Хроники Мировой Коммуны

– Прекрасно. Тогда скажите мне для начала, почему светофильтры из стекла марки сорок четыре оказались вставленными в пищевой оптический анализатор? Двенадцать майред туда-сюда – ​это им уже не цветность, что ли? Так нет, у вас на фабрике нашлись умельцы, которые вырезали стекло фильтров под совершенно неподходящую рамку, потом поставили эту рамку в анализатор при минус двадцати двух градусах, а теперь требуют калибровщика? Умелые руки этих начинающих вредителей только что запортили около семи тонн мяса, и я этого спускать не намерен!

Он вдруг ткнул мундштуком в сторону Фоминых.

– Планета этого спускать не намерена! – ​с ноткой явной угрозы в голосе добавил он.

Фоминых вдруг почувствовал облегчение.

– Да я же здесь ни при чём, товарищ! – ​закричал он. – ​Я же и сам говорю: вредительство! И я тоже считаю, что мы должны наказать…

– Попробуй, накажи! Самоучки-рационализаторы, дорвались, довыступались! – ​взъелся рыжий. – ​Будут опять хныкать: молодые специалисты, то да сё! Лишить паразитов чести, вот будет мера воспитания! А тут… – ​рыжий тяжело задышал.

– Так я и главного вредителя тут знаю, – ​окончательно обрадовался Фоминых.

– Главный вредитель сидит в оптическом институте! – ​оборвал его рыжий. – ​А вы, раз знаете, так должны были остановить его, а не потакать здесь, на производстве!

– Я с ним даже дрался, – ​признался Фоминых.

Рыжий окинул его любопытным взором.

– Давно?

– Только что.

– Раньше надо было драться! Ну да ладно: делу не поможешь. Мясо теперь уже только на пищевой желатин пойдёт. А драться мы потом будем в институте. Я из них за каждый майред престиж теперь повыдавлю! А вы сейчас смените оптические фильтры на нормальные, а потом поедете со мной. Мне нужен свидетель всех делишек этой вредительской банды. Опять же, мне нужен кто-то, кто умеет драться! Набрали в бригаду молодёжь, бесхребетников, слова поперёк старших сказать не смеют: ещё бы, авторитет!

Фоминых вдруг вытянулся по струнке.

– Я в вашем распоряжении, товарищ, – ​сказал он.

– Угу, – ​бросил рыжий. – ​Сможете сменить светофильтры, или побежим за инструкцией к котлам?

– Инструкция – ​дело полезное, – ​ненавязчиво намекнул Фоминых.

– Тоже верно. Порядок должен быть! – ​Рыжий вновь ткнул мундштуком чуть ли не в грудь Фоминых. – ​А к полудню – ​будьте готовы; на самолёт, и прямо в институт. Возьмём тёпленькой эту банду, у них как раз рабочее утро начнётся, я из всех по очереди душеньку-то повытрясу… Кругом – ​свободны – ​работать шагом марш!

Фоминых рефлекторно отдал честь, потом вспомнил, что он без головного убора, смутился и полез на галерею искать инструкцию к котлам.

– Надо же, – ​сказала Ирина, облокотившись о бортик бассейна. – ​А я и не думала, что такое возможно.

– Такие, как он, при любой власти прекрасно устраиваются, – ​пожал плечами Демьянов.

– Но ведь есть же общественное мнение. Есть закон.

– Общественное мнение стало возможным учитывать только после повсеместного распространения технологий связи. Это написано в вашем учебнике истории, – ​заметил Демьянов. – ​В наше время общественное мнение было хорошо отрежиссированной постановкой. Дефицит информации был бешеный! Человек фактически ничего не знал и ни в чём не понимал, а его в это время ещё и уверяли, что он живёт в «век информационного стресса». А закон… Закон зачастую олицетворяли такие, как этот тип. Ты знаешь, я тут вспомнил вдруг, что про него рассказывали в лагере – ​он свою жену убил. Просто так, чтобы убить женщину. И ничего, сошло с рук!

– Демон какой-то, – ​содрогнулась Ирина, – ​душегуб.

– Какой он демон! – ​презрительно бросил Демьянов. – ​Демон – ​сила сознательная, а этот… Варнак он и жлоб, вот и вся его характеристика. Прибиться к жирному куску, а окружающим жизнь изгадить по возможности, чтобы, как говорится, мёдом не казалась.

– Мёдом?

– Поговорка такая. Значит – ​чтоб не жили слишком хорошо. Я вот ещё думаю, не зря ли я его оставил в машинном зале?

– Там сейчас техник придёт, фильтры менять. Он этого субъекта быстро приставит к делу. Техник – ​страшный человек, второй месяц угрожает расправиться с ребятами из отдела рационализации, а заодно заняться и оптическим институтом.

– Институтом я бы тоже занялся, – ​кивнул Демьянов. – ​Надо ж было сообразить – ​поставить фильтры из фолиевого перекального стекла в холодную зону! И всё-таки, пойду я назад, на вахту. Что-то беспокоит меня, не сотворил бы этот жлоб чалдонский какую-нибудь мелкую пакость.

– Сотворит – ​так подотрём, – ​беззаботно сказала девушка. – ​А вот как он с таким характером жить дальше будет? Устроиться-то он, положим, сможет. Амбиции ему быстро поукоротят. Будет жить, работать, кормиться понемножку. Но ведь потом-то, рано или поздно, он станет всё-таки нормальным человеком! Нельзя же до бесконечности оставаться такой тупой сволочью, верно? И вот мне страшно подумать – ​что он сделает с собой, когда у него в конце концов совесть проснётся? А, Дем?!

– Знаешь, Ирина, – ​подумав, сказал Демьянов, – ​я бы на это не рассчитывал.