Крис Бекетт - Во тьме Эдема

— Джон! Джон! — окликнули меня ребята.

— Джон, — прошипела Тина, подошедшая ко мне из середины отряда, — вытри глаза и успокойся.

Я огляделся вокруг. Увидел лица ребят в свете древесных огней. Кто-то улыбался, кто-то смеялся, кто-то был напуган.

Я поднес ладони к лицу и поспешно вытер слезы.

Как он мог позволить себе расплакаться, когда все ждали от него стойкости? Имена Майкла! Ведь столько было случаев, когда для пользы дела нужно было показать чувства, но нет, тогда он держался. А сейчас, в самый неподходящий момент, вдруг размяк. Да и с чего он вдруг прослезился? Прямо как зритель, который смотрит пьесу, — например, когда мы играли «Кольцо Джелы», тогда многие рыдали. Но не из-за самой истории. Люди плачут, потому что пьеса напоминает о том, что им довелось пережить. Об их собственных потерях и о том, чего у них никогда не было, о минутах нужды, о предательствах близких. Так чем же история летучей мыши и трубочника так растрогала Джона? О чем напомнила? Очевидно, летучей мышью был он, гордый, холодный и одинокий. А кто же тогда трубочник?

Лед вокруг дерева подтаял, и образовалась яма шириной ярдов десять и глубиной что-то около трех. Крутые стенки ямы обледенели и в свете дерева отливали сине-зеленым. Но с одного края шерстяки утоптали в снегу дорожку, по которой мы смогли спуститься к дереву. Внизу оказались грязь, валуны, шерстячий навоз и лужицы, вода из которых ручейком сочилась в дыру и Джела знает где вытекала. Вблизи дерево было огромным-преогромным. Мы смогли его обхватить только втроем. Ствол уходил так высоко вверх, что ветки начинались раз в пять выше человеческого роста.

В обмотках не стоило топтаться по грязи: развалятся. Мы с Джоном повторяли ребятам, чтобы они старались шагать по сухому, но без толку: все ринулись вперед, чтобы поскорее согреться у дерева и напиться из лужиц и ручейка. Шерстяки сопели и радостно урчали. Люди ссорились за место у ствола. Младенцы, молчавшие весь переход, как будто вместе с нами погрузившись в оцепенение, очнулись, закричали и заплакали.

«Пффф, пффф, пффф», — пыхтело дерево, выпуская пар через шесть-семь отверстий на стволе, как прежде, на протяжении долгих-долгих бремен, пока торчало тут в одиночестве и вокруг не было ничего, кроме снега, льда и звезд.

— Ребята! — окликнула я. — Не толкайтесь у дерева, не ссорьтесь. Мы будем греться по очереди.

Я выбрала первых десять человек, и они плечом к плечу сгрудились вокруг дерева, привалившись к стволу. Ребята уселись на корточки, прикрыли глаза и вскоре уснули, убаюканные после длинного-предлинного перехода теплом и ритмичной пульсацией дерева за спиной. Одним из тех, кого я выбрала, был Джерри. Он возражал, уверяя, что останется с Джоном, но я убедила его, что он больше поможет брату, если отдохнет. Еще я выбрала добряка Дикса.

— Ты тоже отдохни, — предложил он, — садись рядом со мной. Вид у тебя усталый-преусталый.

Но я отказалась, хотя и незаметно улыбнулась ему с благодарностью.

Джон велел Джейн и Майку первыми идти в дозор. Джейн должна была следить за деревом, а Майк обходить сверху вокруг ямы и наблюдать за снежными склонами. Нетрудно представить, что такой здоровенный трубочник, не поймав летучую мышь, захочет поживиться человечинкой. (Вряд ли он так уж разборчив в еде, разве что в Подземном мире есть другие источники пищи.) И если тут водятся гигантские летучие мыши и трубочники, кто знает, какие еще опасности нас подстерегают?

Те, чья очередь греться у дерева еще не пришла, развели два костерка из углей, которые мы захватили из Долины Холодной тропы. На растопку набрали веток и шерстячьего навоза. Ребята сгрудились у костра, дожидаясь, когда можно будет прислониться спиной к теплому стволу, и чинили обмотки запасными кусками шкур, которые мы принесли с собой. Мехмет Мышекрыл, Энджи Синегорка и Дейв Рыбозер кучковались возле одного костра, а мы с Джелой Бруклин и Гарри — у другого. Шерстяки боятся огня, поэтому Джефф с Непом и Белоконем улеглись в стороне. Джон мерил шагами пятачок у дерева, то поднимаясь на лед, к Майку, то подходя ко мне.

— Пока все идет хорошо, — заметил он, присев на корточки возле нас с Джелой и Гарри. — Не так уж это было и трудно.

Но, похоже, никто не разделял его радости.

— В хорошее же местечко привел нас Джон, — сказал Мехмет Мышекрыл Энджи и Дейву, подбрасывая в огонь кусок навоза. — Тесновато, конечно, и сыровато, но ради этого стоило уйти из Долины Круга. Вот только я никак не пойму, что мы тут будем есть.

Мехмет оглянулся на нас. Я посмотрела на Джона. Тот покосился на меня, пожал плечами, встал и, ничего не ответив, ушел на лед.

— Джон молодец! — не унимался Мехмет. — Разговаривает с летучими мышами, плачет… и этот человек ведет нас незнамо куда!

— Ну веди ты нас, — предложила Мехмету Джела своим сильным глубоким голосом. — Если тебе так хочется. Ты же лучше Джона знаешь, что нужно. Так вперед! Отныне решения принимаешь ты. Давай. Расскажи нам, что делать дальше.

Мехмет опешил было, но тут же расплылся в улыбке:

— Ну уж нет. Мы так не договаривались. Джон нас в это втянул, вот пусть и выкручивается.

— То есть ты ему все-таки доверяешь? — уточнила Джела.

— Кому, Джону? Вот еще! Он все испортил. Сам не знает, что делает.

— И все равно тебе проще идти за ним, чем самому принимать решения, как тогда, в Долине Холодной тропы, когда Джон предложил вам выбирать. Это полная чушь, Мехмет, и ты сам это понимаешь.

— А ты, Джела, не суй свой нос куда не надо, — вмешалась Энджи Синегорка.

Гарри, сидевший рядом со мной, негромко застонал. Он раскачивался всем телом и тяжело дышал, как всегда, когда волновался, и готов был сорваться на крик. Я встала, чтобы его успокоить.

Джон подошел к краю ямы и посмотрел сверху на нас, сидевших в грязи. Я думала, он осадит Мехмета, но Джон ничего не ответил. Похоже, даже не заметил, что происходит.

— Мехмет, смени Майка, — только и сказал Джон. — У него ноги насквозь промокли, ему надо переобуться.

Мехмет взглянул на Энджи, но возражать не стал.

«Пфффф, пффффф, пффффф», — пыхтело дерево, исторгая в морозный воздух клубы пара.

Один из малышей проснулся и заплакал.

Четыре-пять часов спустя, когда вторая партия отогрелась у дерева и мы перекусили мясом, все снова натянули повязки, превратившись в диковинных, бесформенных чудищ, и вернулись на лед. Впереди ехал Джефф на Непе, за ним шагал Джон, а за ним — все мы и в самом хвосте — Джейн, которая вела на веревке Белоконя. Мы с Диксом шли в середине.

Сиськи Джелы, до чего же холодно наверху. Повязки промокли, мы устали, малыши плакали, и мы понятия не имели, куда идем. Правда, Неп, похоже, знал, потому что уверенно шагал вперед по снегу. Время от времени мы оборачивались и с тоской смотрели на дерево: в его сиянии снег под ногами искрился и переливался. Невероятно, но это одинокое дерево в грязной яме, да еще с огромным жутким трубочником внутри, казалось нам таким уютным и безопасным по сравнению с тем, куда мы шли.