Филип Дик - Глаз Сивиллы (сборник)

Он поморщился, пораженный внезапной догадкой. С замкнутой петлей все понятно, но интервал времени каждый раз будет укорачиваться, пока не сожмется в долю микросекунды.

Время просто остановится!

Зловещая перспектива… но путь к спасению все же есть. Людвиг Энг, без сомнения, также в курсе проблемы и сам ищет выход — а выход есть как минимум один. Он может просто-напросто отказаться от изобретения своббла. Тогда фаза Хобарта не установится или, по крайней мере, окажется не столь эффективна.

Решать, впрочем, Людвигу Энгу. Примет ли он такое предложение?

Скорее всего, нет. Резкий, неистовый, всегда сам по себе, Энг не подчинялся ничьему влиянию. Разумеется, это помогло ему стать неординарной личностью и выдающимся изобретателем, иначе своббл, оказавший столь мощное воздействие на современное общество, так бы никогда и не появился — что было бы и к лучшему, но кто же знал… Бард Чай теперь знал.

Предложение адвоката ликвидировать Энга ему не нравилось, но чем дальше, тем отчетливей представлялось единственным выходом. А выход надо было найти, и быстро.

Библиотекарь Нильс Лерер с растущим раздражением поглядывал на настольные часы. Назначенное время прошло, но он по-прежнему сидел один в своем кабинете. Людвиг Энг так и не появился — адвокат был прав. Почему же он не пришел?

Погрузившись в размышления, он не сразу услышал телефонный звонок. Наверное, это Энг звонит издалека, чтобы извиниться. Агентству это не понравится, будут неприятности, но сообщить им придется, выбора нет.

— До свидания, — сказал он в трубку.

— Нильс, я люблю тебя! — страстно выдохнул пронзительный женский голос. — А ты меня любишь?

— Да, Чариз, — вздохнул Лерер, — я тоже тебя люблю, но черт возьми, не звони мне в рабочее время! Ты же понимаешь…

— Прости, Нильс, — сокрушенно пробормотала Чариз Макфадден, — но я все никак не могу забыть про бедняжку Ланса. Ты навел о нем справки, как собирался? Держу пари, что нет.

Девушка ошибалась, хотя и не совсем: справки он навел, но не сам, дал поручение одному из подчиненных. Библиотекарь выдвинул ящик стола и достал досье Ланса Арбетнота.

— Вот он, передо мной, я знаю о нем все, что требуется. Точнее, что хочу знать. — Лерер наскоро перелистал страницы. — Ничего особенного, впрочем, этот Арбетнот мало что успел сделать. И имей в виду, у меня появилось время им заняться только потому, что важный клиент Библиотеки не пришел на встречу в два тридцать. Если он все-таки появится, я разговор прекращу.

— Арбетнот в самом деле знал Анарха Пика?

— Да, тут он сказал правду…

— Ну вот, а кроме того, он настоящий псих, и искоренение его диссертации принесет ощутимую пользу обществу — это твой долг! — Чариз умоляюще захлопала длинными ресницами. — Нильс, дорогой, пожалуйста!

— Тем не менее, — сухо продолжил Лерер, — никаких данных о том, что Арбетнот когда-либо занимался психогенными причинами смерти от удара метеорита, найти не удалось.

Чариз густо покраснела.

— Ну, вообще-то… я это придумала, — призналась она.

— Зачем?

— Ну, он… то есть, я… короче, мы любовники.

— Короче, — ядовито заключил Лерер, — ты понятия не имеешь, о чем его диссертация. Она может быть вполне здравой и представлять собой важный вклад в развитие общества. Так? — Не дожидаясь ответа, он потянулся, чтобы разорвать связь.

— Погоди! — Девушка на миг опустила голову, потом быстро заговорила: — Хорошо, я скажу все! Ланс не хочет ничего рассказывать о диссертации никому, даже мне, но если ты возьмешь ее на искоренение, то узнаешь — ведь Агентству требуется твой анализ, разве не так? И тогда ты мне расскажешь, о чем она, — расскажешь, правда?

— Тебе-то какое дело до его диссертации?

— Мне кажется, — Чариз слегка смутилась, — там написано про меня. Правда, я так думаю. Со мной что-то странное творится, и Ланс это заметил — ничего удивительного, если учесть, как мы близки и как часто видим друг друга.

— Мне эта тема не интересна. — Тон библиотекаря стал ледяным. Теперь он не примет труд Арбетнота ни под каким видом, даже если получит счет на десять тысяч посткредитов. — Поговорим в другой раз, привет! — Он повесил трубку.

Из селектора тут же послышался голос мисс Томсен:

— Сэр, в приемной посетитель, он ждет с шести вечера. Хочет обменяться лишь парой слов, и мисс Макфадден дала ему понять, что вы…

— Скажите ему, что я умер прямо в кабинете! — рявкнул Лерер.

— Вы не можете умереть, сэр, вы под фазой Хобарта, и мистер Арбетнот это знает, сам говорил. Он составил на вас Хобартовский гороскоп и предсказал, что в прошлом году с вами произошло нечто потрясающее. Честно говоря, я поражена — он предсказывает такие подробности…

— Гадания о прошлом меня не интересуют, — оборвал секретаршу Лерер. — Это все шарлатанство, знать можно только будущее.

Арбетнот идиот, никаких сомнений, тут Чариз не соврала. Кто еще способен всерьез верить, что прошедшие события, канувшие в туманное вчера, можно предсказать? Как говаривал Ф. Т. Барнум, простаки умирают каждую минуту.

Пожалуй, стоит с ним увидеться. Чариз права, подобные идеи следует искоренять для блага человечества… и своего собственного спокойствия. Встретиться будет даже забавно — выслушать дурацкие предсказания, скажем, на последнюю недельку-другую и сравнить с реальностью, а потом забрать диссертацию на искоренение. Стать первым человеком, для которого составлен Хобартовский гороскоп!

Так или иначе, теперь ясно, что Людвиг Энг появляться не намерен. Уже, наверное, два часа стукнуло. Лерер взглянул на часы… и растерянно моргнул.

Два сорок.

— Мисс Томсен! — позвал он, нажав кнопку селектора. — Не подскажете, который час?

— Чудеса, да и только! — воскликнула секретарша после паузы. — Я не думала, что еще так рано. Буквально только что было два двадцать. Наверное, часы сломались.

— Вы, наверное, хотели сказать — «так поздно», — поправил Лерер. — Два сорок — это позже, чем два тридцать.

— Позволю себе не согласиться с вами, сэр. Конечно, не мне вас учить, но я считаю иначе. Спросите кого угодно, да хоть вашего посетителя… Мистер Арбетнот, разве два сорок не раньше, чем два двадцать?

В селекторе послышался мужской голос, сухой и ровный:

— Я пришел, чтобы говорить с вашим начальником, а не вступать в научные дискуссии. Мистер Лерер, если вы уделите мне время, то убедитесь, что мое сочинение представляет собой самую отъявленную чушь, когда-либо попадавшую вам на глаза. Мнению мисс Макфадден можно доверять.

— Впустите его, — неохотно распорядился Лерер.

Ему было не по себе, творилось что-то странное, нарушавшее привычный, упорядоченный ход времени, но пока совершенно непонятное.