Ярослав Горбачев - Шестерёнки Нового мира (СИ)

Вспомнились все те подначки, попытки вывести из себя. Не для того ли это делалось, чтобы он сейчас с готовностью заглотил наживку? Не доверяя до конца себе, Валера скопировал сообщение и все свои сомнения в общий чат.

Он не собирался этого делать, но ненадолго забылся: усталость давала о себе знать. Очнулся где-то около двух часов ночи, резко открыв глаза и сжав пальцы на рукояти пистолета, который не отпускал ни на секунду. Причиной пробуждения стало ворчание Тени.

В пространстве перед кроватью будто из ниоткуда появлялось нечто, похожее на облачко дыма. Постепенно оно становилось всё более видимым, принимая антропоморфные очертания. Напротив того места, где должны были быть рот и глаза, сформировались пустоты.

Призрак еле слышно засмеялся, по его «телу» прошла лёгкая рябь.

— Ну у тебя и рожа, ёмана! Типа, будто привидение увидел!

— Какая есть.

— Да ладно тебе, подколоть уже нельзя…

— Я, между прочим, спал. Мог бы и уважение проявить, к начальственному сну-то! И чего долго так?

— Чего-чего… Вот нет бы спасибо сказал, ёмана! Я ж на это, благо общее, туда-сюда, трудился то! Чё, не хочешь знать, чего интересного разнюхал?

— Евген, закругляйся с шуточками, не до них. Давай к делу. Времени в обрез, и так уже столько про… теряли.

— Зануда ты стал, Валера. Ну тогда, эта, слушай сюда. Счас всё как есть расскажу, как космические корабли бороздят то, что они бороздят…

Валера присел на кровати, призрак приблизился к нему, зависнув буквально в нескольких сантиметрах, и начал неспешно пересказывать всё то, что успел узнать за время нахождения на вражьей базе. Всё-таки, эта частичная материализация оказалась дико полезной штукой, позволившей не тащить с собой ведьмочек во вражий лагерь для связи с Евгеном. А замаскированный под штандарт переносной Алтарь гноллов позволил лазутчику облазить у поселковых всё, проверить буквально каждую щель без какого-либо ущерба для себя.

— Сначала по этим, Главный который и второй, пучеглазый. Так и не узнал, как его там. Ты ушёл, а они, ёмана, стали перетирать, что же делать вообще, можно ли нас грохнуть, и если можно, то когда лучше.

— Ну, как и ожидали.

— Да, но ты послушай, ёмана! Эти козлы нас дураками обозвали. Типа реально хотели нас с Тимуром использовать, чтобы рассорить всех, а потом Базу захватить и всё к рукам прибрать. А потом ты пришёл и всю малину им поломал. Это подумать только, ёмана…

— Бдто другого ожидал. Неужто рассчитывал, что вам бескорыстно помогать будут?

— Не, ну конечно нет, я ж не тупой совсем. Но мы там думали, туда-сюда, что они нам помогают чтобы эти, как его, отношения наладить! Дипломатические. Торговля там, понимаешь, помощь друг другу, все дела. Да и куда бы им, против нас-то лезть… С дубинками своими. Ничего не построили и не умеют.

— Так потому и не умеют, что вместо того, чтоб сообща хозяйством заниматься, трудиться на коллективное благо и развиваться, всю дорогу друг с другом грызлись за власть. И половину народу под прицелом держат, чтоб не разбежались или начальству глотку не перегрызли. Такое бы работало, если бы имелось много дармовой силы рабочей и возможность её неограниченно применять, как там во всяких Египтах древних или Грециях. А у нас тут людей шиш до ни шиша, кто после свечения очнулся и первые дни пережил, и ресурсов мало. Так что не мудрено, что мы их обогнали. У нас все более-менее дружно и на совесть работали, не из-под палки, каждый понимал, что для себя старается. Да и плюшек им наверное никаких не перепадало, как нам, за контакты и союзы. Этим такое и в голову прийти не могло.

— Ну да, ёмана…

— Конечно да, это очевидно же. Ты давай, дальше-то продолжай. То дела былые, а я бы хотел узнать, чего в будущем от них ожидать.

— Так чего тут ждать, ёмана… Перетрухали все, думают, мы пришли наезжать, за те дела. Не верят, что так просто всё спустим, подвоха ждут. Собирались сначала просто заманить, разделить и кокнуть, всех по отдельности, но демонстрация с бронепоездом и пулемётом того, переубедила. Ещё и не уверены, что все их поддержат…

— Ну-ка, ну-ка. Тут давай, поподробней, пожалуйста.

— Так а что, подробней. Я так понял, они народ подогревали, мол, фраерки придут понты гнуть, надо их на место ставить. А тут, вместо этого, люди в моднейшей форме, всякие штуки эти, туда-сюда, пушки крутые, бронепоезд с танком… Народ-то и призадумался, даже те, кто всем доволен был. Я ведь и этих послушал тоже.

— Ну и что говорят?

— Так аё говорят… Пока не знают ничего. Сравнивают, что Главный на уши навешал, с тем, что есть. Им, конечно, запретили с нашими трепаться. Мол, осторожнее, опасные они. Но кто ж верить этому будет? Народ потиху и расспросил. А наши молодцы прямо, ну всё как надо расписали. Так, что теперь поселковые очень сомневаются, не все, но многие. Ведь девки-то и все прочие эти, ёмана, преференции, они только для приближённых, а остальным кукиш с маслом и работа. Некоторые только и тому рады, что в бараки к рабам не сажают…

— Бараки? К рабам?

— Так эта, ёмана. Все, кто не бойцы, а работают, их по баракам посадили. Мол, зарабатывайте на то, что мы вас защищаем-оберегаем, и от чужих и что сами не кокаем. Вот там народ и сидит.

— И чего народ?

— Так а чего. Подкоп копают. Но ещё не готов ни фига, и они всё равно не знают, чего потом делать. Да и народ в основном того уже, не очень, самых дерзких и буйных либо тю-тю давно, либо сломали. А остальные так, ни рыба, ни мясо. Но если свободу пообещать, думаю, с нами будут.

— Прекрасно, нечего сказать… Что ещё? Сколько верных Главному, тех, кто за него ляжет, случись что?

— Десяток где-то. Кому назад пути нет, и кто из особо близких. Остальные — сомневаются.

— Немало. Но думал, больше будет.

— Ну да.

— Где кто сейчас, кто меня сторожит?

— Главный в Казарму попёрся, спать, видимо. Тебя караулят трое, в соседней комнате засели. Ещё этот, пучеглазый, повсюду шарится, вынюхивает, следит… Его все бояться, до жути просто.

— Ясно… А мне тут одну записку подснули, тебе не говорили про это?

— Чего ж не говорили, ещё как говорили, ёмана. Они сами и сделали, Главный с этим, ну ты понял. Хотели развести тебя наших поднять, местных чтобы начать гасить. Тогда они все бы сразу против и вписались. И пофигу уже было бы, кто сомневается, а кто нет. Когда кричат «наших бьют», думать мало кто будет.

— Да… А часовые, кто там бодрствует вообще?

— Да куча народу, почти все. В основном наших и тебя пасут, чтобы мало ли чего. Часовые из тех, кто не особо надёжный, помню, про это говорили. Убрали подальше, чтобы под ногами не мешались и лишнего не увидели. Там по периметру их человек десять, парами. А из верных, трое караулят тебя, и дюжина ещё остальных. Несколько тех, что на виду, а остальные по соседним комнатам затаились.