Олег Дивов - Настоящие индейцы

Во врет-то.

– И решил, что это твой шанс?

– Я решил, что это шанс получше, чем Патрик, на которого надеялся поначалу.

– Ты прямо так, с воздуха и решил, что это шанс получше?

– Ну зачем же. Вон, Иду на челноке послал, она на месте осмотрела.

– Хороший корабль, – ответила Ида с набитым ртом – она жевала бутерброд. – Надежный.

Август очень странно посмотрел на Макса, но комментировать не стал. Вместо этого он обратился к Санте:

– Сержант Санта Антигона!

Умереть не встать, только и подумала я. Да еще и сержант. «Я просто стюард, но…» Ох, совсем не проста ты, Санта… Антигона, хе-хе.

– Да, сэр!

– Сержант, поручаю вам следить за порядком. За ширмой – душевая кабина и биотуалет. В кабине триста литров теплой воды. Одежда – в тех контейнерах. Размеры большие, но какие есть. Чуть позже вам доставят койки с походными постелями и ужин. Наш хирург будет через час. Организуйте процесс.

– Есть, сэр.

– Палатку не покидать. – Август встал, вынул из сейфа три пистолета-пулемета, выдал Максу, Керу и Тану. – Снаружи охрана есть. Это на всякий случай. Я вернусь через пару часов.

В богато украшенном царском шатре сидели двое – царь и Маккинби. Царь был в мантии и поясе, но без сапог и маски-шлема. На столе в живописном беспорядке громоздились расписные деревянные кружки, два кувшина, кусок вяленого мяса, штурмовой тесак, костяной индейский кинжал и бутылка водки. Без маски царь выглядел вовсе не устрашающе. Лицом он был вполне человек, довольно красивый, и индейскую кровь выдавал лишь богатый воротник, росший, однако, не от кадыка, а от самой нижней челюсти.

– Может, все-таки выпьешь? – то ли с раздражением, то ли с обидой спросил царь.

Маккинби отрицательно покачал головой. Он смыл цветные полосы с лица, переоделся в непримечательную армейскую форму, но двухнедельная щетина прибавляла ему верных десять лет с виду. В серых глазах плескалась грусть.

– Да и черт с тобой, – окончательно обиделся царь и налил себе водки в кружку.

– Патер, если я выпью, это плохо кончится.

– М-м? – царь высоко вскинул брови. Их рисунок он унаследовал от отца-человека. Забавно все-таки сочетались низкие прямые брови с индейскими миндалевидными глазами. – А ты не бойся. Я спрячу твой чертов меч и приставлю к тебе шестерых. С ловчей сетью.

– Тебе никогда не говорили, что если больше трех, то они мешают друг другу? Правило полицейских.

– Не-е, трое с тобой не справятся. Блин, Маккинби, ну вот чего я реально не ожидал – что ты в натуре умеешь рубиться на мечах.

– Только на мечах и умею. Меня все детство дрючили. Главное, забыли объяснить – и на кой мне клеймор? Лучше бы палаш… Или что-нибудь более современное. А то я когда с Бергом на шпагах дрался, чуть без глаза не остался.

– Ты еще и на шпагах с ним дрался?

– Да проще сказать, на чем не дрался.

– Ты с ним не стрелялся.

– С чего ты взял?

– С того, что видел, как ты стреляешь. У Берга уже и кости сгнили бы, вздумай он стреляться с тобой.

– Я пожалел убивать его. А он промазал.

Царь с видимым удовольствием выпил. Медленно откинул голову на высокую резную спинку стула, прикрыл глаза.

– Извини.

– Да ничего.

– А я как увидел, что творится, ствол из-под трона выхватил, а обратно незаметно засунуть – никак! Пришлось под жопу прятать. Так и сидел на нем. И потел. А ну как, думаю, сейчас шевельнусь, выстрел, и я без яиц.

Маккинби даже не улыбнулся.

– Ты Деллу в таком виде принимал?

– А в каком еще? Ну, понятно, в шлеме и сапогах.

– Сказать, что будет, если я сейчас выпью? – Маккинби двумя пальцами взял бутылку водки, рассмотрел этикетку. Прижал бутылку к запястью, чтобы чип прочитал метки. – Хорошая водка. То, что называют классической русской пшеничной. Отец присылает?

– Не-а. На «Абигайль» заказываю. Там свой заводик. Иноземцев знает толк в выпивке.

– Крепость сорок градусов. Значит, мне этой дряни потребуется ровно сто пятьдесят граммов. Три полноценных глотка. Через минуту мне станет весело. Через десять минут я подумаю, что для меня, такого замечательного, никаких серьезных препятствий нет и быть не может. Через пятнадцать минут я в кровь расшибу тебе физиономию – за то, что ты тряс мудями у Деллы перед носом. Еще десять минут мне потребуется, чтобы найти Берга и свернуть ему шею. Потом я тщательно вымою руки и пойду к Делле. Дальше по обстоятельствам. Могу успокоиться, а могу бросить ее через плечо, свистнуть свою команду на корабль – и стартовать с места. Мне один раз показали, но попробовать не дали. При старте я спалю половину лагеря. Часа через три я протрезвею. Где-нибудь уже в десятке парсеков от Саттанга. Наверное, мне будет дико стыдно. Но я не дам гарантии, что непременно будет. Ты все еще хочешь, чтобы я выпил с тобой?

– Насчет мудей – ничего поделать не могу. Униформа такая, царская. И пока здесь эти старые пердуны, мои опекуны-советнички, даже думать нечего штаны надеть. Мне, может, тоже не нравится яйцами сверкать. Тут гнуса – тучи. Я флакон репеллента в сутки извожу. И все равно к вечеру зверею, потому что покусан во всех нежных местах. Потому и водка. Она снимает эту ярость. Насчет Берга – а в чем проблемы? Поди и прибей, если невтерпеж, можно подумать, я огорчусь. Не, ну конечно, огорчусь. Я сам хотел ему горло расписать. Но тебе, так и быть, уступлю.

– Он мой брат.

Царь на секунду потерял дар федеральной речи. Он подался вперед, уставился на Маккинби широко раскрытыми фиолетовыми глазами.

– Берг? – уточнил он с недоверчивой кривой усмешкой. Добавил несколько слов по-индейски. – Берг – твой брат?!

– Ну, троюродный. Но все-таки.

– Ой, бля… – только и сказал потрясенный царь. – Ну и новости…

– Мог бы в мою родословную заглянуть. Моя прабабушка – Дженнифер ван ден Берг. Та же самая, что и у него. Он – внук старшего ее сына, я – младшего. Думаю, понятно, что сыновей она родила от разных мужей.

– А Берг об этом знает?

– Конечно.

– То-то я думаю, вы так остервенело дрались тогда в фонтане… А у вас типично братское такое соперничество.

– Никакого соперничества. Вульгарная родовая вражда. Берг вряд ли помедлит убить меня, если подвернется случай. Я – не могу. Потому что он дерьмо, но я-то – нет!

Царь поморгал и сдался:

– Ладно. Я понял. У тебя высокие моральные принципы и этический кодекс толщиной с меня. Ну а Делла? Ты и так ее получишь. Бандитов возьмем – и забирай, я вам еще пир на прощание устрою. У тебя никто ее не отнимает.

– Патер, ты идиот или уже напился?

– А в чем дело?

– Да в том, что… Ты действительно думаешь, я это ради того затеял, чтобы…

– Ой, блин, Маккинби, раньше ты таким стеснительным не был. Конечно, я так и думаю.

– Ты придурок. Я пальцем к ней не прикоснусь. Как ты верно заметил, у меня этический кодекс толщиной не то что с тебя – а с двух меня. Делла меня не любит и не хочет. Чтобы соблазнить ее, мне нужно… – Маккинби покачал бутылкой и поставил ее на стол. – Те самые сто пятьдесят граммов. В пьяном виде я превращаюсь в веселую свинью, которой море по колено. У меня откуда ни возьмись появляется харизма до потолка и самомнение до небес, я становлюсь дивно красноречивым и могу уболтать кого угодно на что угодно. В общем, такой же, как Берг. Тут-то и видно, что мы оч-чень близкие родственники. Разница в том, что Берг обычный подонок, а я – веселая свинья. Как по-твоему, могу я так поступить с женщиной, которую люблю?