Николай Горькавый - Астровитянка (сборник)

Особенно смущал экспертов поступок короля Шихин-а.

Добровольно отказаться от императорской короны?! Это не умещалось в мозгах аналитиков. Пусть даже в пользу союзницы и официальной супруги собственного сына, пусть даже с оговоркой, что после Никки корону императора Северных будет наследовать внучка Шихин-а – принцесса Сюзанна.

А зачем вдобавок становиться нейтральной династией, теряя и без того пошатнувшееся влияние?

Пошли слухи, что император уступил свою корону за такую огромную долю акций в компании по продаже бессмертия, что это финансово окупает его политические потери.

Говорили, что Шихин собирается прибрать к рукам и возглавить нейтральные династии, число которых в последнее время значительно выросло. Нейтральная сила не должна быть ничейной.

Сам император охотно давал интервью, улыбался и хвалил свою преемницу, которой можно смело доверить управление Северным союзом. Говорил о том, что правителями должны быть молодые, а старикам нужно научиться вовремя уходить.

Такой бескорыстный популизм только больше настораживал экспертов и журналистов и вызвал немало шуток по поводу умственных способностей бывшего императора.

На самом деле, у императора Северных была серьёзная причина для отставки и нейтральности, но сказать о ней журналистам было бы недальновидно.

Дальновидность – хорошее слово.

Удивительно, но стоит научиться планировать свои действия с расчётом хотя бы на десять лет вперёд, как они начинают вызывать искреннее недоумение окружающих.

Недоумение – тоже неплохое слово.

Зал был полупуст, но уже вместил всех сотрудников Института математических проблем. Пора было начинать, хотя и очень не хотелось.

«М-магелланово облако!» – Хао Шон выругался своим любимым ругательством, встал с первого ряда и повернулся лицом к сидящим.

На трибуну он не пошёл, пытаясь быть максимально дружелюбным и демократичным. Но одновременно Хао отлично понимал, что это не поможет.

– Все вы знаете, что наш институт будет разделён на две части. Хочу сообщить кое-какие важные детали, которые затронут многих из вас.

По залу прошёл гул. Никто не любит новостей, которые могут затронуть его самого.

– Согласно вчерашнему голосованию членов Независимой академии, поддержанному специальным решением Совета директоров династии Гринвич, от нашего института отщепляется планетологический отдел, и на его основе создаётся Институт Солнечной системы, который займётся задачей построения всеобъемлющей математической модели строения и динамики Солнечной системы.

Зал волновался. Хао вздохнул:

– Я оставляю пост директора Института матпроблем, так как выбран главой нового института. Финансирование работ будет щедрым, но тематика работ должна соответствовать общему направлению солнечно-планетологических исследований. Важный момент: новый институт остаётся здесь, а старый Институт матпроблем переводится в другое здание, в Луна-Сити.

Последние слова, невзирая на усиление речи Хао в стенных динамиках, утонули в людском шуме. Раздался даже свист. И Хао прекрасно понимал шумящих: примерно половина работ специалистов института не имела отношения к Солнечной системе. Даже если часть сотрудников согласится переключиться в своих исследованиях на новую тему, всё равно примерно четверть учёных должна будет покинуть привычные стены и переехать. А мало кто любит менять насиженное место.

– Каждому предоставляется время для выбора. В течение шести месяцев вам будет сохранено финансирование, но потом вы должны согласиться с новой тематикой – или переехать в Луна-Сити. Вам будут также предоставлены на выбор равноценные места в других институтах Независимой академии и в институтах династии Гринвич, – сказал Хао, и в шуме зала появились удовлетворённые ноты.

– Более детально программу исследований мы обсудим позже, но уже сейчас можно сказать, что всем объектам и частям Солнечной системы будет уделено должное и пристальное внимание: самому Солнцу, каждой из восьми крупных планет, спутниковым системам и планетным кольцам, межпланетному солнечному ветру и магнитному полю, пылевому зодиакальному облаку, астероидам, кометам и транснептунам. Изучение тел планет и спутников включает в себя все уровни и оболочки – от ядра до магнитосферы. Экспериментальные исследования в нашу задачу не входят, но если возникнет необходимость тестирования теорий, такие проекты будут реализованы с привлечением внешних групп экспериментаторов. У меня всё.

Но только через час, ответив на множество вопросов, Хао сумел закрыть собрание.

Как только он вошёл в свой кабинет, сюда же заявилась принцесса Карина.

Хао мысленно возвёл глаза к небу: «М-магелланово облако!»

Принцесса была головной болью.

– Профессор Шон!

– Слушаю вас, Карина.

Хао никогда не называл в институте Карину принцессой. Заходя в научное учреждение, шляпы, короны и колпаки нужно оставлять в гардеробе.

– Я занимаюсь математическими моделями пульсаций звёзд…

– Я знаю.

– И готова сфокусироваться на модели Солнца («О боги, а я надеялся, что она захочет переехать в Луна-Сити…»)…но я полагаю, что нельзя прекращать моделирование ближайших и самых изученных звёзд, ведь одного Солнца недостаточно для тестирования солнечных моделей – другие звёзды дадут нам гораздо больше материала для анализа!

Хао всё понял – принцесса хочет сохранить свою старую тему, перекрасив её в новый цвет. Может, дочери старого друга Хао бы и отказал, но дочери старого врага он отказать не мог.

– Хорошо, согласен включить в тему моделирования Солнца ещё и соседние звёзды. Как тестовые объекты.

– Вы прелесть, профессор! – засветилась Карина и готова была уже упорхнуть, но в дверях задержалась: – Профессор Шон, тогда… на лекции… вы были очень бесцеремонны и даже грубы со мной. Позже, когда я училась в университете, то сто раз была готова бросить эту головоломную математику… и только эта ваша насмешливая лемма о неспособности богатых к математическим трудностям удержала меня от позорного отступления. Скажите, вы тогда были так язвительны… специально?

Профессор Шон хмыкнул:

– Ну… я счёл, что хороший внешний раздражитель будет полезен… в данном конкретном случае.

Карина помолчала и тихо сказала, не очень понятно – про что:

– Спасибо, профессор… – и исчезла.

Хао думал долго, почти месяц, колебался – стоит ли? Но всё-таки решил, что не помешает – в институте работало много зелёной молодёжи, которую ещё учить и учить. Даже если никогда не рано, то почти всегда уже поздно.

Решил и послал всем сообщение: