Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…

– Ты думаешь, у нас есть шанс?

– Теряешь хватку, к олонел! Шанса точно не будет, если опустим руки.

Полковник как будто бы очнулся и уже сосредоточенно посмотрел на подругу.

– Ты сейчас отправишься к Чёртовым воротам. Если поторопишься, то, скорее всего, успеешь. А не успеешь, значит не успеешь… А я вернусь на хутор и заберу сигары. Чтобы ни случилось, встречаемся у развилки, что ведёт в посёлок.

– Уи, мон дженераль! Я успею к возвращению Семёна, обязательно успею… Я там всех порву – другого выхода у нас нет… Но, дорогая, дались тебе эти сигары?

– Эдик, – назидательно продолжила Эмма Петровна, – любой результат, который мы стремимся достичь в этой жизни, имеет вероятностную характеристику и своим действием либо бездействием мы увеличиваем, либо уменьшаем эту вероятность…

– Очень доходчиво, дорогая! Я понял, я убежал…

Эдуард Викентиевич сорвался, но не как спринтер, а довольно размеренно, как расчетливый стайер, памятуя о том, что силы ему ещё понадобятся там на поляне при встрече с неизвестным противником – прикрытием Семёна. А что до самого Семёна, то он в расчет не брал этого жадного и жирного субъекта.

Эмма Петровна не менее энергично направилась на приозёрный хутор за сигарами. но заполучить их ей было не суждено…

Полковник хоть и спешил, но старался двигаться достаточно осторожно и по-возможности бесшумно. Оказавшись совсем близко к намеченной цели, он услышал какой-то подозрительный шум со стороны Чёртовых ворот, который, впрочем, тут же стих. «Неужели не успел и это Семён уже возвратился?», – пронеслось у него в голове. Теперь уже презрев осторожность, Эдуард Викентьевич прибавил ходу и недалеко от поляны наступил, не заметив, на сухую сосновую ветку, которая предательски «выстрелила» в притихшем лесу. Но достигнув опушки леса, он предусмотрительно притормозил и осмотрелся. В бесформенной груде каких-то нелепых одеяний полковник не сразу разглядел бездыханное тело Семёна. Больше никого поблизости не наблюдалось, и он решился выйти из укрытия. Несмотря на кажущееся спокойствие окружающей обстановки, внутреннее напряжение Эдуарда Викентьевича достигло своего предела. Что может быть страшнее неизвестности? Что может быть опаснее неизвестного противника? Но полковник был готов молниеносно среагировать на любую опасность, повергнуть любого, кто встанет у него на пути. На любого, но только не на это, а точнее, этого…

– Эдуард Викентьевич! А вас каким ветром сюда занесло? – выразил удивление Алексей, неожиданно появившийся из-за своего каменного укрытия.

– А вы шутник, молодой человек, – после некоторой паузы сдавленным голосом произнёс полковник. Его напряжённое лицо сделалось красным, а правая кисть за спиной, сжимавшая рукоять щегольского стека, – белой.

– А этого, с позволения сказать, субъекта каким ветром занесло? – в свою очередь спросил он, головой кивнув на Семёна.

– Ах, да… Ветром. Действительно ветром… А вы, получается, тоже видели?

– Слышал… – холодно ответил полковник, не сводя глаз с измятой бумажки, край которой торчал из наружного кармана куртки Алексея.

– Вот дела… А я как раз собирался за подмогой. Но он, похоже, не дышит. И как такое могло произойти?

– Ладно, не прикидывайтесь. Всё-то вы знаете. Лучше отдайте по-хорошему. А впрочем… Какая разница… Можно и по-плохому…

Не успел молодой человек придти в себя после всей этой «свистопляски» с падением тела, а тут – неожиданное появление полковника с его непонятными претензиями. Озадаченный Алексей стоял спиной к краю обрыва и эти агрессивные нотки в голосе его визави не добавляли оптимизма.

– Эдуард Викентьевич! Я что-то вас не пойму. Загадками изволите изъясняться, – тоже решил сменить тон Алексей, – И что такое я должен отдать, что вас так взволновало?

– Может быть, может быть, – как-то неопределённо, но уже более миролюбиво отозвался полковник, – Тогда будьте любезны, положите на землю перед собой то, что торчит у вас из нагрудного кармана.

Алексей вытащил смятый лотерейный билет, разглядывая его, как в первый раз. Теперь до него в какой-то степени стал доходить смысл происходящего. А Эдуард Викентьевич опять напрягся.

– Алексей, настоятельно рекомендую не делать лишних движений, – продолжил полковник, – Всё-таки… Положите билетик на землю и отойдите, пожалуйста, в сторонку – от греха подальше… Да, если не трудно, придавите его камушком, а то – мало ли что…

Алексей медлил. Вовсе не желание завладеть билетом двигало им в эту минуту. Его, мягко говоря, неприятно удивило поведение полковника. Каков «фрукт»! И куда что подевалось? Нет, его подчёркнутая любезность и пристрастие к изящной словесности остались при нём, а вот холодный испепеляющий взгляд и неприкрытые угрозы – то, что возмутило до глубины души.

Полковник, видя замешательство молодого человека, решил усилить своё требование «железным аргументом», а точнее стальным… Извлекая свой стек из-за спины, он слегка раздвинул инкрустированный корпус– ножны, обнажив блеснувшую на солнце сталь холодного оружия. Всё это выглядело весьма архаично, как, собственно, и сам полковник, но что-то Алексею подсказывало – на этом любезности закончились. «Сатана здесь правит бал…», – к месту вспомнились строчки известной арии. А погибать «за металл» и от металла молодому человеку вовсе не хотелось. Он осторожно положил злополучный лотерейный билет на землю, придавив его сверху небольшим булыжником, и благоразумно отошёл в сторону к валуну, за который прятался до этого.

В этот момент показалось, что инцидент исчерпан. Крестимся – точно, показалось… Ведь Эдуард Викентьевич, будь он неладен, и не думал униматься. Заподозрив, что Алексей сможет спрятаться за валуном, полковник обнажил свой стилет, мастерски перехватил его за узкий клинок ближе к центру тяжести и приготовился к броску. Алексей замер в недоумении. Такого коварства от «почтенного господина» он вообще не ожидал. А полковник пояснил:

– Извините, Алексей. Но я не могу больше рисковать… А вы верите с судьбу?

Не дожидаясь ответа, он сделал замах, чтобы метнуть изящный трехгранный предмет в живую мишень…

«…Инспектор мчался по лесу, как по шоссе… Йоля еле поспевал за ним…». А ещё он пытался привыкнуть, приспособиться к новому состоянию…

Его об этом никто не предупреждал. Йоля этого и представить не мог. Но когда он сиганул в требуемый временной промежуток, то реализовался не в ещё одного Йолю в штатном месте перехода, а ощутил, осознал себя в том прежнем Йоле (видно, что иначе природой этого явления не предусмотрено…), который гнал нехорошего инспектора подальше от греха, то есть от одной злополучной поляны к другой. И раздвоение сознания, неизбежно случившееся при этом, создавало определённые проблемы. Но эти проблемы не были связаны с расстройством психосоматического состояния нашего героя. Просто одна его сущность преследовала супостата в надежде изолировать его в нехорошем месте и тем самым обезопасить этого «Лёшку-Йоошку». Другая же сущность уже знала, чем дело кончится и, памятуя о главнейшем принципе – «не навреди», запрещала это делать. К тому же эта – вторая – была настроена на то, что там, на поляне у Чёртовых ворот нашего славного парня подстерегает ещё какая-то опасность и нужно успеть ещё и туда. И пока эти «программы» конфликтовали между собой, Йоля гнал по инерции, не имея возможности притормозить. А когда созрел и «благие намерения» возобладали, то было уже поздно. А инспектор по известной дороге, «вымощенной» известно чем, отправился известно куда. Ну, что тут поделаешь? Судьба. Хотя…