Константин Мухортин - Мы другие

Пока я лежал в больнице, мое открытие украл другой ученый, ловко воспользовавшись моментом. Для меня это уже не имело значения, так как я за короткое время совершил настоящую революцию в своем направлении и уверенно двигался дальше. За год я защитил кандидатскую, а потом и докторскую, но не это главное, а то, что я начал видеть и чувствовать людей. Я начал увлекаться другими науками, и к своему удивлению обнаружил, что все великие открытия появляются на стыке чего-то, на первый взгляд, несовместимого. Это могут быть несовместимые науки, музыкальные стили, жанры и даже законы. Создав симбиоз наук, мир получил множество новых, таких, например, как генеалогия, микро- и нейрохирургия, менеджмент, паралингвистика, телепатия, кибернетика и множество других.

Но долго развиваться самостоятельно мне не дали, и я узнал про Ивори и про наш род. Я стал работать в «почтовом ящике», где трудились лучшие умы нашего рода. Я работал над универсальной и автономной системой управления микросоциумами. Мы создавали систему управления государством, в которой основные процессы могут работать даже во время путчей, революций и войн.

— Получилось? — только и смог спросить Андрей.

— Конечно, а как ты думаешь функционировало государство в девяностые годы, когда у руля никого не было? Все основные внутренние процессы работали, дублируя и контролируя друг друга, как в самолете.

Поэтому нас не захватили, не распилили и не залили кровью гражданской войны, — ответил Николай Николаевич Андрею, который впитывал каждое его слово. — Более того, со стороны казалось, что страна, в которой переставали работать многие процессы, разваливается на части.

— Какие процессы? — снова спросил Андрей.

— Ну, все процессы. Любое устройство, которое работает, имеет переплетенные между собой процессы. Устройство может быть каким угодно, от часового механизма до бизнес-компании или государства. Просто процессов больше, они другие и по-разному проходят. В любом устройстве есть основные процессы, на которых все держится, и изменение их может разрушить все.

Кстати, есть даже такой способ разрушения системы или механизма. Например, существует сообщество, компания или даже государство, а кому-то хочется его уничтожить. Тогда находятся основные процессы, на чем стоит все устройство, и под невинным предлогом оптимизации, улучшения и всего такого эти процессы меняются. Через некоторое время то, что работало много лет, перестает действовать. Так можно развалить любой работающий механизм, от бизнескомпании до целого государства. Под «добрым» соусом демократии в странах Ближнего Востока менялись фундаментальные тысячелетние процессы, после чего наступал хаос, и государственная машина переставала функционировать. Это как с автомобилем, в котором, до того, как туда влез «добрый» мастер с «добрыми» намерениями, все худо-бедно работало, а после — окончательно встало.

Так вот, нашу страну пытались развалить именно таким способом, потому что воевать в открытую слишком дорого, и это будет иметь большие последствия. Разрушив много процессов при помощи «доброго» слова «демократия», от которого меня, кстати, тошнит уже много лет, нашим «друзьям» показалось, что страны уже нет. Но мы выжили, а созданная нами система управления и защиты уже работала в автономном режиме. Конечно, мы не могли за всем уследить, но около трех тысяч ключевых процессов оказались в надежных автоматизированных руках и подчинялись сами себе, существуя автономно. Это области ядерного щита, энергетики, науки, управления, территориальной целостности, экономики, импорта и экспорта и много другого. На разных уровнях власти появлялось много болванов, но изменить ключевые моменты они не могли. Как только очередной хозяин города пытался влезть не туда, считая себя вершителем всего, с ним что-то незаметно случалось, от сердечного приступа до непонятных криминальных разборок. Были и «крутые» бизнесмены, которые хотели купить или отобрать какой-нибудь ключевой секретный объект, но с ними также что-то происходило, когда они влезали, куда не следовало. Пройдя неизбежный кровавый период разрушения, страна, казалось, летела в пропасть, однако внутренние процессы не только защищались, но и постепенно создавались. Через десять лет хаоса и разрушений к власти пришел Ивори, и Россия стала стремительно развиваться. Если провести аналогию с коммерцией, то это, как бизнес-компания, которая находилась на грани банкротства и путем системной оптимизации и изменения постепенно стала прибыльной и успешной, сохранив при этом старый бренд. Так что, заверю тебя, даже если к власти придет какой-нибудь болван, пусть даже через кровь и революцию, страна все равно будет в безопасности, пока работает наша система.

Я работал на благо рода Ивори, растил сына, но не в силах был забыть жену, поэтому не мог ни с кем жить, — продолжил свою историю Николай Николаевич. — С твоей матерью я познакомился в Москве, когда приехал в командировку из Новосибирска, куда уехал с сыном жить и работать. Ее простота и голубые, как небо, глаза, растопили лед в моей душе, и я влюбился как мальчишка. Я приезжал к ней в Москву, и все у нас было хорошо до тех пор, пока она не забеременела. К моему удивлению, она отнеслась к этому событию достаточно холодно, посчитав, что это поставит крест на ее жизни. Я старался перевестись обратно в Москву, но это было сложно, так как вся моя работа была в Новосибирске, да и Володя уже пошел там в школу. Твоя мама переезжать в «эту деревню» наотрез отказалась, и мне оставалось только летать к ней как можно чаще. После твоего рождения она стала совсем раздражительной, почему-то считая, что жизнь к ней не справедлива.

— Она, пожалуй, до сих пор так считает, — вздыхая, сказал Андрей.

— Да, люди практически не меняются… — философски заметил Николай Николаевич, улыбнулся и продолжил: — Вскоре ей захотелось лучшей жизни, и она нашла себе другого мужчину, который был моей полной противоположностью. Я стал мешать, и она порвала со мной все отношения, продолжив жить только для себя, что, впрочем, спасло тебя от ненужной, разрушительной материнской любви.

— Она ничего не говорила мне про тебя и про Володю, — произнес Андрей.

— Конечно, ей легче было не говорить, чем все тебе объяснять, — грустно сказал Николай Николаевич. — В итоге мы остались в Новосибирске, а что было с тобой, ты уже и сам помнишь.

— Почему ты раньше не искал меня? — спросил Андрей.

— Зачем мне тебя искать? Я знал о тебе все, оберегая тебя каждый день, — улыбнулся Николай Николаевич.

— Ты за мной следил?! — удивился Андрей.

— Ну, не за каждым твоим шагом, и не с самого детства… но… старался уберечь тебя от поступков, последствия которых могли быть невосполнимыми, — задумчиво произнес Николай Николаевич.