Джон Адамс - Царствие Хаоса

Я спустилась в подвал в надежде добиться какой-нибудь помощи, но мужчины были слишком заняты спором над грудой незаконных шифрующих приемопередатчиков и ворохом нарисованных от руки карт: просили друг друга заткнуться, чтобы послушать новости из Джоплина, от другой повстанческой ячейки. Один все же отвлекся, чтобы сообщить мне, что видел в миле по дороге пункт, где выдавали пайки. Поэтому я положила в сумку пистолет 22-го калибра и сама отправилась на поиски.

Я давно не выходила из дома. Наш квартал выглядел паршиво. Воры по ночам сливали бензин, и теперь улицу загромождали бесполезные машины. Повсюду валялся мусор, разбитая мебель, горелая обшивка, осколки стекла.

Через три дома меня окликнула соседская девочка. Она стояла в дверях с младенцем, отчаянно махала мне руками и звала меня.

— Николь! — крикнула в ответ я. — Ты в порядке?

Родители никогда не позволяли мне общаться с ней; говорили, будто она дурно на меня повлияет.

— Да! — ответила она. — Но у нас нечего есть. Три дня назад Джеймс ушел за едой, но так и не вернулся, и теперь я умираю с голода, а ребенок все время плачет. Мне страшно, и я не знаю, что делать!

— Ты можешь пойти со мной. Я ищу еду.

— Я боюсь выходить, — сказала она.

— Не бойся. У меня пистолет.

Я показала ей свое оружие, и мы зашагали к перекрестку, где, как мне сказали, находился пункт раздачи пайков.

— У вас украли бензин? — спросила Николь, укачивая ребенка.

— Мы слили его для генератора, — ответила я, не подумав.

— Для генератора. Значит, у вас по-прежнему есть свет.

— Ага. Окна заколочены, чтобы никто не увидел.

— Умно, — кивнула она. И расплакалась. — Я так рада, что ты пришла, — сказала она. — Я видела, что они сделали с тем парнем у вашей двери. И пожары, и драки, и солдат, которые прикатили на танках и забрали кучу людей. Потом Джеймс забил наши окна и пропал. Думаю, его они тоже забрали.

— Все в порядке. — Я неловко погладила ее по плечу. — Тот парень на крыльце был корректором. Уверена, с Джеймсом ничего подобного не случилось.

— Может, его просто убили. Ради еды.

Это казалось весьма вероятным, и я не знала, что ответить.

Мы вышли на главную улицу и увидели группу людей, человек восемь или девять, направлявшихся в нашу сторону. Они бежали вприпрыжку вдоль желтой разделительной полосы, пели, хлопали в ладоши, трясли бубном и смеялись, как дети. Они несли цветы, цветы украшали их волосы… и кроме этих цветов, на них не было ничего.

— Что с ними такое? — спросила я, но Николь не знала.

— Эй! — крикнула я. — Что вы делаете?

Они меня словно не заметили. Мы смотрели, как они бегут мимо нас в чем мать родила.

Следом за ними шла пожилая женщина в нормальной одежде. Вместо цветов она держала большую палку.

— О, привет, — сказала она. — Я Рут. Кажется, девочки, я вас знаю.

Она жила дальше по улице, но мама не позволяла нам беседовать с ней и даже ходить мимо ее двора, потому что у нее в окне висела пентаграмма. Я начала понимать, что в конце света есть свои преимущества: впервые в жизни я могла говорить с кем вздумается.

— Я Аннетт, — сказала я. — А это Николь. Чему они так радуются?

— Благослови их Господь, — ответила Рут, — они в раю. По крайней мере, им так кажется.

— Они думают, что это планета Икс?

— Они видят то, что хотят видеть. Мы все так делаем. Но у некоторых получается лучше прочих.

— Это херня, — заявила Николь. — Полная херня. Они трахнутые на голову.

— Это ничуть не хуже, чем спалить полгорода. Вы идете к хлебным очередям? Пожалуй, я составлю вам компанию. Мне нравится сопровождать этих лунатиков, они совершенно безобидны. Но с вами интересней беседовать.

— Ладно, — согласилась я.

— У нас есть пушка, — добавила Николь.

Пункт раздачи оказался длинным грязным рядом складных столов, за которыми трудились муниципальные служащие и волонтеры под охраной солдат. Мы стояли в очереди, а солдаты ходили взад-вперед с тяжелыми винтовками наперевес.

Рут это ничуть не испугало. Она тут же завязала беседу с ближайшим солдатом, на вид совсем ребенком.

— Молодой человек, — сказала она, — вам еще рановато служить в армии.

— Мне восемнадцать, мадам, — усмехнулся он.

— Боже мой. С каждым годом все молодеют и молодеют.

— Я только что записался, — сообщил солдат. Он действительно выглядел очень юным, едва ли старше меня. Паренек со Среднего Запада, с голубыми глазами, светло-каштановыми волосами и чистым, свежим лицом. — Сразу как услышал речь президента, про то, что будет война. Я думал, мы будем сражаться с пришельцами, но вместо этого нас два дня обучали, а потом отправили сюда, охранять линии снабжения и поддерживать порядок.

— Не сомневаюсь, ты скоро увидишь своих пришельцев, — сказала Рут.

— Очень на это надеюсь, — ответил он. Видимо, ему хотелось поговорить с нами, ведь он был таким молодым и так далеко от дома. — Я слышал, ожидается крупная атака. Где-то рядом. В Чикаго или в Сент-Луисе. Мы будем наготове! Можете на нас рассчитывать!

Нам, голодным оборванцам, ждавшим белого хлеба с правительственным сыром, эта идея вовсе не показалась такой прекрасной, и тихий стон ужаса прокатился по очереди. Мы лишились электричества, половина города сгорела, наши родственники погибли или пропали без вести — а теперь еще и пришельцы собрались нас атаковать? Это переходило все границы.

— А знаете что еще? — продолжил молодой солдат. — Я слышал про повстанцев. Людей, которые не верят в пришельцев. С ними нам тоже нужно разобраться. Так что идет война на два фронта. Мне этого не понять. У нас есть враг, настоящий враг. Как нацисты, только хуже. Говорят, они похожи на ходячих лягушек.

— Ладно, ладно, — сказал его командир, подходя сзади и хлопая парня по плечу. — Хватит сказок. Надо работать.

Наш солдатик глупо ухмыльнулся, отдал честь Рут и зашагал к началу очереди.

Той ночью были атакованы города в Индии, Китае и Бразилии. Все это показали по телевизору: рушащиеся здания, пылающие деревья, изуродованные архитектурные пейзажи. Озера ревущего огня. И паникующих людей, которые бегали и кричали, пока все, что было им дорого, обращалось в пепел. Телекомментаторы молчали. Лишь смотрели вместе со всеми, бледные и напуганные.

После хлебной очереди Николь пошла за мной к нашему дому. Сперва я боялась приводить ее, но она была юной и симпатичной, а среди повстанцев были преимущественно мужчины, так что они не возражали. Она сразу отдала своего младенца Джейн, а мужчины вручили ей пистолет. Сейчас она сидела среди них, жадно наклонившись вперед, и смотрела хаос по телевизору.

Они не боялись. Они заявили, что это подделка, очередная фальшивка. Операция под чужим флагом, сказали они.