Сьюзен Янг - Идентификация

– Чокнутая, – сказал он. – И наверняка голодная. – Он держал меня, не давая подняться. Грязь забивала уши, и я плохо слышала его угрозы.

Джеймс набрал огромную пригоршню грязи – его лицо было сплошь перемазано, голубые глаза довольно комично смотрелись на грязевой маске – и занес сложенные ковшиком руки над моим лицом. На щеки закапала грязная вода.

– Тебе придется все это съесть, – пообещал он.

– Не надо, – взмолилась я, изнемогая от смеха и стараясь отвернуться, чтобы он не набил мне рот грязью.

Джеймс взял меня за обе руки и прижал к траве над моей головой, после чего уселся верхом и с наслаждением размазал грязь мне по шее.

– Бр-р-р! – театрально ужаснулся он. – Как это, должно быть, неприятно! – И отправил хорошую порцию грязи мне за блузку.

Грязь была холодной и скользкой, и я принялась крутиться вправо-влево, стараясь от нее избавиться и беспрестанно хохоча.

– Ты толкнула меня в грязь, – сказал он, поднося к моему лицу новую пригоршню. – И угрожала моим яйцам. Ты за это заплатишь.

– Нет!

Джеймс отпустил мои руки, но не спешил подниматься. Он был страшно горд собой, одолев девчонку вдвое меньше себя, но я не стала ему об этом говорить. Шумно вздохнув, он бросил комок грязи в сторону, глядя на меня сверху вниз, будто не знал, что теперь со мной делать.

– Маленькая злючка, – сказал он, слезая с меня наконец. – Ты бы мне больно врезала, дай тебе волю.

В кроссовках хлюпнуло, когда он выпрямился. Джеймс протянул мне руку. Я посмотрела на нее с сомнением.

– Перемирие? – предложил он.

– Ладно. – Я взялась за его руку, и он помог мне встать. Я даже позволила взять себя под руку, когда мы шли через мокрое футбольное поле к дальнему углу парковки.

– Ты вся перемазалась, – сказал Джеймс будто с удивлением, остановившись у своей машины. – Позволь отвезти тебя домой.

– А обивка? – спросила я, остановившись у пассажирской двери.

– Будь это моя машина, тебе пришлось бы раздеться догола. – Он мечтательно улыбнулся. – Но раз она отцовская, пусть пачкается.

Я все же сняла кардиган, оставшись в испачканной глиной майке. Джеймс тоже стащил рубашку, чего я очень постаралась не заметить. Повернувшись друг к другу, мы не выдержали и снова начали хохотать.

– Может, польешь меня из садового шланга, прежде чем я поеду домой? – спросил Джеймс, заводя машину.

– Как собаку, что ли?

– Можешь почесать мне пузико, если хочешь.

– Фу!

У дома стояла родительская тачка. Папа с мамой как раз выходили. Я забыла, что сегодня они посещают группу поддержки и вернутся рано. Джеймс засмеялся:

– Хорошо, что ты и вправду не поехала домой голой.

– Все равно вляпались. – Я повернула к себе зеркало, откуда на меня глянула перепачканная физиономия. – Ты на меня плохо влияешь! – гневно посмотрела я на Джеймса.

Он широко улыбнулся:

– Надеюсь.

Я покачала головой и открыла дверь.

– Боюсь, странно будет поливать тебя из шланга на газоне под взглядами родителей. А я и не подозревала, что ты эксгибиционист.

– Да, я такой. Ничего, помоюсь дома.

Я вышла, но Джеймс окликнул меня по имени.

– Что? – спросила я, с трудом сдерживая улыбку.

– Хороший был день. Спасибо.

Я согласилась и закрыла дверцу, глядя ему вслед и почти жалея, что не осталась в машине. Это было приятно – в странной и грязной манере.

– Слоун! – напряженным голосом позвала мать. Обернувшись, я чуть не захохотала при виде комичных лиц родителей.

– Простите, – сказала я без малейшего сожаления. – Я упала в грязь, и Джеймс подвез меня домой.

– Джеймс? – с беспокойством переспросила мать, переглянувшись с отцом. Меня как холодной водой окатило.

– Что? – насторожилась я.

– Просто… – Мать замолчала, что-то взвешивая про себя. – Слоун, тебе нельзя встречаться с мальчиками после…

– Да мы и не встречаемся, – быстро перебила я.

Мать с облегчением выдохнула.

– Мы лишь хотим тебе добра, дочка.

Голос ее звучал напряженно, но чем допытываться, я пошла в ванную, не желая портить себе первый хороший день за целую вечность. Вернее, за то время, которое я помню.

К моему удивлению, на следующее утро у крыльца меня ждал Кевин. А я думала, наши отношения уже миновали стадию провожания до школы.

– Что случилось? – спросила я.

– Мы лишь хотим убедиться, что ты не подвергаешь опасности свое здоровье, Слоун, – спокойно сказала мать. – Поэтому я попросила Кевина тщательнее следить за тобой.

Я отшатнулась, будто получив пощечину.

– Ты настучала на меня хендлеру? – Я повернулась к Кевину. – И что она сказала? Что я чересчур много улыбаюсь?

– Она сказала, что ты катаешься с Джеймсом Мерфи, – резко ответил Кевин. – Это правда?

Первым побуждением было все отрицать, но я понимала, что это бесполезно.

– Ну и что? Мы приятели.

Мать с досадой цокнула языком, будто я подтвердила ее опасения. Кевин разочарованно покачал головой.

– Я выношу тебе предупреждение, Слоун, – твердо сказал он. – Впредь тебе нельзя контактировать с мистером Мерфи. Ты поняла? – Он говорил совершенно серьезно, и мне показалось, что я одним махом разрушила наши хорошие отношения. Он больше не будет мне доверять. Как уже говорил, его главная цель – мое здоровье, а не потакание нарушению правил.

– Да, – горько ответила я и с гневом посмотрела на мать. – Не успела я вернуться домой, а ты уже снова пытаешься от меня избавиться?

Я пожалела о сказанном, увидев, как вытянулось у нее лицо, но вместо того, чтобы извиниться, я выпрямилась и прошла в дверь, предоставив Кевину меня догонять.

На математике Кевин сел рядом со мной, перекрыв возможность смотреть на Джеймса. Я так поразилась перемене в его поведении, что не сказала ему и двух слов. Он теперь держится как настоящий хендлер.

Интересно, Джеймса тоже «предупредили», если учесть неожиданно бурную реакцию Кевина? Но если Джеймсу запретили подходить ко мне ближе чем на пятьдесят футов, это его только раззадорит. Я улыбнулась. Раньше он казался мне непонятно кем или просто трудным подростком, но после вчерашнего на сердце стало легко, будто Джеймс напомнил мне, что значит веселиться.

После уроков я вышла в коридор. Кевин нес мои книги, будто я беспомощная. В кармане завибрировал телефон. Писать мне могла только мать, а с ней разговаривать желания не было. Но тут у шкафчиков я заметила Джеймса, который выжидательно вертел в пальцах мобильный.

– Мне надо в туалет, – сказала я Кевину, застав его врасплох.

– Но…

– Программа лимитирует частоту опорожнения мочевого пузыря? – спросила я.

Кевин улыбнулся.

– Нет, – ответил он, – это ты пока можешь определять самостоятельно. Я тебя жду.

Он встал у моего шкафа, а я побежала в туалет. В кабинке я достала телефон.