Марина Малашкина - Я познаю мир. Криминалистика

Узнав об этом, Рухомовский отправляется в Париж. Хохманны заплатили ему всего пять тысяч золотых франков, а с Лувра получили – двести тысяч. Но он едет не за деньгами. Он едет доказать, что не был участником обмана.

Тиара

Руководство Лувра отказалось признать свою ошибку, хотя Рухомовский показал свои чертежи и эскизы к тиаре. Тогда ювелир, взяв инструменты, повторил орнамент один к одному! Пораженные специалисты по Древней Греции вызвали директора музея. В марте 1903 года тиару сняли с экспозиции.

Цирк Барнума, возивший по Европе коллекцию подделок, попросил продать тиару за 200 тысяч золотых франков, но работники Лувра отказались. Им было неприятно даже упоминание о тиаре.

Криминалисты давно пользуются открытиями ученых-химиков для своих исследований. Как только Михаил Васильевич Ломоносов создал в XVIII веке в Академии наук химическую лабораторию, криминалисты стали проводить в ней судебно-химические эксперименты. Именно в Академии наук возникла судебная экспертиза документов.

Чаще всего химиков просили проверить подлинность золотых и серебряных вещей или отличить фальшивые деньги от настоящих.

Экспертиза по делу о поджоге фрегата в конце XVIII века дала толчок к научным работам по самовозгоранию некоторых веществ. Ведь, как было доказано, фрегат никто не поджигал – пропитанная маслом сажа для малярных работ загорелась сама.

В конце XIX века известный русский химик Дмитрий Иванович Менделеев придумал способы защиты денег, документов и марок от подделки.

Сам управляющий Государственным банком письменно просил Менделеева помочь разоблачить мошенников. Ученый за несколько месяцев справился со сложнейшей задачей.

Менделеев придумал вводить в бумажную массу и в массу типографской краски чернила. Бумага приобретала синевато-серый цвет и чувствительность к свету и химическим реактивам. При травлении бумага изменяла свой фон. Предложение ученого было принято в 1872 году. Но… мошенники скоро научились вытравлять на марках знаки погашения. Они делали это столь искусно, что отличить фальшивку от настоящей марки мог только специалист. Менделеев опять взялся за работу.

Вскоре, в мае 1890 года он придумал печатать марки в две краски. Состав красок делал их непрочными и они легко разрушались, когда мошенники пытались убрать штемпель погашения.

В конце XIX века в Кремле проводились раскопки – археологи искали библиотеку русских князей, привезенную из Византии княжной Софьей. Раскопки ни к чему не привели., но археологи вспомнили о находке 1845 года.

Тогда рабочие, строившие ледники для церкви в Московском Кремле, нашли медный сосуд с железной рудой, пузырек с ртутью и 400 кусков кожи. Эти куски были свернуты в трубки, а на некоторых висели печати XIV века из свинца и воска.

Химики конца XIX века – ни отечественные, ни европейские – не смогли прочитать «пустые» рукописи – на их поверхности не осталось видимых следов чернил. В конце 1894 года в лабораторию Императорской Академии наук пригласили химика Е. Ф. Буринского. БуриНский внимательно исследовал куски кожи и вскоре, используя открытый им метод цветоделения, получил изображение букв, которых давно не существовало, и прочитал древние документы!

Когда–то кожи были светлыми, а надписи на них – черными. Постепенно, под воздействием воды цвет всей кожи изменился на более темный. Но чернила смывались постепенно, и места под буквами начали темнеть позже, чем фон. Поэтому между цветом надписи и самой кожи есть различие, незаметное глазу, но существующее на самом деле. Как же «увидеть» и различить два близких друг к другу оттенка цвета?

Буринский изготовлял несколько негативов, фотографируя документы, потом совмещал несколько пленок и увеличивал разницу в оттенках в несколько раз. Если изготовить отпечаток на бумаге с суммированного негатива, то на коже «проявятся» буквы.

Открытие метода цветоделения и его возможности ученые того времени сравнивали с открытием микроскопа. А Императорская Академия наук наградила Буринского премией имени М. В. Ломоносова.

Многие химики из Франции, Англии, Италии, Германии и Швеции пытались ответить на вопрос – как распознать следы яда в организме человека. Они работали над этой проблемой десятилетиями и провели тысячи экспериментов. Они искали химические вещества, которые соединяясь с различными ядами, дадут различные оттенки цвета.

Существовавшие методы определения ядов не устраивали ученых. Ведь некоторые яды как, например, аконитин или бруцин, химики продолжали пробовать на вкус. Аконитин нельзя ни с чем спутать, настолько необычный у него вкус: парализующе-жалящий. А вкус бруцина напоминает вкус сушеной апельсиновой корки. Конечно, химики и криминалисты знали, какое вещество каким образом можно пробовать, не рискуя отравиться. Но неспециалисту экспериментировать подобным образом было рискованно, ведь у такого яда, как цианистый калий, смертельно ядовита всего одна капля.

Химиками было найдено вещество, придающее морфию оливково-зеленый цвет, переходящий в голубовато-фиолетовый, а затем опять в оливково-зеленый, но с красной каймой. Это же вещество, соединяясь с героином, дает светло-голубую с зеленоватым отливом окраску, которая вскоре переходит в оливково-зеленую. А как быть с другими ядами?

В 1906 году русский ботаник М. С. Цвет пропускал через колонку – узкую стеклянную трубку с мелом – растительные вещества с натуральными красителями. Он попробовал лить сверху в колонку воду. И тут Цвет заметил, что пестрые краски, которые впитал мел, ползут вниз по колонке с разной скоростью. Оказывается так просто разделить смесь на составные вещества!

Метод Цвета был назван «хроматографическим» анализом от греческих слов «хрома» – цвет и «графо» – пишу. Суть открытия Цвета состоит в том, что любое химическое вещество можно разложить на составные части путем хроматографии. Если же составные части окажутся бесцветными, то ультрафиолетовые лучи помогут «увидеть» их в колонке. В 50–60 годы колонки Цвета заменили на фильтровальную бумагу, но сам метод остался без изменений.

Первую судебно-фотографическую лабораторию в Петербурге основал в конце XIX века судебный фотограф Буринский, причем на собственные средства. Это было первое научно-экспертное криминалистическое учреждение в России.

Но лаборатория бедствовала без денежных средств – чиновники прокуратуры и судов не верили в науку и научные методы исследования доказательств. Они считали, что могут обходиться без криминалистической экспертизы.