Джон Адамс - Хаос: отступление?

Физиономия байкера была разрисована татуировкой под японского демона. Он сунул ключ в сумку, притороченную сбоку к сиденью мотоцикла, и потянулся за мачете.

Все, что Уитмен мог сделать, так это попытаться удержаться на дороге. Спустя десять лет после конца света ямы и выбоины на асфальте превратили вождение в занятие крайне опасное, причем в любое время суток. Сейчас, когда один псих явно собирался убить его, а шестеро других виднелись в зеркале заднего обзора, Уитмен, конечно же, ехал чересчур быстро. Попади колесо в дырку – они либо перевернутся, либо остановятся. А для остановки у них время не самое удачное.

– В бардачке! – крикнул Уитмен, хотя не был уверен, что Грейс его услышит из-за криков мальчишки на заднем сиденье.

– В бардачке!

Он попытался столкнуть байкера с дороги. На такой скорости его громыхающий вэн был довольно неповоротлив, но все равно он весил гораздо больше, чем латаный-перелатаный мотоцикл Демона. Уитмен резко крутнул руль, целясь прямо в этого ублюдка, но ничего не вышло. Байкеру пришлось двумя руками ухватиться за руль, но его машина была более маневренной, чем вэн, и легко избежала столкновения.

– В бардачке!

Грейс наконец, похоже, поняла, что именно он кричит. Она открыла бардачок, и оттуда вывалился тяжелый револьвер. Она подхватила его, не дав ускакать в сторону, и уставилась, словно впервые видела пушку.

Может, и впервые – Уитмен ничего не знал о ней, кроме того что на тыльной стороне руки у нее вытатуирован знак плюс. Накануне он забрал ее и Боба в Атланте, и теперь сопровождал в медицинский лагерь во Флориду. Со вчерашнего дня они много не разговаривали.

Демон между тем вновь взялся за мачете. Как ни жал Уитмен на газ, мотоциклу нетрудно было сравняться с его машиной.

– Что мне делать?

Ответить шанса не представилось. Мачете мелькнуло со свистом и глубоко ушло в резиновые прокладки оконной рамы. Уитмен вовремя отклонился и спас кончик своего носа. Кубики битого автомобильного стекла скатывались с его рубашки и плясали на полу кабины. Впереди была развязка, которая вела на шоссе 75. Может быть, там будет безопаснее – с больших магистралей правительство стащило большинство брошенных машин. Может быть…

Мачете глубоко застряло в прокладках, и Демону пришлось выворачивать свое оружие – непростое дело, когда нужно еще и мотоциклом управлять. Он освободил лезвие, но мотоцикл завилял и отстал от машины на ее целую длину.

Уитмен свернул на боковую дорогу, дал максимальную скорость и вошел в вираж практически на двух боковых колесах, затем, с тошнотворным грохотом, вернул вэн в горизонтальное положение. Перед ним открывалась прямая дорога из шести полос, совершенно пустая. Даже поверхность ее была в приличном состоянии, почти без выбоин.

Позади него, выстроившись в ряд, рычали еще шесть мотоциклов. Впереди ехал главарь в кожаной куртке с оленьими рогами, пришитыми к рукавам. Рядом – Демон.

Демон начал очередную попытку, увеличив скорость и бросив мотоцикл вперед. Положив мачете перед собой на руль, он атаковал.

На заднем сиденье продолжал кричать Боб. Всю ночь он молчал, словно язык проглотил. Теперь же не может заткнуться.

Демон вновь появился у вэна – Уитмен видел в боковое зеркало, как тот, увеличиваясь в размерах, неумолимо приближается. Демон ухмылялся, и его белые зубы сверкали, оттененные нарисованными на физиономии клыками.

– Дай мне… – хотел сказать Уитмен, но закончить не смог.

Демон был уже вровень с кабиной и занес мачете для удара. В это время Грейс перегнулась через Уитмена, заслонив тому обзор, и, наставив револьвер прямо в лицо ублюдку на мотоцикле, нажала спуск.

Вспышка и грохот едва не лишили Уитмена чувств. Он из последних сил удерживал машину, хотя голова его была полна дыма. Грейс уронила револьвер Уитмену на колени, и он почувствовал, как горячий ствол коснулся его колена.

Он попытался прийти в себя. Слух ему сразу не вернуть, но видеть он должен: проморгавшись и протерев глаза, Уитмен наконец стал различать дорогу. И вовремя – вэн едва не влетел в бетонный разделительный барьер.

Потом он глянул в зеркало и увидел, что байкеры затормозили и остановились, прекратив преследование.

Мотоцикл Демона лежал на дороге, и колеса его бешено вращались. Сам же ездок неподвижно лежал на асфальте с рукой, нелепо подвернутой под тело.

Месяц назад – десять лет спустя после того, как начался Кризис, и вскоре после конца света. Время не так много значило, как раньше.

В деревьях звучала музыка. Негромко лились патриотические песни. Деревья были поддельными, а музыка просто заполняла тишину.

Под землей, на глубине в одну милю. Пропасть между тем, что было, и тем, что есть. На поверхности – многие мили бездорожья и заброшенности. Расстояния стали гораздо длиннее, чем были раньше.

Ожидая своей очереди, Уитмен придремал на удобной деревянной скамье. Сверху нечто, похожее на солнце, изливалось теплом на его лицо. Только, конечно, это не было солнце. Это была кассета прожекторов, закрепленный на потолке бункера.

Вашингтон перебрался под землю. В ожидании ядерного апокалипсиса подземелья под столицей были построены давным-давно. Гораздо более безопасные, чем необходимо в условиях этого, конкретного Кризиса. Вниз они впустили все необходимое – пищу, воду, ядерный генератор. Даже персонал, секретарей и клерков. Правительство должно работать – кто-то обязан отвечать за все!

– Вас ждут, мистер Уитмен, – сказала секретарша, молодая женщина в блейзере и твидовой юбке. Увидев, что он открыл глаза, она улыбнулась.

Уитмен встал – немного быстрее, чем нужно, и сейчас же позади себя услышал движение: подбитые каучуком подошвы скрипнули на плитах пола, клацнула винтовка, снятая в сплеча.

Уитмен обернулся и посмотрел назад. Этот солдат никогда не улыбался. Делая все возможное, чтобы особенно не маячить перед глазами Уитмена, он, тем не менее, постоянно находился рядом. Куда бы Уитмен ни направился в вашингтонских бункерах – в туалет, в собственную спальню, – солдат был при нем. И все дело было в татуировке на запястье уитменовой руки – знак плюс.

Анализов, которые могли бы обнаружить у человека прионную болезнь, обращавшую человека в зомби, не существовало. Не существовало и специфических симптомов ее приближения. Инкубационный период мог длиться двадцать лет, а потом, однажды, как гром среди ясного неба – раз! И ты зомби. Глаза твои наливаются кровью, ты забываешь свое имя и нападаешь на любое живое существо, которое встречается на твоем пути.

А может получиться и иначе. От прионов ты чист всю свою жизнь. Живешь нормально, полностью здоров. Но здоровье не играет никакой роли, если на твоей левой руке, на ее тыльной стороне, ставят знак плюс. Здоров ты или нет – неважно; главное – знак.