Джон Адамс - Хаос: отступление?
- Название:Хаос: отступление?
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2017
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-097867-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джон Адамс - Хаос: отступление? краткое содержание
«Хаос на пороге» фокусируется на событиях, предшествующих массовой катастрофе, когда лишь единицы предчувствовали грядущий коллапс. «Царствие хаоса» обрушивает на человечество мощные удары, практически не оставляющие выбора ни странам, ни отдельным людям. «Хаос: отступление?» изображает участь человечества после Апокалипсиса.
В этом сборнике вашему вниманию представлены 22 новые, ранее не публиковавшиеся истории, вышедшие из-под пера Тананарив Дью, Нэнси Кресс, Кена Лю и многих других мастеров современной фантастической прозы.
Хаос: отступление? - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
С неделю назад я видела собаку – крупного зверя, отощавшего от продолжительной голодовки. Ленты серой плесени местами свисали с ее морды – она явно возилась в ней в поисках добычи потверже и покрупнее. Собаки ведь не способны переваривать плесень, не так ли? Никогда с этой точки зрения не интересовалась собаками. Да и с других точек – тоже. Кошки, как я знала, обязаны есть мясо – это важно для их выживания. Но вот как дело обстоит с собаками?
Если судить по той большой черной собаке, которая встретилась мне в серой массе плесени, то, если они и не были полностью плотоядными, плесень явно не ели. Что до других млекопитающих, то и здесь мои сведения ненадежны. Коровы были не плотоядными, а травоядными – это я знала. Но были ли они плесенеядными? Наверное, если бы они наелись этой серой массы, их бы разорвало, но они все-таки остались бы голодными.
Собака едва двигалась от слабости, сдерживаемая к тому же плесенью, которая росла на ее шкуре, но пока, вероятно, не проникла в костную систему. Она показала мне зубы. Я же показала ей ломик, который держала в руках, и этой ночью я спала с желудком, полным собачьего мяса. Мясо было красное, сырое и горячее, гораздо более горячее, чем серый мир вокруг, который укрыл меня на ночь.
В мире более добром с этой собакой мы могли бы стать друзьями. Нас было бы не разлить водой, меня и эту собаку; и мы грудью бы вместе встречали все трудности, стоя бок о бок, и моя рука покоилась бы на голове моего друга, а рядом бы стояла моя дочь, всегда готовая закатить глаза и пожаловаться на состояние своего гардероба. Втроем мы смогли бы вынести что угодно.
Но серый мир отнял у меня Никки в наказание за мою преступную самоуверенность, за то, что я совершенно безответственно полагала, что всегда успею ее спасти. А потом, поскольку мое наказание еще не было исполнено, я должна была жить, и мне для этого нужны были силы, серый мир дал мне эту собаку. Смерть для меня была бы милостью, актом милосердия со стороны серого мира. И хотя этот серый мир казался таким же нежным и мягким, как детское пуховое одеяло, о милости здесь речи не было. В этом мягком беззвучном мире нет места ни милости, ни милосердию.
Не было здесь места и мне, но я все еще двигалась в этом сером мире, и серый мир двигался вокруг меня. Шла я уже долгое время. Я осознавала с тупым удивлением, на которое только и была способна, что я устала. Искать укрытия не было никакого смысла – что могло мне угрожать, мне, женщине, прошедшей через этот серый мир и оставшейся в живых? Не было нужды и в поисках удобств. Я останавливалась там, где мне заблагорассудится, падала на землю и вытягивала уставшие конечности на покрывале из спор и пушистых волокон, которые покрывали поверхность, по которой я шла. Бетон или же клумба – все было покрыто мягким покрывалом плесени.
Утонув в мягком матрасе плесени, я ощутила ноздрями ее сухой, отдающий пылью запах и закрыла глаза. Сон пришел как долгожданный друг, крепко обнял меня и увлек за собой в лучший мир, где я была не одинока, где полный боли и ужаса кошмар, который я переживала в реальном мире, отступил, и где я не подвергалась тому наказанию, которому подвергалась здесь. Если бы я могла, я спала бы вечно.
Спала я так крепко, что не почувствовала ни укола дротика с транквилизатором, ни звука шагов. Не знала, что меня погрузили в грузовик, не видела, как серый мир скрылся за его дверцами.
Я продолжала спать.
Запах антисептика и хлорамина защекотал у меня в ноздрях как давно потерянный друг, успокаивая и придавая сил. Вздохнув, я сквозь туман полусна стала всматриваться в то, что меня окружало. Сны о чистоте в эти дни были столь редки, что, казалось, чистой мне уже не быть никогда; да и весь мир уже никогда не станет чистым. Я не хотела просыпаться, не хотела, чтобы сон растаял как дым.
– Мне кажется, она просыпается.
Голос был мужским, незнакомым и очень быстрым – скорее как черная собака (какой она была вкусной, хотя я и ненавидела себя за то, что убила ее), а не серый мягкий мир, который стал моей вселенной. Я сбросила с себя остатки сна, хотя и не открывала глаз. Нужно было понять, насколько велика угрожающая мне опасность.
Маленькая, способная на предательство часть моего сознания ослабила бдительность, окатив меня теплом неожиданного покоя, утопив в нем мою настороженность. Если здесь голоса, люди, значит, запахи антисептика и хлорамина вполне реальны и не являются ольфакторными галлюцинациями. Хлорамин уже давно не мог существовать в природе, поскольку серая плесень поглотила магазины и пункты чистки. Хотя я иногда и ощущала его запах – мой перенапряженный ум пытался вдохнуть смысл в мир, медленно, но верно сходящий с ума.
Хотела я этого или нет, но мое тело просыпалось. Оно принялось посылать сигналы в мой мозг, говоря: «Тебе нужно в туалет» и «В сгибе твоей левой руки боль». Боль была просто воодушевляющей, поскольку такая боль и в таком месте могла означать только одно – внутривенное вливание. Я знала, что обезвожена: все источники поверхностной воды уже давно были покрыты слоем серой плесени, и уже много месяцев не лил дождь. Снова засуха. Вообще, здесь стояла сухая теплая зима, благодаря тому что люди, легкомысленно закрыв глаза на глобальное потепление и его последствия, изменили на Земле климат, хотя пришедшая плесень превратила вопрос о подъеме уровня моря в вопрос чисто академический. В других частях страны я бы замерзла. Да и плесень бы замерзла тоже. Но здесь, где сухая равнина встречалась с непреклонным Тихим океаном, моим единственным врагом была жажда.
Во всем этом была чистая ясная красота. Жажда была единственной вещью, способной убить плесень, уничтожить и оставить лежать безжизненно на мостовой. Пламя выжигало ее скопление, но споры были способны выжить и в огне. Обезвоживание, с другой стороны, было бичом, после удара которым плесень была не способна возродиться. И обезвоживание было казнью, которую я заслужила. Но появилось это место, этот запах чистоты, эта игла в моей руке. Кто-то спасал меня, и я не знала почему. Мне же предназначается совсем другое!
– Она что-нибудь сказала?
Теперь это был голос женщины, более пожилой и неторопливый, чем первый, но словно дрожащий от многих ужасных воспоминаний. Это был голос, чья обладательница видела то, что нельзя забыть, и делала вещи, коих уже не изменить (собака, черная собака в сером мире), и он был ближе мне, чем любой другой человеческий голос, который я слышала с тех пор, как умерла Никки.
Ее у меня забрал серый мир. Со временем он забрал все.
– Пока нет, – произнес первый голос. – Она страшно обезвожена, а если учесть недостаток питания, так это просто чудо, что она еще жива.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: