Джон Адамс - Хаос: отступление?

Бен Х. Уинтерс. Его роман «The Last Policeman» удостоен «The Edgar Award» и «Amazon.com Best Book 2012». Другие работы: «The Secret Life of Ms. Finkleman» (номинировался на «The Edgar Award»), сиквел «The Mystery of the Missing Everything», психологический триллер «Bedbugs», два пародийных романа: «Sense and Sensibility and Sea Monsters» (бестселлер «Нью-Йорк таймс») и «Android Karenina». Журналист, драматург. Живет в Индианаполисе и на сайте BenHWinters.com.

Пи медленно поднимается на ноги, покачиваясь и испытывая покалывание во всех частях тела; невозможный, немыслимый голос Бога заполняет все ее существо.

«СЕЙЧАС!» – говорит Бог, и громовой голос, мелодичный и мощный как басовые ноты органа, разносится по окрестностям, подобно звуку канонады.

«СЕЙЧАС НАЧНЕМ!»

Только представьте себе, что она должна чувствовать: наконец, после ожидания длиной в жизнь в ее сознании – и ошибки быть не может – звучит величественный всепобеждающий голос всемогущего Бога.

Выпрямившись, ошеломленная Пи стоит, превозмогая дрожь, и, осматриваясь, вглядывается в пространство по ту сторону стены, где на окраинах мерцает огонь костров. Сзади нее – башни города. Она не видит Бога; она знает, что он не явится ей воочию. Смущенная и подавленная, Пи понимает: Бог невидим, но слышим. Именно так Его всегда описывали те, кого она знала – Бог вездесущ, но не для желающих видеть, а для понимающих и принимающих.

Пи не видит Его, но наконец – как долго она ждала этого! – слышит. Слышит, как Он говорит, как голос Его разносится вокруг подобно волнам бесконечного океана.

«ГОТОВА ЛИ ТЫ ПРИНЯТЬ МЕНЯ, КАК Я ПРИНЯЛ ТЕБЯ, ДИТЯ МОЕ?»

О, этот голос, уверенный и сильный. Голос зверя, голос святого, голос нежного, готового приласкать гиганта. После стольких лет отсутствия этот голос звучит как легкое дуновение ветерка, щекочущего поверхность спокойного пруда. После горя, страданий и страха последних двух дней он смягчает ей душу и возвращает ей жизнь. Подняв голову, Пи вдыхает запах кипящей серы, несущийся с окраин. Она все еще стоит у стены, куда они с Робертом носили тела, чтобы похоронить. Они поставили себе задачу похоронить все трупы, тела всех людей в мире, за исключением собственных. Но потом Роберт неожиданно напал на нее, чтобы и ее причислить к уже захороненным, но в ней неожиданно родились невероятные силы и, повинуясь инстинкту, Пи использовала их, перебросив Роберта через ограду, где и он стал жертвой смерти.

Теперь все это кажется сном, от которого она наконец пробудилась. Голос Бога – это новый день. Голос Бога – это занавес, поднятый над миром мертвых.

«МЫ СОЗДАДИМ НОВЫЙ МИР», – говорит Бог, и его голос звучит как колокол, возвещающий приход нового дня. Роберта больше нет, и никого больше нет, и осталась только она, одна – тринадцати лет от роду, последний человек в этом мире, и наконец – с Богом, которого она ждала так долго.

«ТЕПЕРЬ ТЫ ЕДИНА И НЕДЕЛИМА, А ПОТОМУ МИР МОЖЕТ НАЧАТЬСЯ», – говорит Бог, и голос Его звучит словно колокол.

– Но что это значит? – шепчет Пи.

«РАБОТА, ДИТЯ МОЕ. ПОРА БРАТЬСЯ ЗА РАБОТУ».

Волна радости охватывает Пи. Ну, конечно же! Да! Именно так! За работу!

Она отворачивается от стены, окружающей окраины, и, повернувшись, быстро идет к городу.

Все умерли вчера утром. Все слышали голос Бога; все, но не Пи. Несколько лет назад Бог начал говорить людям мира, когда и как они должны «обратиться в обратимое», и вчера все повиновались. Теперь же жива только Пи, и она держит путь через оставленный позади мир, назад, в опустевший город, чувствуя, как наливаются в ней силы, с каждым шагом все более уверенная в себе, все более мощная и властная.

Потому что наконец Бог говорил с ней. Не и с ней тоже . А только с ней.

«ДИТЯ МОЕ!» – говорит Бог, и, остановившись, Пи оборачивается и поднимает голову, словно хочет принять в себя все сияние солнца.

«ВСЕ ПРИШЛО В УПАДОК».

На мгновение ей овладевает беспокойство. Она морщит лоб и моргает. Мир пугает Пи, и она не понимает, что Бог имеет в виду. Но Бог лишь повторяет: «УПАДОК!» И тяжкая печаль звучит в его голосе. Упадок.

Но стоит Пи войти в город, как она уясняет, что имел в виду Бог. Не в том дело, что все умерли и мир опустел. Мир всегда пребывал в упадке , и именно это Пи видит теперь; всегда, но она этого не замечала.

Она продолжает идти – туда и сюда, поворачивая на перекрестках налево и направо, обходя пустые автомобили, пробираясь под тентами у входа в безлюдные магазины. Бог не сказал, куда ей идти, она сама выбирает свой маршрут.

Упадок . Пи оказывается на маленьком островке безопасности в самом центре города, в тени тощего бурого дерева. Она видит, как мал мир, каким крошечным был он всегда. Мир, о котором она всегда думала как о чем-то огромном и сложном, оказался размером с мяч, с детскую игрушку. Простой рисунок на страничке их тетрадки.

И этот мир пришел в упадок . Дома обветшали. Дома уносятся стенами далеко ввысь, но они уже просели, а стекло потрескалось и покрылось пятнами. Дверные балки провисли. Куски камня выпали из оббитых по краям карнизов. Статуи отцо – основателей города, слегка склоненные, стоят тут и там, возвышаясь над заброшенными улицами, но они проржавели и покрыты птичьим пометом.

Мир, который Пи так любила, единственный мир, который был ей знаком, открылся перед ней таким, каким был на самом деле – старым и пришедшим в упадок.

«НАЧНЕМ!»

– Начнем? Но с чего и как?

Но Бог просто повторил: «НАЧНЕМ!»

Пи улыбается. Это даже не улыбка, а смешок; в конце концов, Пи – еще ребенок. Несмотря на то что она уже пережила и переживает сейчас, она все еще подросток. Еще на прошлой неделе она носилась по дворам, дерзила родителям, и дикая радость сменялась в ней ребяческой раздражительностью. Только прошлым вечером Роберт проник в ее спальню, признался, что втюрился в нее, и попросил разрешения поцеловать. И она разрешила.

Другая жизнь – другие времена.

«ДИТЯ! ДИТЯ МОЕ!»

Это не приказ. Бог ни на чем не настаивает. Это предложение, высказанное с любовью в голосе, нежная просьба. Ответ на это может быть лишь один. И Пи приступает.

Назовем это утром первого дня.

Одну за другой Пи осматривает наклонившиеся бурые башни. Переходит на другую сторону улицы от дома 32. Здесь жила Арно, ее подружка, милая смешная девочка со смеющимися глазами (теперь она мертва, как и все).

Здание пусто. Дверь полуоткрыта. Подобная молнии трещина прошла по центру стекла в одном из окон первого этажа. Пока Пи рассматривает дом, с балкона пятого этажа на землю сыплется ручеек ржавчины, похожий на грязный снег.

«ДИТЯ МОЕ!» – произносит Бог. Пи, моргнув, начинает. Вперив взгляд в неприглядную башню камней, которую представляет собой сейчас дом 32, и почувствовав вдруг тот же самый неожиданный прилив сил (который помог ей противостоять нападению Роберта), она вытягивает руки по направлению к дому, развернув ладони и пальцы, и сейчас же здание начинает обваливаться: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, кирпич за кирпичом, панель за панелью, камни и стекло – все сползает вниз, разбивается, и само здание с рокочущим грохотом опадает внутрь себя этаж за этажом. Пи совсем по-девчоночьи взвизгивает и, спохватившись, прикрывает рот рукой, пораженная произошедшим и удивленная теми разрушениями, которые она только что учинила.