Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…

Ольга в длинной до пят сорочке деловито готовила воду в самом большом тазу, какой нашла. Но главное, она обнаружила щётку на длинной ручке, которая без дела валялась на чердаке. Это значительно облегчало её задачу. И теперь она думала, чем её лучше намылить.

Йоля со своими мурашками всей шкурой чувствовал, что ему готовят что-то совершенно противное его естеству, как, например, того Ихтиандра лишают воды или наоборот… Но чего не стерпишь ради… А действительно, ради чего? Эх, не терзайте душу. И так залезли в дебри – дальше некуда…

Ольга последний раз выглянула в предбанник вдохнуть свежего воздуха и энергично приступила к санобработке диковинного гостя. Сначала она полила всего Йолю горячей водой из ковша, затем с помощью шампуня и щётки намылила ему спину и верхние конечности, а потом, вконец осмелев, со словами: «А теперь сам», вручила ему щётку. Йоле два раза говорить не пришлось. Смысл процедуры он уловил сразу. Примерно тоже самое и они там у себя периодически проделывали с помощью гребешка, но без воды и этой пахучей пены. Процедура ему начинала всё больше нравиться. Чёрт с ними – с этими мурашками. Других наживём…

И с неистовством мазохиста новоявленный поборник чистоты натирал бока, конечности и прочее хозяйство, периодически подставляя огромную ладонь для очередной порции шампуня. Ольга с интересом наблюдала за сноровистыми движениями гостя, сокрушалась, что весь шампунь извела на этого детину, а временами смущённо отводила глаза в сторону и фиксировала в сознании весь сюрреализм происходящего.

Наступил момент ополаскивания. Но прежде Ольга плеснула на каменку полковша кипятка травяного настоя. Треск шипящей воды и обжигающая волна душистого пара не испугали гостя, а, судя по его виду, только позабавили. Этот «контрольный выстрел» супротив разных паразитов, но вопреки банных правил, хозяйка посчитала вполне уместным, а Йоля перенёс этот непривычный и неожиданный термоудар вполне стоически.

Теперь Оля, вся раскрасневшаяся, в насквозь промокшей и прилипающей к телу сорочке, поливала Йолю прохладной водой, а тот, войдя во вкус учинённой над ним экзекуции, сейчас откровенно блаженствовал.

Удивительное дело, но, не смотря на всю необычность и неоднозначность ситуации, девушка не испытывала при этом ни малейшего страха, ни беспокойства, ни даже смущения. Наоборот, к своему подопечному она теперь испытывала скорее материнские чувства, как к дитю, хоть и большому, но неразумному. И даже когда «дитё», беззастенчиво рассматривая рельефно выделяющуюся грудь девушки под полупрозрачной сорочкой (ведь, у Мен была немного другая «конструкция»), откровенно спросило: «У-у?», Ольга шутливо отмахнулась:

– Не «у»! Сиди смирно.

Йоля поймал себя на предательской мысли, что ему здесь определённо нравится.

– Всё! Хорош. Выходи! – прозвучали короткие фразы, когда запланированные процедуры были закончены. Ольга всё-таки старалась выдерживать строгость и в поведении, и в голосе. Йоля послушно протиснулся в просторный предбанник и уселся посередине. Его накрыли махровой простынёй и так оставили дальше говеть. Хозяйке надо было самой ополоснуться.

Когда она румяная, с бисеринками влаги над верхней губой и на висках вынырнула из парилки в сухом халатике, Йоля встретил её благодарным взглядом. Ольга и сама была довольна результатом – от гостя веяло травянистым ароматом жидкого моющего средства, а более – ничем… На ещё припухшей ступне, освобождённой от повязки, выделялся ярко-розовый рубец. Да, рана определённо и чудесным образом затянулась, но без повязки ходить ещё не время. И хозяйка удалилась в дом за перевязочным материалом.

Довольный Йоля рассматривал себя в «луже», которая каким-то чудесным образом держалась на стене. Вот, невидаль! Теперь его растительность инда струилась по телесам и непривычно блестела. Вот, Мен его не видит! И вообще! Он в этот раз набрался столько необыкновенных впечатлений, что впору открывать коммерческое предприятие… Но… Но не за этим он сюда прибыл накануне…

Ольга опять перевязывала ему стопу, а воспоминания о Мен опять были спутаны этим дурманящим запахом-ароматом, что исходил от его исцелительницы. Это усугублялось ещё и тем, что обоняние после необычной процедуры значительно обострилось.

Прежде их общение с хозяйкой, начиная с «пограничного конфликта» и до сего момента, не выходило за рамки определённого формата. Им повелевали, он подчинялся. Единственное проявление его своеволия выразилось только в том моменте, когда он протягивал свою пятерню за очередной порцией чудесной пенки.

Теперь же надо было как-то форсировать отношения…

Как только финальный узелок на забинтованной лапе пациента был надёжно затянут его прелестной покровительницей, Йоля приосанился, выдержал паузу, потом многозначительно ударил себя в грудь и, наконец, произнёс: «Йоля!». Ольга, доселе воспринимавшая гостя, как нечто необыкновенное и экзотическое, хотя и одушевлённое, но совершенно дикое, была совершенно не готова к такому повороту событий.

Конечно, от неё изначально вообще можно было ожидать реакции типа: «Так это же оно – то самое… Ну, в смысле – реликтовый гоминид…». Однако после гибели мужа девушка жила в своём отдельном обособленном (в прямом и переносном смысле) мирке и все окружающие события воспринимала через призму обрушившегося на неё несчастья. А в Йоле она, главным образом, увидела существо, когда-то её спасшее, а теперь само нуждающееся в помощи.

Заметив удивлённую реакцию девушки, Йоля повторил: «Йоля!».

Тут Ольга поняла, что не ослышалась, но всё-таки решилась переспросить: «Оля?».

Собеседник (теперь уже можно и так назвать) утвердительно закивал и для убедительности ещё раз ткнул себя в грудь.

Ольге только и оставалось, что включить чувство юмора. Иначе в этой ситуации можно было бы просто свихнуться.

– Ага, тёзка значит, – впервые девушка улыбнулась. Теперь настала её очередь:

– Оля! – представилась она и в подтверждение сказанного тоже хлопнула себя в грудь ладошкой.

– Ооля? – с каким-то прибалтийским акцентом недоверчиво уточнил Йоля.

– Оля-Оля, – подтвердила Оля.

– Вот и познакомились, – произнесла она вслух, а про себя подумала: «Что дальше-то делать будем, Оля?»

Йоля пожал плечами…

Ну, это уже слишком! Он что – мои мысли читает???

Воцарилось молчание. Телепат виновато отвёл глаза. Отвёл глаза и взглядом упёрся в тазик, что стоял у стены под широкой скамейкой. В нём поверх белья, предназначенного для стирки, лежала клетчатая рубашка с пятнами бурого цвета…

Тогда – после гибели мужа, как бы по инерции, Ольга собиралась всё постирать, что сняли с Алексея. Но потом побоялась не только притрагиваться к этой одежде, но даже заглядывать в тот угол, где всё было сложено.