Джон Адамс - Царствие Хаоса

— Нет. Мы не видели парня.

Мы вышли на улицу, держась за руки, всерьез напуганные. Следовало позвать отца, но мы понимали, что он нам больше не принадлежит. Он стал частью чего-то другого — он возглавил что-то другое, — и мы превратились в помеху.

Мы нашли Ларри посреди улицы: он таращился на ослепительную полную луну, словно безумный. Облака разошлись. Джейн тихо окликнула его по имени, но он словно не услышал.

Я проследила за его взглядом. В небесах выписывал зигзаги космический корабль.

Я никогда не видела ничего подобного и сразу поняла, что это чужеродная вещь, не из нашего мира. Корабль испускал призрачное свечение, он был стремительным и ловким. По одной из треугольных сторон бежали бирюзово-фиолетовые светящиеся узоры.

— Смотри, — сказала я, показывая в небо, но Джейн возилась с Ларри, а когда я вновь подняла взгляд, корабль исчез.

— Он ходит во сне?

Но Ларри бодрствовал, просто казался сонным и сбитым с толку.

Мы притащили его обратно к крыльцу, требуя объяснений.

— Я встал, чтобы пописать, — сказал он. — Потом выглянул в окно и увидел перед домом инопланетянина. Я понял, что это пришелец, потому что он был толстым и чешуйчатым, как лягушка. Он помахал мне. Хотел, чтобы я шел за ним. И я пошел.

— Но окна заколочены, — возразила я. — Помнишь? Ты спал. Тебе приснился сон.

— Это был не сон, — настаивал он. — Я не сплю.

— Нет! — рявкнула Джейн. — Прекрати врать! Аннетт права. Окна заколочены. Ты ничего не видел.

— Я не вру. Я видел пришельца. Правда видел.

Она ударила его по щеке. Сильно.

— Пришельцев не существует, Ларри. Их не бывает. Иисус бы этого не допустил. А теперь возвращайся в постель.

Она схватила его за руку и поволокла к двери.

Он расплакался.

— Мне больно!

— Отпусти его, Джейн, — велела я. — Все в порядке. Давайте просто вернемся в постель.

Но я долго не могла заснуть. Я лежала на полу среди братьев и сестер, вспоминая, как сверкающий космический корабль зигзагами летел по небу, и гадая, не было ли это сном.

На следующее утро я проснулась поздно. Когда я спустилась вниз, все уже завтракали. Николь взяла на себя заботу о том, что она называла «провиантом», и мне больше не нужно было тревожиться о готовке.

Однако Николь и Джейн рассказывали всем о «колдовстве», к которому Рут принудила Николь и меня, и о том, как от этого колдовства у Ларри возникли галлюцинации и он вышел во сне на улицу. Все мужчины хохотали над тем, что Ларри пошел за пришельцем, потому что тот помахал ему. Смутившийся Ларри тоже смеялся.

Но Джейн с Николь были крайне серьезны.

— Говорю вам, от этой дамочки мурашки по коже, — сказала Николь. — Я туда больше не пойду. И, думаю, Аннетт тоже не стоит туда ходить.

— Согласен, — кивнул отец, глядя на меня, словно только что вспомнил, что я его дочь. — Нам здесь нужна помощь. И больше никакой болтовни с чужаками! Это может нас убить!

Я собиралась рассказать им про космический корабль, но поняла, что меня просто высмеют, как высмеяли Ларри. Поэтому я промолчала.

Но я все равно хотела поговорить с отцом. Я увела его в пустую кладовку, где никто не мог нам помешать.

— Папа, мне страшно, — сказала я. — Я не хочу, чтобы ты это делал. Не хочу, чтобы ты умер. Помнишь, что ты сказал маме?

Он уставился на меня, словно я его ударила.

— Разве ты не понимаешь, Аннетт? Твоя мама сражалась. И мы тоже сражаемся. Все остальные — предатели. Они приспешники, Аннетт, изменники, стадо овец. Но не мы. Не я. Вот почему мы должны сражаться.

— Но как насчет меня, и Джейн, и Ларри, и Тимми, и малышки Сильви? Если ты погибнешь, мы останемся одни.

— В том-то и суть. Я делаю это ради вас. Чтобы у вас, детей, было будущее без страха и рабства.

— Мне плевать на будущее. Меня волнует настоящее. Я просто хочу, чтобы у нас все было хорошо.

Он пообещал, что так и будет.

Я снова пошла на пункт выдачи, в надежде встретить моего солдата. Мне нужно было кому-то рассказать про корабль пришельцев.

В прежние времена, если бы родители заявили, что пришельцев не существует, я бы сразу им поверила, вне зависимости от того, что видела собственными глазами. Но теперь все изменилось. Я могла верить в то, во что хотела верить, могла быть тем, кем хотела быть.

Я думала, мой солдат поймет. Быть может, даже обрадуется: наконец его пришельцы совсем близко.

Но он прикусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел на меня.

— Многие люди что-то видели, — сказал он. — Всякие странные вещи. Вещи, которые не всегда сходятся и не всегда соответствуют фактам. Командир говорит, это «галлюцинации, вызванные стрессом». Так он их назвал. У наших парней они тоже были. Возможно, иногда мы просто видим то, что хотим видеть.

— Ты не понимаешь, — ответила я. — Он выглядел таким реальным. И ощущения. Я ощущала его кожей. Как электричество. Покалывание.

Тут я смутилась.

— Может, так оно и было, — мягко ответил он, и я поняла, что он мне подыгрывает. — В любом случае я должен попрощаться. Наверное, мы больше не встретимся… Сегодня вечером я отбываю в Сент-Луис.

— Вы все уезжаете? Все солдаты?

— Большая часть, — сказал он. — Не сомневаюсь, ты слышала разговоры.

— Да, — кивнула я. — Что скоро будет новая атака. Когда ты уезжаешь?

— Ночью. В час ноль-ноль, — сообщил он, словно это должно было меня впечатлить. — В общем, пока. Может, еще встретимся, после войны.

— Может быть, — ответила я.

— Мне бы этого хотелось. Ты классная девчонка. Удачи тебе и твоей семье.

— Спасибо, — сказала я. — Тебе не страшно? Похоже, придется сражаться по-настоящему.

— Хотел бы я остаться дома, в Оклахоме, — ответил он. — А теперь иди. Бери свое арахисовое масло и сухое молоко.

Вернувшись домой, я сразу отправилась к отцу.

Они планировали начать восстание сегодня, собирались напасть на одиноких солдат и небольшие патрули, ограбить пункты выдачи пайков, нарушить линии снабжения, устроить диверсии в кинотеатрах, где показывали пропаганду.

Но теперь, с моими разведданными, они могли развернуться намного шире.

Отец хлопнул меня по спине.

— Вот видишь? Я так и знал. Ты боец, одна из нас. Я горжусь тобой, детка. Новый план! — крикнул он повстанцам, и они принялись спорить, следует ли устроить засаду с гранатами, когда армейская колонна будет покидать город, или перестрелять солдат по одному из винтовок, укрывшись на обочине дороги, или проделать все это в качестве отвлекающего маневра, в то время как остальные будут придерживаться исходного плана. Их нельзя было назвать блестящими стратегами — войну они видели только по телевизору.

Я испытывала некоторую вину за то, что выдала моего солдата, но зря он меня не послушал. Я знала, что видела.