператор. Пилот поднимает к глазам бинокль: - Вижу!

- Это спасательные суда, вышедшие из Дувра и Фолькстона. Они идут на полной скорости, но мы прибудем к месту катастрофы на шесть минут раньше… А вот, кажется, наши коллеги! Как видимость, Франсуа?

- Хорошая! - раздается из динамика другой, хрипловатый, голос. - Мы уже почти над местом катастрофы… Да, забыл представиться. Франсуа Деклав, оператор вертолета «Телемортон. Франция, 855». За нами идут спасательные суда из Булони и других нормандских портов. Но мы опередим их на целых семь минут…

На экране - опять море, потом зрительный зал. Люди сидят, вцепившись руками в спинки кресел. На лицах какое-то странное выражение. Напряжение? Удивление?

Нечто большее. Смятение перед чудом. Я сам тоже ничего не понимаю. Радио сообщило: только что произошло столкновение, а его уже показывают. Я вспоминаю разницу во времени, вспоминаю сверхскоростные почтовые самолеты, о которых рассказывал Мефистофель, и успокаиваюсь.

Опять вода без конца. Но вот она сменилась густой, бурой, липкой массой. Так же, как и море до этого, она не имеет ни конца, ни края. Страшное бурое море с сумасшедшей скоростью скользит по экрану, и вот видны истоки. Серая стена. Накрененная наподобие мотоциклетного трека стена с огромной пробоиной, из которой чудовищным фонтаном бьет нефть. И весь танкер сверху - металлическая улица с трубами и надстройками, почти перевернутая, на отвесной плоскости сотня крошечных людишек, иступленно цепляющихся за что попало. Один из них крупным планом. Чьи-то ноги скользят по палубе, ударяются о сомкнувшиеся вокруг вентилятора пальцы, руки отрываются от вентилятора, отчаянный крик, человек со все возрастающей скоростью летит вниз, кувырком падает в воду. Но эта не вода, это густая нефть. Он пытается плыть, но нефть облепила его целиком, нефть забивает рот и ноздри. Он задыхается, последняя предсмертная судорога, голова исчезает под нефтяной толщей, еще раз всплывает, на этот раз не вся.

Видны волосы, глаза и уши, потом над ними смыкается маслянистая, спокойная, устойчивая жижа.

На контрольном экране зрительный зал. Кто-то бессильно сползает с кресла, стукается о мягкий синтетический пол. К нему бегут санитары.

Сцена. Господин Чири, только что зачарованно глядевший на экран, подбегает к телефону,

- Еще один зритель упал в обморок! Вышлите «скорую помощь»!

Его накрывает голос ведущего:

- Телемортон показывает грандиозную катастрофу в Английском канале. Не будьте эгоистами! Разбудите своих соседей!

На экране что-то непонятное. Ага, это часть тонущего парома, на нем еще несколько вагонов, намертво сцепленных с теми, что исчезают в пучине. На пароме впритык пригнанные друг к другу, как сельди в бочке, уцелевшие пассажиры. Кто-то с трудом высвобождает руку, машет. Кому? Телемортоновскому вертолету, висящему над ним. Но он здесь не для того, чтобы кого-нибудь спасать. Он для того, чтобы снимать, для того, чтобы сидящие рядом со мной знаменитости, позабыв про бренди и закуску, впивались глазами в экран, для того, чтобы посетители театра падали в обморок, для того, чтобы по всей стране полупомешанные от передач и бессонницы люди стучали кулаками в двери соседей: «Скорее! Проснитесь! Телемортон опять передает!» Паром все больше погружается в воду. Люди топчут друг друга, карабкаются на крыши вагонов. Кому-то это удается, остальные уже по плечи в нефти. Тонут.