Александр Абрамов - Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант [сборник; litres]

Обращаться к полиции или к прессе не рекомендуем. Девушка исчезнет навсегда где-нибудь на дне Реки, мистер Мердок не понесет никакой ответственности, как ничего не знающий об этом деле, полиция никого не найдет, и в лучшем случае наш человек в кафе „Жюн“ будет арестован и обвинен в соучастии в похищении и убийстве племянницы. Но этот „лучший случай“ едва ли вас устроит.

Оглашение письма постфактум может, конечно, изменить положение. Ваши голоса и ваш пост останутся при вас, но и мистер Мердок не потеряет своего кресла в сенате. А уж за жизнь племянницы никто не поручится. Мы найдем ее всюду, где бы вы ее ни спрятали, и достойно отплатим за предательство. Даже ваша смерть ее не спасет: мы отправим ее в рай вслед за вами».

Подписано письмо не было. Пока я читал его, Стил лежал с закрытыми глазами, как мертвец.

– Когда ее похитили? – спрашиваю я.

– Думаю, после полудня.

– Значит, она еще в Городе. Шантажистам нет смысла увозить Минни далеко, если придется возвращать ее сразу после выборов.

– Я уже все решил, – не открывая глаз, произносит Стил.

– Что именно?

– Сделать все, что они требуют.

Я склоняюсь над его постелью.

– Откройте глаза, Джемс! Вы еще не умираете, и Минни пока жива. Вы имеете право жертвовать многим ради ее спасения, но не имеете права предавать партию. Не имеете права предавать Город. Если вы так поступите, Мердок станет его хозяином.

– Я не могу пожертвовать девочкой, – шепчет Стил. – Даже моя смерть не спасет ее.

– Кто говорит о вашей смерти?! У нас ночь и день впереди. Мы с Мартином сделаем все, что сможем. Утрите слезы, сенатор. Мердок не Корсон Бойл. И не вызывайте никаких адвокатов, пока не получите от меня вестей.

С этими словами я покидаю палату.

На улице меня поджидает встревоженный Мартин. Из дома сенатора я позвонил в «Омон» и, не вдаваясь в подробности, попросил его срочно приехать к больнице.

– Что? Плохо со Стилом?

– Минни украли, – говорю я. – Чистый киднаппинг, как у вас в Штатах.

– А выкуп?

– Голоса Стила, полученные на выборах.

Мартин не понимает. Я объясняю ему, как можно распорядиться полученными голосами, если подаешь в отставку тотчас после выборов. Короче – пересказываю суть письма.

– Подлец, – возмущается Мартин.

– Хуже.

– А если все-таки рискнуть?

– Как?

– Без полиции.

– Об этом я и думаю. Надо только найти его.

– Ты же знаешь адрес.

– А если Мердока нет дома?

– Скоро ночь. Подождем.

– Наверняка дом охраняется.

– Сколько их? Двое, трое… не больше.

– Значит, поехали.

Мы с Мартином понимаем друг друга. Чтобы спасти Минни, нужно испугать Мердока. А это не просто. В деле, видимо, участвуют трое или четверо дружков Пасквы, да и сам Мердок – бывший шериф. Стрелять они умеют.

Оставляем экипаж недалеко от коттеджа Мердока, просим кучера подождать нашего возвращения, обещая работу на всю ночь. До коттеджа идем пешком, не скрываясь, благо это квартал богачей и ночью на улице здесь никого не встретишь. За решетчатой оградой смутно вырисовываются темные бугры подстриженных кустов и погруженный в ночную тьму дом. Тускло светятся два окна на втором этаже (должно быть, горит керосиновая лампа: ночью электроэнергия не подается даже в этом квартале) и небольшое окошко внизу, рядом с подъездом. Присмотревшись, замечаю сидящего на крыльце человека.

Я подхожу к калитке так, чтобы с крыльца был виден мой силуэт. Мартин, мгновенно поняв меня, осторожно взбирается на ограду. Я издаю тихий свист. Человек на крыльце встает и шагает по утрамбованной дорожке к калитке.

– За кого голосуешь, парень? – спрашиваю я, когда он приблизился.

– Только не за популистов, – отвечает он и, опустив пистолет, подходит вплотную к калитке.

Так и есть. Это их пароль. «Пистолетник» из одной шайки с Пасквой.

– Кто? – хрипит он из темноты.

– Свой, – говорю я.

Парень плотно приникает к чугунной решетке, силясь разглядеть, свой ли? В ту же секунду Мартин кошкой прыгает на него сверху. Не успев даже вскрикнуть, тот валится на траву.

– Готов, теперь не скоро очнется, – еле слышно сообщает Мартин, открывая засов калитки.

– Видишь слабый свет в окнах наверху? – шепчу я. – Там кабинет и спальня Мердока. Наверное, он дома. Внизу охранники. Сколько их, неизвестно. Рискнем?

– Рискнем.

Мы подымаемся по ступенькам к двери. Она чуть приоткрыта: похоже, охранники не боятся вторжения. Пол крепкий, не скрипит, дверь тоже – петли заботливо смазаны. Сразу из темной передней идет наверх неосвещенная лестница. В комнате, справа за столом, – два небритых охранника играют в карты. На табуретке рядом лежит полицейский автомат. Нас картежники не замечают и не слышат.

– Может, обезоружим сначала? – шепчу я на ухо Мартину. – Свяжем. Быстро, бесшумно…

– Нашел кого жалеть! – яростно шипит Мартин. – Да бесшумно и не выйдет. У них автоматы. Лучше шумно, но наверняка. И не обязательно убивать, можно только ранить.

Несколько часов спустя, когда все уже кончилось, я спрашивал себя: а имел ли я право, без всяких ссылок на чужое пространство и время, – имел ли я моральное право стрелять? Что ответил бы я судье? Да, имел. Я стрелял в убийц, спасая жизнь похищенной ими девушки, я защищал свободу Города – ведь голоса Стила, отданные Мердоку, сделали бы того подобием чилийского диктатора Пиночета. Здесь не знают, что такое Чили и кто такой генерал Пиночет. Но здесь хорошо помнят прошлое.

А в ту минуту, когда мы с Мартином стояли с пистолетами в передней Мердока, ни он, ни я не раздумывали о моральном праве.

…Два выстрела взрывают тишину дома. Оба охранника оседают на пол. Мартин, не нагибаясь к раненым, подхватывает лежащий на табуретке автомат. Оружие в полном порядке и готово к бою.

– Подходящая штука для встречи с теми, кто сейчас спустится с лестницы.

– А если это Мердок?

– Вступим в переговоры.

На лестнице наверху показывается человек с фонарем. В руке у него пистолет. Это не Мердок. Нас в темноте холла он не видит.

– Погоди. Может, теперь обойдемся без выстрелов, – шепчет Мартин.

Человек с фонарем приближается, не опуская пистолета.

– Стоп, – говорю я из темноты. – Поставьте фонарь и бросьте пистолет. Руки вверх!

В ответ гремит выстрел. Я успеваю брякнуться на пол – пуля надо мной разбивает стекло входной двери.

Мартин не остается в долгу. Подкравшись к лестнице сбоку, он хватает стрелявшего за ноги. Тот падает навзничь. Фонарь гаснет, но загорается струйка вытекшего керосина. Мы наспех связываем руки лежащему – он молчит, видимо понимая, что кричать бессмысленно: Мартин уже направил на него свой автомат. Из предосторожности мы все-таки затыкаем бандиту рот носовым платком. Струйки горящего керосина затаптываем, чтобы не загорелась деревянная лестница. Остается визит к хозяину.