Шлифовальщик - Ложка дёгтя

— Для чего подзаряжают обонточку? — спросил я, вспомнив, что Махамет дал мне некоторые вещи для подзарядки.

Павел на некоторое время задумался:

— Чтобы она могла функционировать, — выдал наконец он. — Только её заряжают не энергией.

— А чем?

— Как бы объяснить… У нас в мире материя существует в движении. Мы считаем, что это единственная форма существования материи. Энергия — количественная мера движения. В Миогене открыли несколько сотен других форм существования. У них свои количественные меры — аналоги энергии. Вот ими и подзаряжают.

— То есть у «Смежности» есть зарядные станции или что-то вроде того? — несмотря на недостаток образования догадался я.

— Вроде того, — улыбнулся Павлик.

Вот и ещё одно злостное нарушение законов природы. В том, что Гриша или Петрович развяжут Смирнову язык, и он покажет местонахождение этих станций, я не сомневался. Меня беспокоило другое — то, что нарушались законы не только природы, но и бытия. Онтологические законы, которые ещё не прописаны в Естественном кодексе. При хорошем адвокате у Смирнова и иже с ним есть шанс выпутаться. Если так и дальше пойдёт, из-за прытких дилаперов нашим государственным деятелям придётся вводить новые статьи в Естественный кодекс, онтологические.

— Кстати, ты нашёл свою истину? — ехидно спросил я философа.

— Найдёшь тут с вами! — проворчал тот.

— Чем же мы тебе помешали?

— Своей ограниченностью! — начал заводиться Павел. — Защитники законов природы! Тайны мироздания свести в Кодекс, это же тупость! Правильно говорят, что мир рухнет, когда обществом буду править не творцы, учёные или поэты, а юристы. Вот мы и дожили до таких времён: мирозданием занялись следователи и сыскари!

— А что тут плохого? — возмутился я. Не люблю учёных споров, но за живое меня задело. — Ты хочешь, чтобы всякая дилаперская сволочь курочила законы природы? Чтобы любой человек мог летать, становиться невидимкой, проходить сквозь стены?

— Хочу! — сощурился Болотников. — Из любого правила всегда есть исключение. Для любого закона всегда найдётся явление, которое нарушает этот закон. И возникает новая теория, новый закон, который учитывает и предыдущий, и исключение из него. Это диалектика, единство противоположностей!

— По твоей диалектике убийца — тоже исследователь? Есть статья Уголовного кодекса об убийстве, а он — исключение. Думаешь, появится новый закон, одновременно карающий за убийство и разрешающий его? Хотел бы я прочесть такой закон в первой редакции!

— Законы природы зря передоверили юристам, — стоял на своём Павел. — Природные законы тем и отличаются от общественных законов, что они существуют объективно, независимо от нас.

— Ну почему же, — ядовито улыбнулся я. — Онтроника управляет этими законами. Если взять её на вооружение нашим деятелям, то скоро законы природы будет Государственная Дума принимать!

— Какой кошмар! — схватился за голову Павел, видимо, представив, как принимается закон Кулона в первом чтении.

— Вот поэтому мы и охраняем законы природы, — улыбнулся я, — чтобы жизнь была стабильной. Ведь любые законы нужны, чтобы регулировать процессы, будь то природные или общественные. А без законов будет хаос и анархия.

— Вы — неучи, которые, вместо того, чтобы постигать новое, решили законсервировать уже имеющееся! Мракобесы! Миоген мог бы дать нам столько нового!

Павел даже вскочил со своего кресла. Я не стал его удерживать.

— Ты пойми, — перешёл на «ты» философ, но я не стал его осекать, — у них уникальная цивилизация. Чтобы достичь благополучия, они не изготовляют железки, не выращивают жратву. Они управляют фундаментальными философскими категориями: причиной и следствием, количеством и качеством, сущностью и явлениями, содержанием и формой. Зачем расширять город, если можно изменить свойства пространства и в одной квартире поселить тысячу человек, и они не будут друг друга даже замечать? Зачем делать автомобиль, если его можно материализовать? И, вообще, зачем он нужен, если можно просто переместиться туда, куда надо?

Я понял, что философу нужно выговориться, и не стал прерывать его.

— Онтроника могла бы дать столько всего нашему миру! Мы бы забыли о страхе смерти: ведь мёртвых можно оживлять. Мы бы забыли о болячках — есть ремницы, лечащие от всего. Голода бы не было — ведь пищу можно выдумывать. Мы бы могли не мучиться выбором — есть множило, которое позволяет сделать множественный выбор. Мы бы могли исправлять ошибки прошлого, изменяя прошлое с помощью следственно-причинной связи.

Философ так раздухарился, что даже прикурить не смог с первого раза.

— А сколько новых знаний можно получить из Миогена! Основной вопрос философии можно снять — ведь сглажник стирает грань между материей и сознанием. Мало того, он может сгенерировать тысячи промежуточных форм между ними. Можно внедрить в нашу жизнь многовариантную математику, в которой переменная одновременно равна нескольким значениям, а треугольник может обладать одновременно свойствами круга и квадрата. Можно изучать науку о возможностях и способах преобразования их в действительность. Да и это не главное!

Я поглядел на часы. Уже два часа мы беседуем, а я не решил главной проблемы.

— Есть треуголятор, который добавляет к любым двум противоположностям третью, продолжал лекцию Павел. — С помощью него можно избавиться от дурацкой биполярности. Неужели не надоело: плюс-минус, сильный-слабый, толстый-тонкий?.. А ведь треуголятор может добавить нечто третье к любой бинарной конструкции! Представь себе третью противоположность к материи-сознанию, к причине-следствию, к части-целому. Можно добавить и четвёртую, и пятую, и ещё хоть какую противоположность к чему угодно.

«Смежновцев», наверное, уже повезли к нам в город.

— Не нравится третья противоположность? — по-своему истолковал мой пустой взгляд философ. — Пожалуйста, есть цепочник, который продолжает любую систему. Для материи-сознания добавит подсознание и надматерию. Для пространства-времени — подпространство и надвремя. Не нравится единство и борьба противоположностей? Есть относило, которое изменяет отношения между противоположностями на любые другие.

— Зачем нам это всё, Павлик? — прервал я его. — Принесёт ли это нам счастье? Миогенцам и то не принесло. У них, знаю, умные и добрые захватили власть и эксплуатировали тупых и злых, высасывали из них свойства. Ты хочешь, чтобы у нас то же самое было?

— Я хотел бы построить справедливое общество. И онтроника могла бы в этом помочь.

Я рассмеялся:

— Ты коммунист?

— Нет, что ты! — испугался философ.

— А зачем тебе пустые мечты о всеобщей справедливости? Не будет такого никогда. И Миоген это доказал.