Андрей Филиппов - Эффект загадки

Однажды я читал книгу какого-то философа, который утверждал, будто не стоит обвинять себя за собственные ошибки. Статью пришлось перечитать трижды, прежде чем ее смысл дошел до меня. Оказывается, мы вообще не способны совершать ошибок. Дело в том, что вместе с ходом стрелок на часах меняемся и мы. И если мы сделали что-то, это было правильным для нас на тот момент. Мы взвешивали «за» и «против», а иногда и не взвешивали, пользуясь работой подсознания или интуицией. Впоследствии, изменившись, мы назвали наше действие ошибочным. Но ведь мы уже стали другими! Другими стали «за» и «против», по-другому работают тонкие механизмы в глубинах нашей психики. Никогда не жалейте о том, что случилось – говорил философ. Мы станем другими и изменим ситуацию так, как будет нужно.

Философ – молодец, подумал я, закуривая. Он не учел одного – человек, в отношении которого совершена ошибка, тоже меняется. И вполне может принять решение о том, чтобы запретить мне менять ситуацию к лучшему, просто перестав общаться со мной. Но, в любом случае, нам требуется известить пострадавшего о том, что мы поняли, к каким последствиям привели наши действия, и готовы помочь в их устранении. Проще говоря, хотя, согласно философу, вины на нас нет, но извинений никто не отменял.

Приносить извинения, между прочим, тонкая наука. Причинив боль, мы резко меняем восприятие нас другим человеком. Поспешив с извинениями, мы рискуем оказаться не понятыми и, разумеется, ни о каком прощении не может быть речи. Нужно подождать, пока человек станет способен слушать и слышать нас. Ведь мы не ограничимся простыми словами. Мы объясним, что поняли суть причиненного вреда. Впрочем, опоздать с извинениями тоже нехорошо. Обычно при этом формируется впечатление, что я извиняюсь только потому, что мне что-то понадобилось от человека и я вынужден заняться восстановлением отношений.

Скорее всего, я опоздаю с извинениями. Не зная способностей Дежурного Пилота к наказанию виновных, нельзя предполагать, когда он вытащит меня отсюда. Что ж, это говорит о том, что нужно заняться расшатавшимися нервами, чтобы больше не повторять таких ошибок.

Хорошо бы узнать, что предполагают делать военные по ту сторону завала. Если они испытали здесь какое-то новое оружие и обвал не входил в их планы, то, по идее, его нужно разобрать как можно скорее, чтобы посмотреть на результаты испытаний. Впрочем, здесь может сесть вертолет, так что, вероятно, они что-то пережидают. Мне однозначно нужно будет убраться отсюда до появления военных, иначе есть риск быть обвиненным в шпионаже. А что, если включить рацию? Их каналы связи, конечно, зашифрованы, но вдруг кто-нибудь забыл запереть замок… Да и смеркается уже, а ночевать снаружи все равно жутковато.

Я взял винтовку, затушил костер и залез в салон, тщательно проверив замки дверей и опустив занавески. Свет зажигать не хотелось. Портативной рации нигде не было и я вспомнил, что оставил ее у Лизы вместе с курткой. Конечно, есть запасная, хранится в шкафу над креслом, но она слишком слабая. К счастью, аккумулятор «УАЗа» я менял недавно и он полностью заряжен. Можно включить стационарную радиостанцию.

Шкала уютно засветилась зеленым, зашипел громкоговоритель. Я щелкал переключателями, сканируя частоты, но везде была тишина. Наверное, горы мешают прохождению радиосигнала. Мелькнула мысль вызвать Дежурного Пилота и поболтать с ним на сон грядущий, но я не стану этого делать. Мы в ссоре.

- … ответ… - раздалось вдруг из динамика.

Я моментально перешел на эту волну и стал слушать. Потрескивали помехи.

- Крис, ответь, если ты меня слышишь, - сказала Лиза.

Она где-то рядом! Сигнал маленького передатчика не может дотянуться сюда из города.

- Крис на связи, - ответил я, - Лиза? Прием.

- Крис, ты меня слышишь? – взволнованно воскликнула Лиза.

- Слышу, Лиза. Где ты находишься? – спросил я.

- Дома. Ты забыл куртку, я нашла там рацию. Крис, где ты?

- Далеко…

Рация вдруг зашипела, треск разрядов усилился. В эфир прорвался какой-то писк. Если Лиза не обманывает, что говорит из города, то радиосвязь в этих местах весьма своеобразна.

- …Пилот…не говорила…зачем…поняла, что ты хотел… В общем, я…у врача, Крис…

Я почувствовал, что мне стало жарко.

- Что сказал врач, Лиза? – спросил я спокойным голосом.

Слышимость вернулась.

- Все хорошо, Крис! Все в порядке! Ты слышишь? Он сказал, что я дура! Меня долго мучили на огромной штуке с лампочками, потом втроем смотрели фотографии! Я дура, Крис! Понимаешь? Он отобрал у меня капли и сказал, что надо лечить нервы! Назначил какую-то гадость, фу, противную! Ты меня понял, Крис? Крис? Крис, ответь!

Откинувшись в фельдшерском кресле, я слушал стук собственного сердца. Потом вдруг навалилось чувство покоя и усталости. И мысль, что мне самому нужно лечить нервы. Забрать Лизу в охапку, посадить ее на пассажирское сидение и уехать на море. Рация шипела и щелкала, Лиза кричала во весь голос, а я сидел в темноте и улыбался.

- Я слышу тебя, Лиза. Я очень рад. Прости меня, пожалуйста…

- Нет, это ты прости меня за мою глупость! Вернись ко мне, Крис… Мы больше не будем ругаться.

- Это невозможно, Лиза. Дежурный Пилот переместил меня в наш лагерь. В наказание за то, что я обидел тебя. Отсюда нет выхода, - сказал я.

- Что? В лагерь? Зачем? Я же просила его…

Очевидно, на близком расстоянии заработала мощная радиостанция, поскольку голос Лизы потонул в оглушительном треске и взвизгивании. Я перешел на другой канал и подал команду для рации Лизы сделать то же самое.

- Лиза? Как слышно? Лиза, ответь.

Эфир загадочно шуршал. Я подал сигнал еще раз, затем просканировал каналы.

- Нет, Крис, - прорезался голос Лизы и мне показалось, что она плачет, - Нет. Ты учил меня действовать. И я буду действовать! Мы…

- Лиза! Повтори, я не разобрал… Помехи…

- Кррр… Тиу… Фюииии… - затянул приемник.

Около получаса я крутил рукоятки, пытаясь поймать хоть чью-нибудь радиостанцию, но слышал только треск атмосферных разрядов. Очевидно, условия прохождения сигнала изменились и я больше не услышу Лизу. Ну, ничего, главное, что новости хороши, а победителей не судят. На всякий случай я оставил приемник в режиме ожидания вызова, выпил еще коньяку и лег спать.

6.

- Прекрасен мир, а где же волшебство? Любовь лежит в коробке с чудесами! Мы приглашаем всех на торжество! Не будем ждать, откроем ее сами! Мы сочиняем сказку для двоих. И в ней живут прекрасные герои! А трудности – ведь нам хватало их! Мы заслужили счастья и покоя!

Лиза, напевая свою песенку, вертится перед зеркалом. На ней странный наряд – куртка, брюки и жилет, видимо, когда-то были оранжевого цвета с нашитыми отражающими полосками. Теперь полоски оторваны, ткань в свежих грязно-зеленых потеках и пятнах. Лиза пытается надеть на себя широкий тяжелый пояс с болтающимися ремнями и карабинами. Пузырьки и баночки на столе небрежно сдвинуты в сторону, на их месте лежит толстый свернутый трос. На кровати брошен рюкзак, в стороне стоят грубые высокие ботинки. Лиза возится с бесконечными ремешками и застежками, не замечая, что из-за приоткрытой двери виднеется серебристый скафандр Дежурного Пилота.