Марика Становой - Смерть экзекутора

Элиз с усилием подняла глаза. Да у неё просто кончилось дыхание:

— Хочу…

— Тогда ешь как человек, а я посмотрю.

О боже. Когда же он перестанет её мучить? Теперь вообще невозможно есть. И какой, в бездну, прибор — ей кусок в горло не пролезет.

— Джи, я заметила… — и Элиз переслала свои ощущения вместе с мыслями Кина.

Ажлисс Кин был идиот. На основе детских браслетов, когда-то давно отобранных у арнов и маскирующих биополе носителя, Кин смог создать симулятор, который перекрывал его собственное биополе. Концентрированные и четко направленные мысли самого Кина смешивались с хорошо прочищенной и закольцованной в случайном порядке записью его же дневника.

Но кто бы устоял перед комиссией дознавателей, да в присутствии Императора с экзекутором? Под давлением Кин отдал симулятор сам. Всё рассказал и показал. Этот идиот создал ребенка Лене!

Элиз захотелось снять с него кожу немедленно на глазах у комиссии.

Джи взял Крошку за плечо, повернул к себе и погладил по щеке, переключая внимание. Сказал мысленно: «Смотри на меня! Ты — рука закона. Ты пойдешь и совершишь то, что должно».

«Я рука твоя, я — воля твоя», — вспомнила Крошка обрывок молитвы.

Переместилась и оказалась перед Кином. Перевесила его крилод себе на шею. На Утренней Звезде еще не построили библиотеку и ажлисс… Ажлисс! Удержалась и не проткнула идиота-ажлисс болевым импульсом. Сжала крилод Кина до онемения пальцев.

Опомнилась уже во флаере. Проверила навигатор: да, цель — больница Кина. Сложила руки на коленях. Чужой крилод висел камнем.

Ожидание казни, трусливое и подлое ожидание, нетерпеливо дрожало внутри, заставляя сдерживать дыхание и следить за руками. Еще не хватало, чтобы заметили, как у экзекутора дрожат руки в предвкушении.

Люди не увидят, им просто объявят, что Кин был казнен за нарушение закона перед людьми. Да, использовал подопечного человека в противозаконных целях! Идиот Кин: нашел где выращивать ребенка!

Элиз вбежала в инкубаторный зал. В больнице словно вымерло всё. Держала скан в границах тела. Если найдет хоть одного ажлисс… Около конвертора лежал черный мешок.

— Ариш, — рядом с работающим инкубатором стоял Вроаррист.

— Я не Ариш! — Крошка зарычала и ударила ладонями по инкубатору. Под крышкой лежала глухим андроидным эхом копия Лены. — А это… Не Лена?! Это андроид! Ты!

— Всё будет хорошо, — арн сгрёб Крошку в объятия. — Ты убъешь эту Лену.

— Ты! — Крошка попыталась вырваться, ударила болевым импульсом, но Вроаррист устоял, только сильнее прижал её.

— Я должна убить её, — зашептала и вдруг обессилела.

Ноги подломились, и арн опустился вместе с ней на пол, продолжая держать ее и убаюкивать: — Ты убъёшь, а конвертор подтвердит генотип. Всё будет хорошо.

— Где Лена? Она умерла? Кин думает… — ворвалась в сознание арна. Увидела, как он перекладывает безвольное тело беременной женщины в спасательную капсулу. Прячет капсулу в свой флаер.

— Всё будет так, как надо, — Арн встал и поднял Элиз. — Тут долго никого не было, а инкубатору не надо много времени. Да и я не пошел на праздник. Мне лучше в лесу и у гор.

Еще раз обнял. Лизнул в ухо. Ушёл.

Элиз отвернулась от закрывшейся двери. Изнутри поднималось бешенство: каждый решает за неё! Она — орудие. Она — закон. Она всё сделает быстро. Иначе умрёт сама.

Она ненавидела эту часть. Но больше всего ненавидела Кина. Это из-за него, всё из-за этого тупого идиота! Крошка раздувала в себе ненависть — это поможет потом. Потом, когда она приведет Кина к себе…

Запись в её дневник все равно идет.

Крошка сжала и дернула крилод Кина, висящий на её груди. Шнурок больно врезался в шею. Боль отрезвила.

Система видит всё глазами экзекутора. Ажлисс не увидят дневник. Увидят вырезку, которую сделает Джи. Джи тут нет — его скан она всегда чует. А Джи не может видеть всё. Не успеет. Экзекутор успеет сам глянуть в свой дневник.

Вылючила инкубатор. Андроидом невозможно управлять сканом. Крышка откинулась…

— Пойдем, — Элиз дернула живую куклу за руку.

Беременная андроидка включилась и села. Моргнула, попыталась улыбнуться, запуская программы, но Элиз настойчиво тянула: — Пойдем!

Нельзя давать время!

Подвела к конвертору, поставила в открытую пасть приемника. Отвернула от себя, включила силовое поле ножа, полоснула по горлу и толкнула в спину. Не дожидаясь смерти живой копии, пнула ногой приёмник и захлопнула конвертор.

Подняла мешок, вернулась к инкубатору. Стерла информацию. Закон: вся информация о преступнике должна быть уничтожена, так же как и преступник. В конверторе останется запись о сырье. Тело — это материал, не личность.

Вернулась в соседний городок. Прошла обезлюдевшими коридорами резиденции — в одной руке нож, в другой черный мешок. Слушала только ауру Кина.

Они почувствуют все, что ощущает она. Это бесило её. Идиот Кин думает, что это его казнь. Но его уже отсоединили от системы и стерли дневник. Он умрет, и ничто не будет его волновать. А со временем все всё забудут. Экзекутор же останется жить, и её память будет с ней всегда. Росло раздражение. Она всё сильнее ненавидела Кина. Из-за его эгоизма и глупости она должна была убить ребенка. Убить женщину, которая была использована Кином, как живая кукла. Как вещь. Как экзекутор.

Элиз входила в оцепенелое состояние транса — это поможет забрать преступника. А потом она даст себе волю.

Кин в ошейнике сидел в опустевшем зале заседаний.

Элиз овладела его сознанием, включила силовое поле на ноже, срезала и отбросила ошейник. Поставила Кина столбом:

— Ты знал закон, и ты нарушил его. Ты оскорбил всех ажлисс и наплевал на жизнь вверенных тебе людей. Ты предал Императора, в верности которому клялся. Ты отделил себя от человечества и закона.

Элиз накинула на Кина непроницаемый черный мешок и повела за собой, держа в руке обнаженный нож, измазанный кровью.

Она вела официально мертвого ажлисс, и все исчезали с их пути.

Кто-то освободил портал и послал предупреждающий сигнал на базу. Элиз, выйдя на другой стороне, словно провалилась на глубину. Вместо привычного гомона портального зала, тишина смела все звуки и людей. Выдавливала, проталкивала её все дальше ото всех и всего — в комнату, в карцер.

Туда, куда никто не идет по своей воле.

Кин был строг. Неприступен и холоден, как замурованный шлюз морозной ночью. Но это не спасло его. Крошка ломала его, как холодный металл. Резала и калечила.

Перед казнью разбила крилод отступника на полу карцера. Нож экзекутора режет всё.

Отбросила осколки ногой к одежде преступника.

Разделась сама, разрезая выключенным ножом ненавистную шнуровку формы.