Джеймс Дашнер (Дэшнер) - Бегущий в Лабиринте (Трилогия)

Желая поскорее разобраться с недоразумением, Томас выполнил приказ. Вновь он увидел цветные вспышки, вновь по лицу слегка ударило сжатым воздухом и кольнуло в шею – все как тогда, у городских ворот.

Убрав прибор и прочтя показания на небольшом экране, патрульный произнес:

– Нет, вы только посмотрите! Ты, черт возьми, иммунен. Теперь потрудись объяснить, как ты попал в Денвер и почему не знаешь закона о нелегальном употреблении кайфа. Как это ты не распознал наркомана?

– Я работаю на ПОРОК. – Слова вырвались сами собой, Томас даже сообразить не успел. Ему не терпелось поскорее отделаться от назойливого патрульного.

– Я верю тебе не больше, чем этому шизу. Он врет, будто Вспышки у него нет. Будто он принимает кайф просто так. Пока сиди смирно и не рыпайся, не то палить начну.

Томас сглотнул: он не столько испугался, сколько разозлился на себя – за глупость. Повезло же вляпаться в такую нелепую историю!

– Понял, – ответил он.

Патрульный его уже не слышал – прибыла «кавалерия»: четверо в защитных комбинезонах зеленого цвета, больших очках и пресловутых металлических респираторах. Перед мысленным взором замелькали образы: точно такую защиту носили те, кто спас Томаса от инфекции, занесенной ржавой пулей.

– Что стряслось? – механическим голосом спросил один из карантинщиков. – У тебя двое задержанных?

– Не совсем, – ответил патрульный. – Вон тот на стуле – иммуняк. Хотел, как в цирке, на задержание поглазеть.

– Иммуняк? – недоверчиво переспросил второй карантинщик.

– Правильно, иммуняк. Все ломанулись на выход, а он остался. Говорит: хотел посмотреть, что дальше. И это еще полбеды. Он сознательно не выдал шиза, который прямо здесь закидывался кайфом. Видел зараженного и пил себе спокойно кофе.

Все разом посмотрели на Томаса. Тот – не зная, что сказать, – просто пожал плечами.

Шиз тихонько всхлипывал, свернувшись калачиком. Патрульный отступил в сторону, давая дорогу четырем карантинщикам. Один из них сжимал в руках плотный синий предмет. У этой штуковины имелась трубка наподобие ствола, и карантинщик направил ее на больного словно оружие. Томас попытался вспомнить, для чего нужен этот угрожающего вида предмет, – не получилось.

– Вытяните, пожалуйста, ноги, сэр, – попросил карантинщик. – Лежите смирно, не шевелитесь. Постарайтесь расслабиться.

– Я не знал! – взвыл шиз. – Откуда мне было знать!

– Все ты отлично знал! – прикрикнул на него Красный. – Просто так для удовольствия кайф не принимают.

– Мне нравится, как он действует! – жалобным голосом оправдывался задержанный.

– В городе полно дешевых наркотиков. Хватит орать, замолчи. – Красный махнул рукой, словно прогоняя назойливую муху. – Всем плевать на тебя. Пакуйте этого слизня, ребята.

Зараженный свернулся на полу, руками подтянув колени к груди.

– Так нельзя. Я не знал! Просто выгоните меня из города. Обещаю, я не вернусь. Честное слово! – Он разразился новой порцией всхлипов.

– О, не волнуйся, из города тебя выпнут, – пообещал Красный и зачем-то глянул на Томаса. Он словно улыбался под маской. Глаза патрульного блестели азартом. – Смотри, смотри, иммуняк. Тебе понравится.

Ну и сволочь этот патрульный! Томас отвел взгляд и проследил, как четверо в зеленом осторожно приближаются к шизу.

– Вытяните ноги! – повторил один из карантинщиков. – Или вам будет очень больно. Вытяните ноги. Быстро!

– Не хочу! Дайте мне просто уйти!

Оттолкнув карантинщика, патрульный встал над больным и поднес к его голове пистолет.

– Вытяни ноги, или я пущу тебе пулю в мозг. Так всем будет проще. Ну, вытягивай, быстро!

Томас смотрел на патрульного и не верил глазам. Разве может человек совершенно не испытывать сострадания?!

Хныча и дрожа от страха, мужчина все-таки вытянул ноги. Красный, вверив его заботам карантинщиков, отошел в сторону и убрал пистолет в кобуру.

Карантинщик с синим предметом тут же встал над шизом и приставил ему к затылку трубку.

– Постарайтесь не двигаться, – посоветовал он… то есть она. Это была женщина, и ее голос, искаженный респиратором, прозвучал даже неприятнее, чем у ее коллег-мужчин. – Не то лишитесь какой-нибудь части тела.

Что бы это значило? – успел подумать Томас, и тут женщина нажала на кнопку. Из трубки потек синий гель. Вязкий, он окутал сначала голову зараженного, лицо, не дав закричать, затем шею и плечи. Двигаясь вниз по телу, гель застывал, и образовывалась полупрозрачная скорлупа. Всего за несколько секунд она покрыла половину туловища, заполнив каждую складку на коже и одежде, сковав движения больного.

Красный все это время смотрел на Томаса.

– Чего? – произнес тот в ответ на взгляд патрульного.

– Впечатляет, правда? – сказал Красный. – Смотри и наслаждайся. Когда шоу закончится – пойдешь со мной.

Сердце оборвалось.

Патрульный перевел полный садистского блеска взгляд на задержанного – гель к тому времени схватился уже на ногах, заковав несчастного в пластиковый панцирь. Карантинщица выпрямилась. Пустой пакет из-под геля, который Томас поначалу принял за некую разновидность оружия, она сложила и спрятала в карман комбинезона.

– Забираем его, – сказала женщина.

Когда задержанного подняли с пола, Томас вновь посмотрел на патрульного. Тот следил за выносом живого груза. Что, черт возьми, он имел в виду? Куда он поведет Томаса? Зачем? Если бы не пистолет, Томас давно бы сбежал.

Когда карантинщики наконец удалились, пришел Минхо. Он уже почти перешагнул порог кофейни, но тут Красный выхватил пистолет.

– Стой где стоишь! Не входи!

– Так он с нами, – указал Минхо на Томаса. – Нам пора идти.

– Никуда он не пойдет. – Патрульный вдруг замолчал, взглянул на Томаса, потом снова на Минхо и спросил: – Погоди-ка. Так ты тоже иммуняк?

Томас едва-едва успел испугаться за друзей. Минхо, моментально сообразив, что к чему, бросился бежать.

– Стой! – приказал Красный и ринулся к двери.

Вскочив с места, Томас приник к витрине: Минхо, Бренда и Хорхе, перебежав улицу, скрылись за углом. Красный сдался, не захотел преследовать их, а вернулся обратно в кофейню и навел пистолет на Томаса.

– За поведение твоего дружка мне следовало продырявить тебе глотку, и ты бы медленно истек кровью. Благодари Бога за то, что вы, иммуняки, такие ценные. Паршивый сегодня денек; я мог бы пристрелить тебя забавы ради.

Подумать только: Томас прошел невероятные испытания, а в конце совершил такой досадный прокол. Он даже не боялся – скорее был зол на себя самого.

– У меня день тоже прошел не лучшим образом, – пробормотал Томас.

– За тебя мне отвалят кучу бабок. Ничего личного, хотя ты мне с первого взгляда не понравился. Это я так говорю, чтоб ты знал.