Хроники Мировой Коммуны

Тем не менее, Sophie сдерживала слезы до тех пор, пока одевшийся цесаревич и жандарм не закрыли за собой дверь.

– Так, и что это у нас? – ​Ясмина приложила ухо к массивной стальной плите и стукнула кулаком. – ​Тоооолстая, – ​внушительно заметила она.

– Да что ты говоришь, удивительно прямо, – ​саркастично отозвалась Ю. – ​А мы думали – ​это просто кусок жести кто-то прилепил для виду.

– Так это вообще дверь? – ​я тоже не удержалась, провела здоровой рукой по стыку между плитой и стеной. Подогнано идеально, да. А так – ​несколько разочаровывающий результат. После позолоченных замков, мин-ловушек, после загадочных документов из архивов Временной администрации, в которых упоминался таинственный «объект три-полста-четыре», мы в итоге пришли к здоровенной металлической двери размером где-то два на полтора, примечательной полным отсутствием видимых запорных механизмов.

– Дверь, да, – ​отозвалась Лу, подкатывая тележку с оборудованием. – ​Правда, открыть ее можно только изнутри. Что больше всего и напрягает.

Я в это время пальцем чертила на пыльной поверхности знак биологической угрозы. По инструкции, увидев малейшие признаки связи объекта с разработкой оружия массового уничтожения, нам следовало свернуть все работы и немедленно уведомить местные власти.

– Это вряд ли, – ​Лу подошла и бесцеремонно крест-накрест перечеркнула мое творчество. – ​Ты не заметила, мам, что здесь напрочь отсутствуют какие-либо надписи? Не то что указатели для идиотов – ​даже в щитовой на кнопках ни единой буквы.

– И? – ​потребовала я продолжения.

– Понятия не имею, что это может означать. Либо что-то до смерти ужасное, либо что-то ужасно тривиальное.

– Большая, ну большая, признайся, что ты растерялась, – ​Ясмина ткнула Лу в бок. С таким же успехом она, впрочем, могла бы стучать по стальной плите.

Из этих двоих получился бы неплохой комический дуэт. Высокая, под метр восемьдесят пять, спортивная шведка с мужским разворотом плеч и приличной мускулатурой, с ежиком коротко стриженых обесцвеченных волос и с неизменной благожелательной улыбкой сытой белой медведицы. А партнером у нее – ​парижанка с манерами гамена старых времен, с копной ярко-красных дредов и проколотыми по всему периметру ушными раковинами, ростом чуть выше полутора метров, но благодаря своей подвижности в каждый момент времени занимающая втрое больше пространства, чем положено при ее скромных габаритах. Настоящее имя Лу было Анна-Ловиса, или Анна-Луиза, как произносят в Западной Европе. Ясмина при первом же знакомстве заявила ей, что от этого имени невыносимо пахнет кринолинами, и она как убежденная плебейка не может так обзывать свою напарницу и подругу. Так и появилась на свет Лу. Я в свое время пыталась выяснить у Ясмины, что же она подразумевала под «пахнет кринолинами», но та неизменно отвечала, что кринолины – ​это что-то типа дорогих духов. Дразнится, конечно же, кто ей поверит? Все-таки парижанка останется парижанкой, даже с биографией и ухватками Гавроша.

– …Так мы взрываем? – ​вторую тележку с оборудованием подкатил Мика.

– Лимит бабахов на сегодня исчерпан, – ​нервно и категорично отозвалась Ю.

– Взорвать можно, конечно, – ​Токо оценивающе взглянула вверх, под потолок. – ​Только своды рухнут следом. Да и вообще, нас уже за это шпыняли не раз. Так что – ​режьте.

– Сначала обедать, – ​не терпящим возражений тоном заявила Лу. – ​Я с утра толком не поела из-за вашего энтузиазма.

– Точно! Будем есть новые сухпайки! – ​заявила Ясмина, доставая и распаковывая наш аварийный рацион. – ​Нам их сказали протестировать в полевых условиях? Будем тестировать!

– Эй, не дурите! – ​возмутилась Ю, которой явно не улыбалась перспектива обедать одной на поверхности. – ​Вылезайте на поверхность, нормально поедим!

– Лу, скажи, – ​дернула Ясмина подругу за рукав. Та лишь развела руками, показывая, что она совсем не против сухпайков.

– А давайте, – ​согласилась Токо. – ​Даже если потом животами станем маяться – ​ничего, вентиляция тут нормальная.

– Присоединяюсь к большинству, – ​тут же подал голос Мика.

– Мам? – ​в голосе Ю чувствовалась детская совершенно обида.

– Я не могу их покинуть. По инструкции не могу.

Ясмина в это время яростно трясла саморазогревающиеся контейнеры с горячими блюдами.

– Кому макароны с фрикадельками?

– А что еще есть?

– Есть фрикадельки с макаронами.

– Маму надо будет с ложечки кормить.

– Поговори у меня! Я вас тут всех одной левой переем, дети сытой эпохи!

– Мам, а у вас в милиции сухпайки вкусные были? – ​мы все расселись на своих рюкзаках, а Ясмина устроилась у Лу на коленях, перехватывая каждую вторую вилку у безропотно сносящей эту наглость шведки.

Вкусные? Мне вспомнился сентябрь сорок восьмого, село на границе с Воронежской областью, где наш батальон разместился на ночевку. Минуты две я медитировала над банкой с тушенкой, пока не осознала, что она старше меня ровно на пять месяцев, судя по дате изготовления. Кто-то из товарищей это тоже заметил, и, разумеется, не обошлось без предложений «схарчить Марьяшку» вместо консервов из другой геологической эпохи. В тот период мы еще умели относиться ко всему с юмором. Это позже стало как-то совсем не смешно.

«Мам, зря ты позволяешь этим хулиганкам на голову себе садиться, – ​пришло сообщение от Ю. – ​Тебе же неудобно».

Я едва не выронила из левой руки вилку, которой неловко ковырялась в макаронах.

«Опять подглядываешь через мои глаза?! Ну-ка отключайся!»

«По инструкции не могу отключиться», – ​парировала Ю, и это было правдой. Хорошо, что линзы, по крайней мере, можно снять. Впрочем, линзы – ​это явно вчерашний день. С некоторыми технологиями сегодня откровенно не знают что делать на государственном и международном уровне. Месяц назад в Карачи были расстреляны несколько ученых и инженеров, занимавшихся опытами по внедрению в человеческий мозг элементов компьютерного управления. Проще говоря – ​эти ребята превращали людей в киберзомби, работая на местную мафию. Группу наших товарищей, исследовавших заброшенные тренировочные лагеря исламистов в Памире, убили именно их творения. Разработка подобных технологий давно уже приравнена к преступлениям против человечества, но это никак не может отменить факта их существования и возможности использования всякой сволочью.

– Коллонтай, – ​из режима воспоминаний меня вывел на этот раз Мика.

– Что? – ​не поняла я.

– Рассказ написала Коллонтай. Про пансион и кресла-качалки который. А называется – ​«Скоро!». Угадал?