Марика Становой - Смерть экзекутора

В свете фар открыл калитку, отпер дверь и включил электричество. Тишина хищным зверем кружилась за деревьями, пряталась за силуэтами построек. Отметил, что трава на участке скошена и убрана — спасибо Петровичу, приглядывает за домом. Сторожу на лодке минут двадцать от дома отдыха. Как раз с противоположного берега.

Зашел в сарай. Взял лопату, топорик, налобный фонарь, кусок брезента, в котором Петрович носил траву… Подумал и выкатил тачку.

Путь к схрону на крутой спине сопки он бы прошел и с завязанными глазами, помня о каждом кривом корне и лежащем стволе. Зашел за срез сопки, где ранее брали песок для ремонта забытой дороги. В ночи карьер смотрелся покрытым сплошным кустарником, хотя росли там редкие чахлые деревца, а днём между ними виднелись стрижиные норы…

Нашел подходящее место на склоне, вырубил топориком дерн, аккуратно отвернул, отложил в правильном порядке. Землю с песком кидал на брезент. Он бы не смог объяснить, зачем, но подсознательно не хотел, чтобы кто-то обнаружил, что тут могила. Но кто? Кто придет в этот забытый лес у пропавшей деревеньки?

На той же осатаневшей ноте, что гнала его от самой Москвы, похоронил мать, отталкивая упорно встающий перед глазами образ растекающегося трупа.

Сходил за ведром и лейкой в сарай, сделал две ходки к озеру за водой и тщательно полил дерн, чтобы прирос на место как и было.

Отрыл схрон, достал Милку. Выключил фонарь, вслепую собрал, зарядил. Постоял над могилой, держа оружие наизготовку, но выстрелить не решился.

— Прости, мама, я не успел, — прошептал и отдал честь.

Разрядил, разобрал. Упаковал.

Понял, что сейчас упадет и уснет. Сделал усилие, вытащил из схрона и переложил в тачку коробку консервов.

Закрыл и замаскировал схрон.

Дотащился домой, выложил на крыльцо консервы и оружие, убрал тачку в сарай.

Завел ниссан во двор, оставил открытым багажник — пускай проветривается.

Прикрыл ворота, калитку.

Перенес в дом консервы и рундук с Милкой, упал на неразобранную кровать и отрубился.

Проснулся от стука в дверь: одетым и в обнимку с собранной, но незаряженной Милкой.

Прикрыл снайперку одеялом и пошел открывать.

— А я смотрю вчера: светит и светит, — на крыльце стоял Михаил Петрович — бывший сторож уже неработающей лодочной станции давно не существующего дома отдыха «Голубые Озёра». — Всю ночь светило. Что машина-то нараспашку? Попахивает она. Мышь там околела?

— Я мать хоронил.

— Да ты что? Отмучилась… Вот и помянем: я водочки принес, — Петрович приподнял полную клеенчатую сумку и, бочком пролезая в сени, застыл над порогом. — Погодь! Так там запах-та…

— Ленку угнали. А я еле-еле из командировки вернулся и маму нашел. На полу… — Сергей похлопал деда по плечу, приглашая в дом.

— Прости, не знал…

— Телефоны же отключились, ничего не работает.

— Убили или сама?

— Да не знаю я! Нашёл же, говорю, такую. Брошенная была в квартире. С неделю…

— Ну-ну… Нет, они же никого не убивают, всех собирают, вежливо так. Переселяют…

— Весь район вывезли, ни души не осталось. А мертвых бросили.

— И много было мертвых?

— Не считал. Но живых не видел.

— Эвона как… Так ты мать-то… В машине сам привез? А что ж не по людски-то? Похоронная служба работает, мы вот неделю назад соседку мою хоронили, всё чин-чином на кладбище и с поминками, как полагается…

— Куда бы я пошёл по-людски? — сорвался Сергей. — Какая похоронная служба? Ты в своем уме? Ленку увезли, мать сволочи эти убили… А я к ним пойду просить? Да?

— Не кричи, нехорошо кричать-то. Покойную тревожить… — Петрович рукавом смахнул со стола пыль, достал из сумки и расстелил газету. Выставил бутылку и свертки с закуской. — Сядь вот. Выпей. И что теперь делать будешь?

Что теперь делать Сергей не знал.

Напился.

К вечеру проснулся по-новой. Под оставленным на столе хлебом и горкой помидоров с огурцами увидел записку: «Лодку я тебе перегнал. Приходи телевизор смотреть».

Рядом лежал ключ от висячего замка. Хмыкнул: вот же лодочник старый — да на этом берегу ближайшее жилье в десяти километрах, кого бы сюда понесло лодку воровать?!

Сходил за водой к колодцу.

Бестолково росший у воды и давно загнивающий тополь в начале лета все-таки рухнул, разбив сруб колодца. Сергей тогда договорился с фермером и привез короткую, но широкую бетонную трубу, которую они втроем и с помощью трактора вогнали в землю, сделав новый колодец.

Глянул к плавням — к пню на якорную цепь была привязана лодка.

Нормальный ужин готовить не хотелось. Наскоро затопил баньку и вымылся, оставив в тазу замоченные вонючие шмотки. Вспомнил и вытянул из мокрого кармана пропахшего нехорошим Ленкиного зайца. Выстирал и посадил на крыльцо сохнуть. Сделал чай. Съел мясо из жестянки, закусил хлебом с огурцами-помидорами. Проверил телевизор: электричество шло, но тарелка ничего не ловила. Посшибали они спутники, что ли? Или нет сотрудников? Решил воспользоваться приглашением — надо же узнать, что в мире делается, раз у Петровича телевизор как-то работает. И да, надо решать, что теперь делать…

На другой стороне привязал лодку к мосткам, рядом с плоскодонкой Петровича. Прошел одичавшим еще за время перестройки садом дореволюционного барона Гаслера. Желтая обшарпанная усадьба, выстроенная в виде сказочного замка с башенками, смотрелась жалко. Из заполонившей всё бузины торчала разбитая оранжерея, в которой во времена социализма была столовая дома отдыха.

Арочная ниша под балконом удивила вернувшейся на место скульптурой играющих медвежат. Сергей даже остановился — нет, медвежата те самые. Настоящие. Сияющие новой белой краской! Но бетонные львы, охраняющие горбатый мостик через канал, были все так же серо-пятнисты, а на искусственном островке не появилась олениха с олененком.

Дермантиновая дверь бытовки оказалась не заперта. Старый, еще ящиком, телевизор бодро вещал о какой-то стройке.

— Слушай, Петрович, — крикнул Сергей, снимая обувь. — А как это у тебя телик работает, а у меня — никак?

— Хорошо, что ты пришёл, надевай ботинки взад, — старик вышел из кухни опять с полной сумкой. — Пойдем Святозара взбодрим, а то он тоже закис. Смотри, фокус!

Петрович прошел в комнату и выдернул коричневый толстый карандаш из плоской коробочки у телевизора. Экран зарябил потерянным сигналом.

— Коммутатор теперь антенна. Коротко — комм. Бесплатно всем дают. Вместо телефона и телевизора. Можно и в нём телевизор смотреть, но больно экран маленький, — протянул карандаш Сергею.

Сергей заметил продольную щель на бархатистой поверхности палочки, хотел раскрыть…

— Только в твоих руках не заработает, — отобрал Петрович комм и растянул карандаш в прямоугольник. — Вот, а тут все есть и по-русски, — потряс экранчиком с цветными иконками и надписями, но сразу же сложил обратно в палочку и убрал в сумку. — Потом посмотришь, пошли уж.