Марика Становой - Смерть экзекутора

Швырнул рубашку в отделение для грязных вещей и с омерзением стащил чуть ли не сросшиеся с кожей штаны. Благостно потянулся и почувствовал из-за спины любопытное внимание. На тротуаре хихикала компания деток обоих полов, разглядывая сквозь прозрачный купол флаера его голую задницу.

Что, эти люди себя никогда без одежды не видели?!

«Мэт, убери прозрачность!» — толкнул гвардейца сканом.

Но с другой стороны, дети выглядели хорошо одетыми, безбоязненно ходили по улице и смеялись над ажлисс. То есть мирное население становится и вправду мирным и все налаживается.

Закрытая колония арнов за Фарнойский хребтом на материке Геарджойя планеты Джи жила счастливо и мирно. Ажлисс, можно сказать те самые ажлисс, что многие столетия назад под прикрытием науки изменили геном группе людей, чтобы создать из них непобедимых солдат-трансформеров, теперь запретили даже ритуальные драки, часто кончавшиеся поеданием побежденного зажива. О нет! Теперь это считалось дикостью. Генные модификации были запрещены, использование киборгов и биомехов строго ограничено. Неудивительно, что склады старинного корабля от номера тридцать и выше были закрыты. Там были экзоскелеты и машины, которые двигались и питались силой арнов — выносливых и сильных живых моторов. Ристел разбирал истекающие порченным соком и злобой механизмы, и заражался этой злобой сам. Можно себе представить, сколько арнов выработалось до полного изнеможения, закапывая этот громадный космический ковчег. Возможно, это и лучше, что не осталось никаких архивов — легенды арнов были романтичнее, чем открывающаяся Ристелу действительность. Если заменить порченную лимфу на новую, которой было достаточно дома для биомехов стаи Вроа… Если влезть в исправленный и, возможно, даже улучшенный костюм, то остановить его сможет только прямая посадка грузового флаера на голову. Но ни один флаер на Территории не залетит. Ристел улыбнулся. Кажется он нашел смысл своей смерти.

Неожиданно приехал отец. Возвращаясь с ужина, Ристел почувствовул его и пошел окольной дорогой, но только еще больше разозлился, когда увидел молодого и незнакомо выглядящего отца, сидящего на пороге домика.

— Привет, поросль. Меня теперь зовут ажлисс Рис.

— Дай мне пройти. Я устал — целый день работал, — Ристел остановился, потом дернулся к двери. Его неприятно царапнуло, что отец, сменив сущность, взял их общее с сестрой прозвище. Да, Хорха говорила, что мать точно так же обращалась к отцу, но это было когда! И совсем мало. И не мать эта тварь, а искусственная матка-инкубатор.

— Мирный тебе вечер, сын. Прошу прощения, я плохо тебя воспитал.

— Мой отец умер. Моя мать — чудовище. Моя сестра — генетический эксперимент. Я — отброс этого экспермента, — Ристел обошел отца и попытался закрыть за собой дверь.

— Ты мой сын, кем бы ты ни был, — Вроаррист протолкнул сына в дом и зашел следом. — Поедем со мной на Утреннюю Звезду. Там у меня будет свой дозен, свой поселок и там будут люди, которым мы поможем строить новую жизнь.

— Люди? Я же не человек. Никуда я не поеду, там я тоже буду уродом. Тут меня знают, тут ко мне привыкли.

— Привыкнут и там. Мне нужны хорошие механики.

— Нет. Я не хочу жить ради исполнения чужих планов. Арны были созданы рабами, я не арн, — Ристел в упор смотрел на отца, выдавливая его из домика.

— Подумай. Я буду в деревне еще два дня, потом зайду за тобой.

Но Ристел через два дня сбежал на охоту. Визит Вроарриста оказался очень удобен. Коллектив раскопок в полном составе собрался около первого арна, дослужившегося до ажлисс. А Ристел без суеты и проблем вынес с корабля осевой крепеж экзоскелета — ту здоровенную крестовину, на которую крепилась вся конструкция. Остальные детали разбирались на более мелкие части и в общей куче плохо идентифицировались. Никто взглянув мельком не угадает, выносил ли он уже подобную загогулину и сколько.

Никем не остановленный Сергей выскочил из Москвы в юго-западном направлении и свернул на окрестную дорогу: объедет столицу окольными путями. Это дольше, это неудобно, но рисковать встречей с возможным патрулем? Хотя завоеватели вели себя на удивление безалаберно: съезды-въезды на магистрали и в город не охранялись. Да и вообще ни одного оранжевого комбинезона со времени той несерьезной проверки в Польше, он и не видел. Только за углом бойлерной кто-то мелькнул в рыжей куртке. А может и не в куртке. Может это пакет ветром прогнало… Мотор его ниссана грохотал в безжизненном районе, как танк на взлёте, но кругом было мертво.

Вместе с документами Сергей, бессмысленно мотыляясь по квартире, прихватил и старый, еще отцовский атлас СССР. Новых трасс на нем не было, но новые дороги как раз и ни к чему. Он поедет партизанскими тропами, были бы там заправки…

Докружил аж до Клина и там рискнул выехать на трассу к городу, внутренне напрягаясь, что никакого города там не увидит. Город с того места, где оказалась заправка, действительно виден не был. Тётка за прилавком за полный бак потребовала четыре импа и отказалась от рублей, но согласилась взять пятьдесят евро — магия валюты всё еще работала. Поворчала, что от него и от его денег смердит. Дала вместе с чеком распечатку про новые деньги, которые и на деньги-то похожи не были. Так, потешные игрушки: разноцветные ленточки и колечки с насечками. Самой мелкой была… нет, не монета-«копейка», а даже неизвестно как эту валюту называть! Самая мелкая деньга была кольцо-«сотка» — одна сотая часть импа. Прямо как сотка в нормативах на дачный участок…

«Хотелось бы знать, что это за слово такое импы-импы, умпы-умпы», — бормотал Сергей, вгрызаясь в безвкусный сэндвич, прихваченный на заправке. В полусонном угаре и тяжелом запахе от давящего груза за спиной, домчался до Вышнего Волочка, свернул на Удомлю. По трассе ехали редкие грузовики и еще более редкие частники. Сожалея о давно рассыпавшемся Красном мосте, по которому в доперестроечные времена вела короткая дорога на тот берег, проехал мимо поворота на поселок Ивановское и придал газу, торопясь в объезд узкого, но длинного озера Волчино-Сестрино. Ему надо на другой берег, практически напротив поселка. Обычно они оставляли машину на берегу и брали лодку. Но в данных условиях такое было немыслимо.

Окажись на пути патруль, Сергей бы протаранил его не раздумывая. Но по деревенским дорогам вокруг бывшего дома отдыха «Голубые Озера» натужно таскались груженые трактора да комбайны: на селе шла жатва. И никаких быков в оранжевом.

Уже в ночи ниссан, вперевалку одолев заросшую прутиками и травой просеку, встал у забора.

Оправленный и обновлённый дом егеря — это все, что осталось от деревни Бряково. Остальные двадцать домов исчезли, разобранные на дрова еще до появления тут Сергея. Обещание ухаживать за садом и поселиться насовсем, когда заведет семью, обнадежило дряхлого егеря и он переписал дом на Сергея. Но остался тут жить — Сергею и в голову бы не пришло выгонять старика. Егерь умер три года назад, зимой, и был похоронен на кладбище поселка Ивановское.