Филип Дик - Глаз Сивиллы (сборник)

— А что сейчас творится на юге Сан-Франциско? — поинтересовался безногий, налегая на весла. — Сто лет на суше не был, не могу.

Он показал на нижнюю часть туловища и продолжил:

— Так и живу на плоту, а приспичит, или там искупаться, тут в днище лючок есть. Эх, найти бы мертвого фока да забрать его тележку. Их еще фокомобилями называют.

— С самым первым фокомелусом я познакомился до войны. Толковый был парень, мог что угодно починить, — Стюарт прикурил суррогатную сигарету, и ноздри ветерана жадно затрепетали. — А на южной стороне теперь сплошная степь. Разбомбили ведь ту часть по самое некуда, камня на камне не осталось, одни поля. Восстанавливать целая морока: домишки там стояли хлипкие, даже фундамента не сохранилось. Ну, фермеры и заняли территорию: выращивают горох, кукурузу, бобы, а один недавно откопал здоровую советскую ракету. Из-за нее и еду. Мне нужны реле, лампы и все прочее для ловушек. — Немного помолчав, он добавил: — Вам бы наш капканчик точно не помешал.

— Для чего? — удивился инвалид. — Питаюсь я рыбой, почему я должен ненавидеть крыс? Наоборот, они мне нравятся.

— Мне тоже, — признался Стюарт, — но надо мыслить объективно и думать о будущем. Если вовремя не принять меры, то в один прекрасный день крысы просто-напросто захватят Америку. Наш гражданский долг — ловить их и уничтожать, особенно самых смышленых, лидеров.

— Вы, торгаши, чего только не скажете, лишь бы продать, — буркнул калека.

— Зря, я от души говорю.

— За то и не люблю вашего брата, что вы сами верите в свое вранье. Даже через миллион лет эволюции крысы разве что прислуживать нам смогут. Послания там передавать, ну и помогать по мелочам. Но чтобы стать опасными… — ветеран с сомнением покачал головой. — И почем ваши капканы?

— Десять долларов серебром, бумажки не принимаем. Мистер Гарди — человек старой закалки, купюры не признает, — засмеялся Стюарт.

— Давайте я лучше расскажу, как крыса совершила настоящий подвиг, — не сдавался безногий. — Лично был свидетелем…

— Давайте не надо, — оборвал его Стюарт, — я все равно останусь при своем мнении.

Оба замолчали. Стюарт наслаждался видом Залива, калека сосредоточенно греб. Стояла дивная погода. Каждый взмах веслами приближал Стюарта к заветной цели. Он представлял, как накупит деталей и привезет их на Сан-Пабло-авеню в мастерскую мистера Гарди неподалеку от разрушенного западного крыла Калифорнийского университета.

— Что курите? — поинтересовался вдруг калека.

— Это-то? — Стюарт покосился на полуистлевший окурок, который уже собрался затушить и спрятать в металлическую коробочку, где их скопилось порядочно. Том Гранди, местный табачник в Южном Беркли, потом скручивал из них новые сигареты. — Импортные, из округа Марин. Называются «Золотая марка», а делает их… — Он выдержал эффектную паузу. — Впрочем, вы наверняка догадались.

— Конечно, знаменитый Эндрю Гилл, — кивнул ветеран. — Я бы купил у вас одну. Плачу десять центов.

— Они по пятнадцать за штуку. Привозные как никак, их доставляют через Блэк-Пойнт, Сирз-Пойнт и по трассе Лукас-Вэлли. В общем, откуда-то из-под Никасио.

— Мне однажды посчастливилось попробовать «Золотую марку», — мечтательно протянул калека. — У пассажира на пароме выпала из кармана сигаретка, а я ее выловил и высушил.

Повинуясь внезапному порыву, Стюарт протянул ему окурок.

— Благослови вас бог, — смущенно пробормотал калека. Он с удвоенной силой заработал веслами, его губы беззвучно шевелились, глаза сияли.

— У меня есть еще, — заверил его Стюарт.

— У вас есть кое-что посерьезней, мистер. Доброта, вот что у вас есть. В наши дни это большая редкость.

Стюарт кивнул, соглашаясь.

Маленькая дочка Келлеров тряслась на медицинской кушетке. Доктор Стокстилл осматривал худенькое тельце девочки, думая о юмористическом шоу, которое видел по телевизору задолго до войны. В шоу испанский чревовещатель выступал с курицей, и та как раз снесла яйцо.

«Вот мой сынок», — гордо объявляет курица.

«Уверены, синьорина? — спрашивает чревовещатель. — Вдруг это дочь?»

А курица с достоинством отвечает:

«Уж я свое дело знаю!»

«Девочка, безусловно, дочь Бонни Келлер, — размышлял доктор, — но не Джорджа Келлера. Уж я свое дело знаю. Интересно, с кем спала Бонни семь лет назад? Ребенка зачали близко к началу войны, но никак не раньше дня, когда упала первая бомба. Не исключено, что как раз в тот день. Ничего себе картинка: на землю летят бомбы, мир находится на грани уничтожения, и только Бонни в своем репертуаре: торопится слиться в оргазме с кем угодно, хоть с первым встречным… и вот результат».

Девочка улыбнулась, и доктор улыбнулся в ответ. Как ни странно, Эди Келлер казалась совершенно нормальной. На первый взгляд, никаких патологий. Чертовски жаль, что нет рентгеновского аппарата! Жаль, потому как…

— Расскажи мне о братике, — попросил Стокстилл.

— Ну, — тихонько сказала малышка, — я постоянно с ним разговариваю, он иногда отвечает, когда не спит, хотя спит почти всегда.

— А сейчас спит?

Помолчав, девочка шепнула:

— Нет.

Доктор приблизился к кушетке.

— Покажи мне точно, где он?

Эди ткнула пальцем в левую часть живота, в область аппендикса. Болело именно там. Когда девочка пожаловалась на боли, Бонни и Джордж всполошились и отвели ее в больницу. О «братике» они слышали и раньше, но считали его обычной детской выдумкой. Несуществующим другом, который составлял дочке компанию. Стокстилл сам поначалу решил так же, ведь у четы Келлеров сына не было, но малышка воспринимала его как настоящего. Якобы они ровесники и, само собой, родились в одно время.

— Почему само собой? — Доктор приступил к осмотру, предварительно отослав родителей в другую комнату. При них Эди стеснялась и на контакт не шла.

— Потому что мы близнецы, — спокойно объяснила она. — Как иначе он оказался бы внутри меня?

Словно та курица, девочка отвечала уверенно и с достоинством, всем видом показывая: я свое дело знаю.

За семь лет, что минули с начала войны, Стокстилл успел насмотреться на мутантов, наблюдал самые невероятные и причудливые типы человеческих особей, что развивались и множились под относительно голубым, но все-таки затянутым дымкой небом, и поэтому удивить его было трудно. Однако дочка Келлеров с братиком в животе представлялась особым случаем. По словам девочки, Билл Келлер поселился в ее утробе семь лет назад. Наслышанный о подобных прецедентах, доктор верил малышке. Будь у него в распоряжении рентгеновский аппарат, он бы увидел крохотное сморщенное существо размером с крольчонка. В принципе, его контуры прощупывались и так… Вот здесь, слева, уплотнение, напоминающее кисту. Так и есть, плод. Головка в нормальном положении, тело целиком в брюшной полости, все конечности на месте. Когда-нибудь Эди умрет, и патологоанатом при вскрытии обнаружит внутри трупа сморщенного старичка, ее братика, слепого, не исключено, что даже с бородой, но ростом не больше того же крольчонка.