Юрий Шушкевич - Вексель Судьбы. Книга 1

— Хорошо, пусть мы — на гастролях, — неожиданно согласилась Мария, остановившись напротив знаменитых цветочных часов. — Между прочим, они сами отдали мне первое место, и два банкира из Берна оставили мне свои визитки. Позволь, я позвоню одному из них или обоим сразу. Пусть помогут, если обещали помогать!

— Спьяну много что можно пообещать, — буркнул Алексей, однако сильно возражать не стал.

Рассматривая протянутые Марией визитные карточки, он обратил внимание на фамилию, созвучную с известной на весь мир династией швейцарских финансистов и, поразмыслив, предложил позвонить именно ему. Было решено, что звонок они сделают в конце рабочего дня, что разговор на английском начнёт Мария и затем, посетовав на трудность в изложении сложных финансовых материй, попросит разрешения передать трубку Алексею.

Не имея более внутренних сил, чтобы тратить их на многочисленные женевские достопримечательности и оттого проторчав до пяти часов в парке Англе, они, наконец, позвонили в Берн. Разговор на удивление оказался лёгким и весёлым. Когда Алексей излагал суть образовавшейся проблемы и в ответ слышал на другом конце провода «Bagatelle!» [57] чепуха (фр.) и «Cela va passer!» [58] это пройдёт (фр.) , ему временами казалось, что собеседник просто отшучивается. Однако нетрудно было заметить и то, что банкир схватывал суть дела мгновенно и временами своими короткими репликами в точности предварял то, что Алексей ещё только собирался ему сказать. В завершение разговора банкир попросил передать несравненной «russo diva» [59] русской богине (итал.) , чтобы та ни в коем случае не волновалась и «ждала информации».

Несмотря на обнадёживающую тональность, разговор с именитым банкиром не смог вернуть наших героев в прежнее расположение духа. Алексей высказал предположение, что всему виной — известная русская критичность и боязнь подвоха. Предложив вместо романтического ужина на берегу просто выпить кофе с круассанами, он вызвал такси, и они засветло вернулись в Лозанну.

Утром Алексею пришлось вспомнить золотые слова молодого графа Монтекристо — «ждать и надеяться». Ничего другого, увы, не оставалось. Мария, чтобы не закиснуть совсем, с жалкой сотней франков в кармане отправилась осматривать окрестные магазины, а сам же он, разыскав на веранде несколько предназначенных для курения столиков, молча сжигал одну мини-сигару за другой.

Когда Алексей увидел спешно приближающегося к нему метрдотеля, то решил, что чрезмерным курением он что-то нарушил и его за это намерены оштрафовать. Однако запыхавшийся метрдотель сообщил, что в холле гостиницы его ожидает представитель Banque Nationale le Suisse.

Алексей немедленно загасил сигару и отправился на встречу с визитёром. В холле его встретил позавчерашний собеседник, лысоватый старший банкир. Но на этот раз вид у него был торжественный, а обрамляющая плешь седина смотрелась как белоснежный венок.

Банкир сообщил, что имеет хорошую новость — информацию о местонахождении «интересующего актива». Незамедлительно разыскав Марию в одном из близрасположенных бутиков, они втроём выехали в банковский офис.

Во вчерашней переговорной комнате банкир, не скрывая за торжественным выражение лица довольной улыбки, объявил, что предпринятые им и его коллегами усилия увенчались успехом: интересующий Алексея фонд с 1938 года находился в депозитном учреждении Banque Coffre Aplestre, а после войны в связи с реорганизацией был переведён в частный банк Banque Privee Courtenay & Cie. Офис и депозитарий последнего расположены совсем отсюда рядом, в Монтрё, и уже сегодня они смогут нанести туда визит.

По-прежнему допуская, что слова банкира могли быть неточны или даже содержать в себе провокацию, Алексей от имени Марии и себя сдержанно поблагодарил его за неожиданное и вселяющее оптимизм известие. Раскланявшись, они на несколько минут заехали в отель, чтобы переодеться, и сразу же отправились в расположенный в тридцати километрах от Лозанны очаровательный Монтрё.

Не в пример предыдущим поездкам, на этот раз таксист-араб был грубым, нервным и страшно спешащим по какому-то личному делу. Единственным резоном, объясняющим его согласие на небыструю поездку по загородному тарифу, могла являться исключительно любовь к деньгам. Это стало окончательно понятно, когда на скверном французском таксист заявил, что Ривьеру ненавидит, Монтрё не знает совершенно, и после двух коротких попыток найти нужный адрес вдруг остановился и потребовал освободить машину.

Алексей не без труда удержался, чтобы не выругаться вслед дикому вознице, и поступил безусловно правильно, поскольку оказался в месте столь уютном и прекрасном, что скверные мысли сразу же улетучились.

Ярко блестела на солнце кожистая листва аккуратно подстриженных изгородей из падуба и изящных гледичий. Едва заметный свежий ветерок с озера отгонял полуденный жар, а запах близкой воды, перемешиваясь с тонкими ароматами haute cuisine [60] высокой кухни (фр.) , навевал непередаваемый бодрящий дух двух начал, трудносоединимых в обычной жизни, — странствия и комфорта.

— Вот, пожалуй, мы и прибыли лучшее место на земле! — восхищённо заметила Мария.

— Да, банкиры знают, где следует работать, — отвечал ей Алексей. — Но, боюсь, мы сейчас никого не найдём — обеденный перерыв.

— Ничего, подождём полчаса.

— Не полчаса, а полтора. Здесь, как и во Франции, не принято обедать на бегу. Два часа на обед как минимум!

Действительно, практически все немногочисленные офисы были закрыты, зато под вывесками и маркизами ресторанов и кафе чувствовалось нарастающее оживление.

Ограничившись перед предстоящей важной встречей лишь одним кофе с шоколадным профитролями, Алексей с Марией отправились на «рекогносцировочную прогулку» в районе проспекта Казино и улицы Театра, где должен был находиться офис частного банка Куртанэ. Банкир из Лозанны не помнил точного адреса и сообщил лишь улицу и телефон, однако при попытке дозвониться автоответчик любезным голосом сообщал, что сделать это лучше по окончании la pause-cafê [61] обеденного перерыва (фр.) .

Так, проходя дом за домом, наслаждаясь уютом и немного усыпляющим покоем, они оказались на аккуратной площади перед открытой дверью небольшого римского собора, о чём извещала табличка при входе. Пройдя через полумрак короткого притвора в зал и сразу же присев на ближайшую скамью — поскольку после яркого дневного света было трудно различать дорогу — они провели там не менее получаса, слушая внезапно зазвучавший орган. Когда же орган замолчал и Алексей с Марией, не торопясь, поднялись и стали осматривать соборный зал, к ним спустился с приветствием немолодой католический священник.