Сергей Дмитрюк - Чаша Отравы

Я остановил свой взгляд на крохотном голубоватом огоньке. Земля никогда не была видна на здесь в полной фазе. Глазу было доступно только три четверти её диска, но и этого было достаточно, чтобы ощутить ту бездну пространства, которая сейчас разделяла меня с домом.

Где-то в глубине души родилось и ожило тоскливое чувство утраты, хотя я покинул Землю менее двух суток назад…

Стеклянный шар кабины подвесной дороги парил на высоте полутораста метров над проспектом Солнца, цепляясь за тонкие, словно струны, тросы, протянутые между легких ажурных башен, расставленных вдоль проспекта через равные промежутки. Основания башен тонули в густых кронах гималайских кедров и араукарий — деревья шествовали стройными рядами с запада на восток вдоль длинных и узких каналов с сияющей на солнце водой, казавшейся с высоты расплавленным золотом. Заключенные в белоснежные желоба из плавленого камня, ленты этих каналов терялись где-то у далекого горизонта, разрезая зелень парков и аллей, сходившихся к проспекту с севера и юга.

Я смотрел вниз и думал о том, как тонкие линии каналов похожи на кровеносные сосуды огромного живого организма, лежавшего подо мной и раскинувшего своё тело на тысячи квадратных километров с северо-востока на юг, до самого моря.

В сущности, Город — столица обновленной Земли — и был таким организмом, заключавшим в себе тысячи сложных, взаимосвязанных структур, которые обеспечивали комфортную и устроенную жизнь людей. Все города и посёлки во всех жилых зонах Земли были устроены подобным же образом.

Люди давно перестали селиться на планете беспорядочно и скученно. Теперь всё население Земли обитало в трёх основных жилых поясах, охватывавших самые благоприятные климатические зоны планеты. На остальной же территории суши простирались бесконечные заповедные леса, степи и саванны, где бродили никем не пуганные животные и гнездились бесчисленные стаи разнообразных птиц. Там же раскинулись громадные поля, полосы фруктовых садов и многочисленных плантаций, служившие неисчерпаемой житницей для трёхмиллиардного человечества.

Отсюда, с высоты более сотни метров, люди внизу выглядели разноцветными каплями, сливающимися в огромное море красоты и здоровья. Это море разливалось по движущимся тротуарам, по широким лестницам, взбиравшимся на лесистые холмы, которые были предвестниками далёких гор. Оно плескалось на гигантских мостах, арочные пролёты которых были перекинуты через полноводные реки и широкие озера. Волны его колыхались за опалесцирующими оградительными барьерами пешеходных галерей, подвешенных на высоте между громадами домов; разноцветные «капли» его пестрели на обширных открытых площадках для отдыха. Кругом кипела неутомимая и яркая жизнь.

Одни из домов, подобно могучим кораблям с плавными линиями крутобоких бортов и высоко поднятыми носами и кормой, смело вспарывали тёмно-зелёные волны кипарисовых рощ, устремляясь по проспектам и улицам к далёкой площади Совета. Другие же наоборот выглядели величественными ступенчатыми сторожевыми башнями, охранявшими широкий проход между холмов, в который нырял проспект Радости, чтобы затем спуститься к берегу тёплого моря.

Все здания сияли на солнце тысячами зеркальных окон, а хрустально-прозрачные купола их крыш, раскрытые небу и солнечному свету, таили в своей глубине зелёные пятна внутренних оранжерей и садов, в которых царило буйство весеннего цветения.

Дворцы искусств, похожие на античные храмы, сложенные из розового парфира, контрастировали со строгостью прямых колоннад и резных арок из чёрного базальта и серого гранита, отмечавших входы на спортивные площадки и стадионы. Здесь каждый житель Трудового Братства мог отдаться всевозможным спортивным состязаниям, играм, занятиям танцами или гимнастикой, отточить красоту своего тела и натренировать силу духа.

Кругом здоровые, гармонично сложенные тела радовали глаз: всевозможные оттенки волос, глаз, цвета кожи сочетались в людях, ведших свою родословную от различных рас; под безупречной кожей проступали выразительные мышцы на крепких скелетах. Таким людям был под силу любой труд, любые творческие устремления духа. Их не могли устрашить даже самые высокие вершины познания, уводившие человечество всё дальше в глубины Вселенной, куда они направляли свою животворную поступь от поколения к поколению.

Почти незаметно начался пологий спуск. Аллеи южно-африканских лейкодендронов, дымившихся серебристой листвой, отмечали начало обширной площади, где высилось белоснежное пирамидальное основание здания Совета ОСО.

Я нажал небольшой рычажок в подлокотнике кресла, и кабинка, в которой я ехал, мягко стукнувшись о причальный барьер, остановилась на плоской площадке, венчавшей ажурную башню-станцию. Лифт спустил меня вниз, на площадь, к подножью широкой лестницы, возносившейся к главному входу в здание.

За высокими опаловыми дверями, отлитыми из волокнистого стекла, меня ждала привычная рабочая атмосфера. Казалось, сам воздух здесь был наполнен радостным нетерпением, рождённым ощущением значимости каждого в общем деле. Приходя сюда, я всегда испытывал чувство человека, стоящего на пороге каких-то удивительных и ответственных событий, которые решают судьбы человечества — здесь и сейчас. И вместе с этим чувством приходила уверенность, что и я причастен к этим судьбоносным решениям.

Отвечая на приветствия встречных, я прошёл в дальний конец вестибюля первого этажа, миновав громадную статую древней богини Маат, черный полированный диорит которой сверкал в смешанном разноцветном сиянии, исходившем от стеклянного купола потолка. Несколько лестниц уходили через боковые арки, огибая лифтовые полупрозрачные колонны из молочно-белого волокнистого стекла, пронизывавшее здание насквозь.

По одной из этих лестниц спускалась группа жизнерадостных молодых ребят в голубой форме ОРС, среди которых я заметил знакомое мне лицо. Громовой голос, заставивший вздрогнуть молоденьких девушек в кокетливо сдвинутых на ухо пилотках, радостно приветствовал меня.

Артур Порт а (а это был именно он) первым подошёл ко мне, добродушно улыбаясь и протягивая в приветствии руку. Старый мой товарищ, он пару лет назад перешёл из нашего отдела на работу в ПОТИ. С тех пор мы редко виделись, и сейчас я был искренне рад увидеть его.

— Сид! Дружище! Как живешь-поживаешь? Святое небо! Я не видел тебя, кажется, тысячу лет! Забываешь старых друзей! А? — Порта шутливо погрозил мне пальцем. Мускулистый и кряжистый, он чем-то походил на древнегреческого Геракла. Слегка курчавые каштановые волосы его обрамляли высокий мощный лоб, подчёркнутый широкими бровями, под которыми блестели задорной радостью зеленоватые глаза. Тонкий прямой нос, волевой рот и твёрдый подбородок дополняли образ античного героя. Пожалуй, Артуру не хватало только окладистой бороды для полного сходства с виденными мною скульптурными образцами древнегреческого героя.