Алексей Вилков - Мегаполис Ленд

– Вы будете смеяться, но мы с Викой погрязли в одном занимательном предприятии.

– Готовитесь к помолвке? – спросил дядя Ваня, нахмурив брови.

– Не угадали, мы в поисках Райса. Он так нам понравился, что мы не в силах просто так его отпустить.

– Да ну? – дядя Ваня прищурился. – Осмелюсь предположить, милостивый государь, что это не ваша инициатива.

– На сей раз вы попали в точку. Я слишком стар, чтобы замыслить такое. Своя шкура дорога. Она и только она, как флагман революции, ведет меня за собой.

– Виктория – потрясающая женщина, – вздохнул дядя Ваня. – Там, в далеких краях, откуда я родом, столь очаровательные и излишне любознательные барышни попадаются редко. Последние оставшиеся экземпляры занесены в Красную книгу, а это коллекционное чтиво безвозвратно утеряно где-то в сыпучих песках всепоглощающей Сахары.

– Пустяня? Вы посещали ее?

– Давным-давно, когда я принимал участие в гонке Париж – Дакар, – ностальгически произнес дядя Ваня. – Вы не ослышались, вторым пилотом от испанской команды. Мы не вошли в тройку победителей и даже не попали в призовую десятку. Неважно! Незабываемая возможность участия в грандиозной гонке подсластила горечь поражения. Помню, как наш бензиновый буйвол – мы так называли Land Rover – сломался на середине пути. Сзади и спереди бесконечный желтый океан, нам пришлось заночевать в машине. Единственное, о чем я переживал, моя реальная фобия – это змеи. Всю ночь не смыкал глаз, представляя, как мне под кресло заползает хищная тварь, например кобра или другая нечисть. Кобра с расправленным капюшоном – это мой кошмар. Отрадно, но он не посещал меня после окончания увлекательного турне. А африканская погода? Днем невыносимое пекло, а ночью градусник превращается в ледышку. Не преувеличу, если скажу, что такого озноба я не испытывал нигде, за исключением северных широт. Вы понимаете, да?

Пастарьев уныло задумался, представив картину безжизненного пейзажа и нескончаемой песчаной трассы.

– Вы предстали передо мной в новом свете, я в восторге! Не обижайтесь, но мне вы казались престранным субъектом с причудливой и старомодной манерой говорить, с сомнительным в плане адекватности поведением и…

– Что же еще? – усмехнулся, нежно погладив бороду, дядя Ваня.

– Пожалуй, достаточно, – остановился Стас.

– Благодарю за честность. Как-нибудь я оглашу собственное мнение относительно вашей персоны.

– Почему не сейчас? Это будет справедливо.

– Не сейчас, иначе придется заказывать кофе на бис, а кофеин в избытке вреден. Давление подскочит, тем более на жаре – это ни к чему.

– Верю. А вы кто по профессии, уж не доктор ли? – спросил Стас, проверяя свою проницательность.

– К сожалению, нет, – разочаровал дядя Ваня. – Медицинским образованием похвастаться не могу. Отнюдь не врач и не целитель, хотя и придерживаюсь принципа: помоги, а точнее исцели себя сам. Руководствуюсь им все сознательное существование и не жалею. Принцип не подводил, он прошел проверку на прочность. Ваш закадычный полтергейст Андреас Райс со мной согласится, его философия идентична.

– Кстати, – воспользовался случаем Стас, – вы не подскажете, где он нынче развлекается?

– Думаете, это пойдет на пользу? Вы совершенно не боитесь инквизиции?

– Не решусь ответить однозначно, пока эта страшилка для меня не существует, – признался Стас. – Столкнусь лицом к лицу с ней, и есть вероятность, что буду трястись от страха, а пока инквизиция – это чья-то глупая выдумка, вечно ускользающий миф, как неопознанные летающие объекты. Тот, кто их видел, именуется контактером. Упертые и отчасти сдвинутые уфологи уверены в их неопровержимости, они тратят добрую половину жизни на бесплодные поиски НЛО. Спросите любого уфолога: ты видел летающую тарелку? Он пожмет плечами, отрицательно покачает головой и с откровенным огорчением сошлется на невезение: дескать, время не пришло. Главное событие, то есть визит гуманоидов всепланетного масштаба, не за горами, и он не упустит свой шанс. Главное – быть начеку и улавливать тайные знаки из космоса. Я не видел тарелок, не отрицаю их существование, но и не говорю, как средневековые богословы и схоласты, что этого не может быть и все это от лукавого. Поживем – узнаем. Какая-то неведомая сила подсказывает, что встреча состоится, но дать точные координаты во времени и пространстве я затрудняюсь.

– Любезный Станислав, вы начали за здравие, а кончили за упокой. Допустим, я видел инопланетян. Вы поверите мне? Ведь вы доверчиво впитываете все, что я позволяю себе наплести. А вдруг я и есть их представитель? Настоящий космический пришелец, а тарелка моя скрыта в укромном месте за МКАДом. Объясняли вы вполне пристойно, но соскользнули в мистику, оттолкнувшись от материального субстрата. Обозначенная вами неведомая сила – это вы сам, ваша интуиция. Доверяйте внутренним сигналам. Плоть бывает чересчур порочна, но порок не лишает ее ума. Проглядывающее сумасшествие и мистическое наитие – совершенно несопоставимые вещи.

– Поразительно, – прошептал Стас, – я уже даже и не сомневаюсь, что вы и тот же Райс пришельцы, но из параллельного мира, а не с другой планеты. Не с Марса или Венеры, да и далекий Плутон ни при чем. Галактики, системы не из вашей оперы. Я улавливаю, что мы люди разных миров, но одна тонкость меня смущает. Культура идентична, похожа до неузнаваемости, извините за каламбур. Вы же общаетесь, произносите с детства знакомые обороты, фразы, пословицы. Тот же язык, стилистика, гребаный синтаксис!

– Поймите: спектакль один, а увертюры разные. Культурное пространство едино. В каждом мире различаются государственные устои, правила, образ жизни, но это мелочи по сравнению с общим культурным наследием. Уясните, именно наследие. Глобальное коллективное наследие, из которого просачивается, как соленые капли из необозримого океана в корабельный трюм, информация. Это своего рода обмен веществ, земная школьная программа по природоведению. Так и параллельные миры обмениваются информационным потоком. И то, что открылось в одном измерении, обязательно окажется в другом, как будто вращаясь на колесе сансары. Глобальный круговорот!

С открытым ртом Стас внимал откровениям расслабившегося пришельца, позабыв о времени и оставленной без присмотра Виктории. Гастролер сообщил печальные известия: Зуриков мертв, Груздева мертва. Дядя Ваня не скрывал деталей. Стасу стало не по себе, а старик еле успокоил его – в этом он оказался непревзойденный мастер.

– Как считаете, лучше не стоит расстраивать Вику? – спросил Пастарьев, придя в себя.

– Да, не травмируйте барышню, в противном случае ее энтузиазм в отношении вашего похода может угаснуть.