Борис Миловзоров - Рок

– Я не сомневался в этом, Барри. С самого начала я был уверен, что ты послан небом и в буквальном, и в переносном смысле, как рука помощи от далеких предков. – Харман подошел к зятю, грустно взглянул ему в глаза и положил руки на плечи. – Только хватит ли сил у этой помощи?

– Посмотрим, и не в таких переделках бывали. Что от меня требуется?

Харман подвел Глетчера к карте, голографическое изображение которой повисло у стены, и начал рассказывать о Свалке все, что было накоплено за несколько тысяч лет наблюдения за ней. Контуры Свалки имели форму эллипса с размерами 4000 на 2500 километров, то есть 10 миллионов квадратных километров. От остального континента ее отделяли горные хребты и предгорья, затем более тысячи километров безжизненной степи. На этом уровне стоял атмосферный заслон, после которого уже начинались районы, пригодные для жизни. Горы, где произошел взрыв, были разрушены, но сохранился самый крупный горный массив, северная часть которого сплошь заросла лесом. Еще ближе к северу, почти перед самым атмосферным заслоном, виднелись десятки впадин различной формы, похожих на крупные водоемы. Во времена Глетчера не было никаких лесов около гор, только кустарники и луга, не было и внутренних озер. «Планетарный» совершил посадку на редкость удачно, он находился в зоне старого участка Свалки, где выбросы уже столетиями не производились.

– Отец, здесь в мое время качали нефть. Я помню, еще бурная дискуссия была, на сколько лет ее хватит, на 50 или 100.

– Нефть! – хмыкнул тесть. – Теперь это анахронизм. Знаю о нем я да еще несколько узких специалистов. Все давно выкачали, до донышка. И теперь туда закачивают фекалии.

– Но как же вы живете?

– Хорошо живем, Барри. И без нефти можно жить, главное, чтобы энергии было в избытке. Наше богатство ныне – это океан. Он и кормит, и поит (воду, конечно, опреснять приходиться), и снабжает всем необходимым. В океане есть все. И я должен с гордостью тебе сообщить, что в отличие от суши, океан мы сохранили. И свято его храним. Ну, не будем отвлекаться, захочешь, найдешь все необходимое по океану в компьютере.

Харман кивнул на карту и пояснил, что впадины, или фекальные затоны, как они их называли, имеют искусственное происхождение. Кроме старых скважин, здесь были многочисленные выработки полезных ископаемых и шахты. Теперь по сети огромных подземных тоннелей туда отправлялись жидкие отходы, которые собирались со всех городов континента. Там их засыпали химикатами, вызывающими отвердение, при котором влага уходила в атмосферу. Емкости этих резервуаров хватало еще на несколько тысячелетий вперед. Для ирийских ученых загадкой было то, что и здесь, в относительно экологически благополучном районе, тоже возникла специфическая флора и фауна. По всем теориям эволюции этого не должно было быть, так как радиоактивных источников мутаций там не было.

– Отец, но почему вы выбрали такой странный способ утилизации жидких отходов? – спросил Глетчер. – В мое время каждый населенный пункт перерабатывал их на специальных ирригационных полях, постепенно превращая в безвредную почву или удобрения. Часть отходов использовалась для добычи горючих газов.

– Не мое поколение придумало эту систему. Так повелось примерно с середины первого тысячелетия. Не буду пояснять, как и кто строил эти тоннели, принимай то, что есть, за данность. Договорились?

– Ну, хорошо, как скажешь.

Они наметили маршрут движения Черепахи. Он пролегал мимо фекальных затонов, заходил вглубь Южной территории, справа от эпицентра Большого Взрыва, огибал его с юга и возвращался по его левой стороне мимо гор, пересекая громадный лесной массив.

– А что это за лес? – Глетчер ткнул в жирную, изогнутую подковой дугу зеленовато-сиреневого оттенка.

– Не знаю, Барри. Все, что нам удалось собрать по Свалке за сотни лет наблюдения за ней, тебе подготовят, по дороге посмотришь. Но что там по-настоящему происходит, пока никто не знает. Так далеко никто не заходил, а наша автоматика там не работает. Путешествие тебя ожидает трудное и непредсказуемое. Я очень прошу беречь себя. Совет прекрасно понимает всю сложность задачи, поэтому, если тебе будет грозить опасность, ты можешь вернуться. Геройствовать там ни к чему, ты нужен планете живой и здоровый. Обещаешь?

– Да, отец, обещаю. Я уже не мальчик, так что необдуманных поступков не будет. В конце концов, есть инструкции по планетарной разведке, ими я и буду руководствоваться.

– Да? – заинтересовался Харман. – Будь добр, перекинь их в мой компьютер.

– А разве в ваших архивах их нет?

– Вряд ли. Космические программы разрабатывал твой народ, а его инфраструктура была уничтожена. Многое погибло… Давай-ка, зять, пообедаем.

В столовой Директора института было просторно, но без излишеств. На столе уже стояли холодные закуски и бокалы с искристым напитком. Он переливался всеми цветами радуги.

– Это тоник, рекомендую.

Глетчер взял в руки бокал. Жидкость в нем казалась на вид густой и тягучей.

– Пей, пей, – засмеялся Харман, – не пожалеешь. Вкусно?

– Бесподобно!

– Я очень люблю этот напиток, отлично тонизирует.

Первое время ели молча. Тем более что блюда приносила милая девушка в обтягивающем радужном костюме, который переливался, как тоник в бокале, когда она двигалась. Глетчер засмотрелся на нее.

– Нравится? – голос Хармана прозвучал неожиданно.

– Что? – Барри не сразу понял вопрос. – Да нет… – он покраснел, – просто красиво и необычно. Кроме того, я за последние два месяца практически ни с кем не общался. Люди вокруг вроде бы есть, а перекинуться словом не с кем.

– К сожалению, Барри, это печальный удел чиновников нашего ранга. Вообще на службе не принято отвлекаться. Так уж заведено. Ты не расстраивайся, общаться и развлекаться со временем сможешь сколько угодно. В роскоши и развлечениях амброзийское общество задает тон всей Ирии. Я тебя пока не выпускал в свет, чтобы ты адаптировался. А потом, неужели ты скучаешь с моей дочкой?! – Харман хитро улыбнулся.

Барри промолчал, уткнувшись в тарелку, но почувствовал, как запылали щеки и уши.

– Да ты не тушуйся, – добродушно засмеялся тесть, – как мужчина, я тебя прекрасно понимаю. Не стыдно забыть обо всем на свете с такой девушкой, а?

– Я ее очень люблю, отец. В ней источник и цель моей жизни. Она тебе не говорила, что беременна?

Харман от неожиданности уронил вилку.

– Да ты что?! Правда?! – Он откинулся на стуле, лицо его было неподдельно счастливым. – Слава Богу, свершилось!

Харман резво вскочил, подбежал к стене и что-то нажал. Открылся небольшой зеркальный проем, уставленный бутылками и хрусталем.

– Сейчас мы с тобой по шампанскому, – он схватил пузатую бутыль и два бокала. – Подумать только, отцу до сих пор ничего не сказала!