pride

"You must be surprised, very much surprised—so lately as Mr. Collins was wishing to marry you. But when you have had time to think it over, I hope you will be satisfied with what I have done. I am not romantic, you know; I never was. I ask only a comfortable home; and considering Mr. Collins's character, connection, and situation in life, I am convinced that my chance of happiness with him is as fair as most people can boast on entering the marriage state." Elizabeth quietly answered "Undoubtedly;" and after an awkward pause, they returned to the rest of the family. Charlotte did not stay much longer, and Elizabeth was then left to reflect on what she had heard. It was a long time before she became at all reconciled to the idea of so unsuitable a match. The strangeness of Mr. Collins's making two offers of marriage within three days was nothing in comparison of his being now accepted. She had always felt that Charlotte's opinion of matrimony was not exactly like her own, but she had not supposed it to be possible that, when called into action, she would have sacrificed every better feeling to worldly advantage. Charlotte the wife of Mr. Collins was a most humiliating picture! And to the pang of a friend disgracing herself and sunk in her esteem, was added the distressing conviction that it was impossible for that friend to be tolerably happy in the lot she had chosen. Chapter 23 Глава 23 Elizabeth was sitting with her mother and sisters, reflecting on what she had heard, and doubting whether she was authorised to mention it, when Sir William Lucas himself appeared, sent by his daughter, to announce her engagement to the family. With many compliments to them, and much self-gratulation on the prospect of a connection between the houses, he unfolded the matter—to an audience not merely wondering, but incredulous; for Mrs. Bennet, with more perseverance than politeness, protested he must be entirely mistaken; and Lydia, always unguarded and often uncivil, boisterously exclaimed: Элизабет сидела с матерью и сестрами и размышляла об услышанной новости, а также о том, вправе ли она рассказать о ней своим родным, когда в Лонгборн явился сам сэр Уильям Лукас. Шарлотта послала его объявить о ее помолвке с родственником семейства Беннет. Украсив речь множеством адресованных к ним комплиментов и неоднократно поздравив себя с тем, что их семьям суждено породниться, сэр Уильям сообщил изумленным и недоверчивым слушателям о совершившемся событии. Миссис Беннет излишне самоуверенно и недостаточно вежливо заметила, что он глубоко заблуждается, а всегда несдержанная и часто резкая Лидия воскликнула: — Боже мой! Сэр Уильям, как можете вы рассказывать подобную чепуху? Разве вы не знаете, что мистер Коллинз хочет жениться на Лиззи? "Good Lord! Sir William, how can you tell such a story? Do not you know that Mr. Collins wants to marry Lizzy?" Чтобы без раздражения стерпеть подобные выходки, требовалась обходительность истинного придворного. Однако сэр Уильям был настолько хорошо воспитан, что сумел остаться невозмутимым. И, уверяя их в достоверности своего сообщения, он перенес все дерзкие замечания по своему адресу вполне снисходительно. Элизабет сочла своим долгом помочь ему выйти из неприятного положения и подтвердила его слова, сказав, что она еще раньше обо всем узнала от самой Шарлотты. Желая прекратить поток удивленных возгласов матери и младших мисс Беннет, она обратилась к сэру Уильяму с подобающими поздравлениями, к которым затем от души присоединилась ее старшая сестра. Свои поздравления Элизабет сопроводила пожеланием счастья жениху и невесте, а также несколькими фразами о превосходном характере мистера Коллинза и о близости Хансфорда к Лондону. Nothing less than the complaisance of a courtier could have borne without anger such treatment; but Sir William's good breeding carried him through it all; and though he begged leave to be positive as to the truth of his information, he listened to all their impertinence with the most forbearing courtesy. Миссис Беннет и в самом деле была так сильно потрясена, что до ухода сэра Уильяма не сказала почти ни слова. Зато как только он ушел, ее чувства тотчас же прорвались. Во-первых, она принялась настаивать, что все это совершенно неправдоподобно. Во-вторых, она не сомневалась, что мистера Коллинза обвели вокруг пальца. В-третьих, она была уверена, что этот брак не принесет счастья. И, наконец, в-четвертых, ей было ясно, что помолвка будет расторгнута. Elizabeth, feeling it incumbent on her to relieve him from so unpleasant a situation, now put herself forward to confirm his account, by mentioning her prior knowledge of it from Charlotte herself; and endeavoured to put a stop to the exclamations of her mother and sisters by the earnestness of her congratulations to Sir William, in which she was readily joined by Jane, and by making a variety of remarks on the happiness that might be expected from the match, the excellent character of Mr. Collins, and the convenient distance of Hunsford from London. Из всего этого, естественно, вытекали два следствия. Первое - что истинной виновницей всех бед была Элизабет, а второе - что все с ней обращаются просто безжалостно. Оба положения послужили основой для ее высказываний в течение всего дня. Ее нельзя было умиротворить или утешить. И ее негодование не улеглось за день. рошла неделя, прежде чем она смогла смотреть на Элизабет, не осыпая ее упреками, месяц, прежде чем она стала разговаривать с сэром Уильямом и леди Лукас, не допуская в своей речи колкостей, и много месяцев, прежде чем она нашла возможным простить Шарлотту. Mrs. Bennet was in fact too much overpowered to say a great deal while Sir William remained; but no sooner had he left them than her feelings found a rapid vent. In the first place, she persisted in disbelieving the whole of the matter; secondly, she was very sure that Mr. Collins had been taken in; thirdly, she trusted that they would never be happy together; and fourthly, that the match might be broken off. Мистер Беннет отнесся к событию гораздо спокойнее. По его словам, оно даже доставило ему известное удовольствие. Особенно его радовало, что в Шарлотте Лукас, которую он привык считать разумной девицей, оказалось ума не больше, чем у его жены, и даже меньше, чем у его собственной дочки. Джейн не могла не признать, что повторное сватовство мистера Коллинза ее несколько поразило. Но она гораздо меньше говорила о своем удивлении, чем о том, сколько счастья желает она жениху и невесте. Даже Элизабет была не в силах ее убедить, что этот брак вряд ли окажется счастливым. Китти и Лидии не приходило в голову завидовать мисс Лукас, так как мистер Коллинз был всего лишь священником. Для них эта помолвка была одной из новостей, которую следовало разнести по Меритону. Леди Лукас не могла не торжествовать, получив возможность, в свою очередь, похвастаться перед соседкой удачным замужеством дочери. И она чаще, чем прежде, навещала Лонгборн, чтобы поделиться своими счастливыми переживаниями, хотя хмурые взгляды и ядовитые замечания хозяйки дома могли, казалось, расстроить кого угодно. Two inferences, however, were plainly deduced from the whole: one, that Elizabeth was the real cause of the mischief; and the other that she herself had been barbarously misused by them all; and on these two points she principally dwelt during the rest of the day. Nothing could console and nothing could appease her. Nor did that day wear out her resentment. Между Элизабет и Шарлоттой возникла натянутость, заставлявшая их обходить деликатную тему, и Элизабет была убеждена, что они уже никогда не смогут по-прежнему относиться друг к другу с доверием. Разочаровавшись в подруге, Элизабет почувствовала еще большую привязанность к Джейн, порядочность и душевное благородство которой, несомненно, не изменили бы ей при любых обстоятельствах. День ото дня она все больше тревожилась о счастье сестры. После отъезда Бингли прошла уже целая неделя, а о нем не было ни слуху ни духу. Читать дальше