Владимир Войнович - Москва 2042

Кроме того, был произведен качественный отбор людей. Примерно за месяц до наступления коммунизма из Москвы были выселены асоциальные элементы, включая алкоголиков, хулиганов, тунеядцев, евреев, диссидентов, инвалидов и пенсионеров. Студенты были направлены в отдаленные строительные отряды, а школьники в пионерские лагеря.

В день объявления коммунизма все магазины ломились от разнообразных товаров и продуктов питания.

Однако дело было совершенно новое, поэтому избежать ошибок не удалось.

Искрина, со слов своей бабушки, рассказала мне, что в первый день коммунизма даже самые сознательные трудящиеся проявили полную несознательность и, несмотря на рабочий день, на работу не вышли, а кинулись в магазины и хватали, что под руку попадется, сверх всяких потребностей.

Возникла ужасная давка, в результате которой в одном только Смоленском гастрономе было задавлено насмерть четырнадцать человек, в Елисеевском магазине были выбиты все стекла, опрокинуты все прилавки, а директору магазина вышибли глаз.

Самое большое несчастье случилось в ГУMe, где под напором толпы рухнули перила переходного мостика на третьем этаже и люди падали вниз, убивая тех, на кого падали, и самих себя.

Коммунистические власти для восстановления порядка были вынуждены вызвать войска. В Москву были введены танки гвардейских Кантемировской и Таманской дивизий, и на три дня было объявлено военное положение.

После этого к населению Москорепа обратился лично Гениалиссимус. Он сказал, что при введении в республике коммунистических порядков были допущены отдельные ошибки и перегибы. Он решительно раскритиковал и высмеял тех волюнтаристов, которые решили вот так с бухты-барахты ввести дикий коммунизм. Он сказал, что, поскольку люди сами не умеют трезво оценивать свои потребности, последние теперь будут определяться Верховным и местными Пятиугольниками, но даже и ограниченные потребности нельзя удовлетворять без строжайшей экономии первичного продукта и полной утилизации продукта вторичного.

Я спросил Искрину, почему от нас никто не требует сдачи вторичного продукта. Она сказала, что комуняне повышенных потребностей от этой обязанности освобождены, тем более что канализационная система нашей гостиницы устроена так, что утилизирует вторичный продукт автоматически.

— Но эти люди, — спросил я, — которые были виновны в беспорядках первого дня, я надеюсь, понесли наказание.

— Еще какое! — сказала она. — Председатель государственного комитета по удовлетворению потребностей и начальник Внубеза были осуждены и…

— …и расстреляны! — догадался я.

— Ну что ты! — возразила Искрина. — Это никак невозможно. У нас в Москорепе смертная казнь навечно отменена. У нас есть только одно наказание — высылка в Первое Кольцо. И эти люди были туда высланы.

— Ну и напрасно, — сказал я. — Я, конечно, понимаю, что при коммунизме отношение к людям должно быть гуманным, но гуманизм гуманизму рознь, и злоупотреблять им не следует.

— Не волнуйся, дурачок, — Искрина погладила меня по голове. — Они же были высланы в Первое Кольцо. А там смертная казнь еще не отменена.

На другой день Искрина сообщила мне еще одну потрясающую новость. Оказывается, у них в Москорепе нет не только смертной казни, но даже и смертность среди рядовых комунян вообще практически ликвидирована.

— Как это? — не поверил я. — Неужели ты хочешь сказать, что ваши комунянские ученые изобрели эликсир жизни?

Этот вопрос ее немного смутил. Она помялась и сказала, что да, с эликсиром определенные достижения тоже есть, но ликвидация смертности достигнута более надежным и экономным способом. Просто тяжело больные люди, а также пенсионеры и инвалиды, если они, конечно, не члены Редакционной Комиссии или Верховного Пятиугольника, переселяются в Первое Кольцо и заканчивают свою жизнь там. А здесь остаются только редкие случаи смертности от несчастных случаев, ну и еще от инфарктов и инсультов. Впрочем, и эти случаи единичны, поскольку людей с сердечно-сосудистыми заболеваниями тоже заблаговременно отправляют за пределы Москорепа, а если с кем случится припадок или приступ аппендицита, скорая помощь отвозит его туда же.

— Значит, в Москорепе вообще нет сердечников, гипертоников, инвалидов и стариков? — спросил я.

— Совершенно верно, — подтвердила она. — А еще у нас нет собак, кошек, хомяков, черепах и всяких других непродуктивных животных. Раньше люди их разводили, и это было очень глупо. Потому что все эти животные пользы никакой не приносят, а первичный продукт потребляют.

— Значит, их уничтожили?

— Ну зачем ты говоришь такие слова? — возмутилась она. — Почему обязательно уничтожили? Их тоже выслали в Первое Кольцо.

— Хомяков и черепах выслали? — переспросил я. — А там что с ними сделали?

— Не знаю, — сказала она неохотно. — Может быть, там их съели. Видишь ли, у нас население первичным продуктом удовлетворяется полностью, а у них бывают перебои.

Обычно Искрина пытается говорить со мной на предварительном языке, который она изучала не по художественной литературе, а по передовицам «Правды» докоммунистического периода. А я этим языком, признаться, и сам владею довольно плохо. Поэтому я ей всегда предлагаю изъясняться на коммунистическом языке, в котором я достиг уже некоторого прогресса.

В изучении языка очень помогает телевидение. Между прочим, оно здесь исключительно кабельное. Я думал, оно введено здесь для того, чтобы улучшить качество передач, но истинная причина оказалась гораздо серьезнее. Дело в том, что американцы еще до Августовской революции начали с помощью спутников транслировать на советские телевизоры свои передачи…

— Но введением кабельного телевидения эта идеологическая диверсия была обезврежена, — догадался я.

— Не совсем, — усмехнулась Искрина. — Они разработали новую провокацию и с помощью установленных на Луне лазерных проекторов демонстрируют иногда свои порочные фильмы прямо на небе, используя облачный покров вместо экрана.

— Как это? — не поверил я. — Неужели это возможно?

— К сожалению, возможно, — сказала Искрина. — Конечно, мы с этим боремся. Например, вот эти длинные козырьки на кепках были рекомендованы органами БЕЗО специально, чтобы люди могли защищаться от облучения. Но некоторые несознательные люди пытаются подглядывать из-под козырьков. Приходится бороться другими способами.

— А, понятно, — сказал я. — Тем, кто подглядывает из-под козырьков, делают так. — Руками я изобразил скручивание шеи.

— Ну какой же ты отсталый! — хлопнула в ладоши Искрина. — У нас общество гуманное, у нас ни с кем так не поступают. Просто разгоняют облака. Правда, это отрицательно сказывается на климате и урожайности, но идеологическая борьба у нас стоит на первом месте, а урожайность на втором.