Хроники Мировой Коммуны

Именно на эту перспективу цесаревич работал последние годы, испытывая терпение хозяев мира при дележе турецкого наследства, откровенно провоцируя их на силовое разрешение пограничных споров и убеждаясь, что хватку британский лев окончательно потерял. Здешние люди страдают множеством недостатков, но среди них точно не наличествует страх перед ядерной зимой, так что, как только работы над получением плутония дадут результат, можно будет приступать к контролируемому обострению ситуации в Персии и Японии. Нужно приучить человечество к точечным ядерным бомбардировкам, пока оно снова не зашло в тупик, – ​это задача поважнее удовлетворения чьих-то великодержавных комплексов.

Итак, двадцать минут одиннадцатого, приближение перекрестка с Магистратской улицей. Плохо в этом мире со связью, с координацией и взаимодействием разных служб, но тут уж ничего не поделаешь. Овация и непрерывные славословия уже порядком утомили цесаревича, притупили его внимание, так что он даже вздрогнул, когда слева секунда в секунду началось ожидаемое движение. Когда же толпа в испуге расступилась, обнажив пространство вокруг уложенного лицом в мостовую террориста, Михаил поразился тому, насколько же близко оказался негодяй к его августейшей персоне. Даже с тем слабым безоболочечным зарядом, что находился в тубусе, его могло бы по меньшей мере контузить. И почему не произошел взрыв? Охранники были заблаговременно проинструктированы: необходимо повернуть крышку тубуса до щелчка, чтобы «обезвредить» бомбу, иначе она сработает.

Однако даже при плохой игре надо делать хорошую мину. Михаил Георгиевич поднялся в остановившемся автомобиле, поднял руку в успокаивающем жесте: дескать, наследник престола российского не боится подлых убийц. Повернулся в полупрофиль к ближайшему фотографу – ​с этого ракурса он всегда получался особенно удачно – ​и невольно покосился на скрученного террориста, которого в это время подняли за волосы и поставили на колени. Мерзкая, конечно, рожа, то ли цыганская, то ли жидовская. Хотя и недостаточно демоническая: надо будет дать задание специалистам поработать над портретом душегубца для газет. На мгновение их взгляды встретились, и тут скрученный, беспомощный, потерпевший фиаско революционер безмятежно улыбнулся. Это длилось совсем недолго, в следующую же секунду он скривился от боли в выворачиваемых руках, но все-таки цесаревич почувствовал леденящий страх: что-то все-таки пошло не так. Невыносимо захотелось броситься вниз, прикрывая голову, спрятаться за телами охранников, врезаться в толпу, отгородиться живой колышущейся массой от неизвестной угрозы. Этот страх, наверное, и породил то ощущение направленной на него сзади ненависти. Цесаревич вдруг догадался, что где-то в толпе, по другую сторону мостовой, находится дублер террориста с настоящей бомбой, а не жалким муляжом. Он хотел уже обернуться, чтобы встретить опасность лицом, но не успел.

Пуля калибра 7,92 миллиметра вошла в голову наследника чуть ниже правого уха, и должна была, по всем законам баллистики, вынести нижнюю челюсть. Однако этого не произошло: в те самые миллисекунды, когда она разрывала мягкие ткани языка, мир вокруг умирающего Михаила погас.

Это была уже сто двадцать третья неудача за последние тридцать три года.

– Интересное кино, да, – ​Лу поднялась с пола, чтобы налить себе в кружку еще лимонного напитка. – ​Получается, в этот раз наши победили? Хэппи-энд?

– Черт, я за них так болела, особенно за девочку эту, у которой туберкулез, – ​сидящая на складном стульчике Ясмина возбужденно хлопнула себя по коленям, подорвалась с места, начала ходить вокруг портативного стереопроектора. – ​Так что теперь-то?

– Перезагрузка, сброс к начальным параметрам, все заново, с учетом допущенных ошибок, – ​ответил Мика, копаясь в камере француза. – ​Можем залезть еще к кому-нибудь в голову, хотите?

– То есть всё зря? – ​поскучнела Ясмина.

– Так, народ, я уже перестаю понимать, что здесь происходит, – ​не выдержала Токо. – ​Мы четыре часа роемся в этом склепе и смотрим всякие сценки в проекторе. Сначала – ​мусульманский рай с силиконовыми гуриями и обжираловкой, потом – ​расчлененка эта жуткая, теперь вот – ​что это за фигня вообще была? Альтернативная история? И кто их замуровал здесь, и для чего?

– Ты не заметила, что двери были заперты изнутри? – ​спросила я. – ​Как в аду, если верить отцам церкви. Тут другое, верно, Мика? Бюджетный вариант побега на другой глобус, попытка создать свой собственный Торманс в отсутствии звездолетов.

– Не Торманс тогда, – ​возразил мне парень. – «Прыжок в ничто», как вы могли забыть-то?

– Точно! – ​хлопнула я себя ладонью по лбу. – «Прыжок в ничто», один в один! Совсем старая стала, скоро собственное имя забуду…

– Так, а ну прекратите немедленно это свое, а то уже я все перестала понимать! – ​возмутилась в очередной раз Ясмина.

– Ох, ну хорошо, – ​вздохнула я, обменявшись улыбками с Микой. – ​Представьте себе то время. Время неумолимо наступающего нового мира. Время, когда стало понятно – ​капитализм обречен в любом случае, шестьдесят лет Большого Провала ушли безвозвратно. И представьте себе настроения этих людей, впервые получивших возможность посмотреть на себя не как на ходячие денежные мешки, а как на людей из плоти и крови, к которым подбирается плотоядная и кровожадная революция. Что им остается делать в такой ситуации? Бороться до конца, несмотря ни на что? Но конец будет скорым и ужасным, они слишком хорошо информированы о соотношении сил и состоянии экономики, чтобы позволить себе в этом усомниться. Бежать куда подальше? Но планета наша стала совсем маленькой и тесной, завтра социализм распространится на самые прочные и нерушимые столпы порядка, вроде Эмиратов или Новой Зеландии, последние оазисы и заповедники свободного предпринимательства падут в лучшем случае на несколько лет позже остального мира. Попытаться приспособиться к новой реальности? Кое-кто так и сделал, но наших героев это не касается, они все давно уже приговорены, и разговаривать с ними никто не собирается. Убежать на другую планету? Хорошо бы, только технологии не доросли. А жить хочется, причем по возможности – ​долго и счастливо. И вот тогда господину Романовскому (мне кажется, это он, с воображением у него, похоже, все в порядке, а это качество очень редкое для последнего поколения буржуев) приходит в голову гениальная идея: если наличная реальность настолько ужасна, отчего бы не создать себе альтернативный мир? Мир по желанию: хочешь – ​нерушимую русскую монархию, хочешь – ​джанну с гуриями, хочешь – ​пыточный подвал с воплощением самых жутких фантазий. Мир этот должен быть максимально компактным, чтобы его можно было надолго спрятать, в идеале так вообще все должно помещаться в отдельно взятой голове. Вот тут-то и пригодились новейшие на тот момент разработки в области псевдоанабиоза и виртуальной реальности.