Олег Дивов - Настоящие индейцы

– По-моему, – царь вздохнул и отобрал бутылку, – ты навыдумывал себе лишних проблем. А теперь ты загрузил ими меня, а мне не хочется сегодня с тоски выть на луну. – Он пополнил кружку и вкусно выпил. – Закроем тему. На всякий случай: если что, у меня для тебя сто пятьдесят граммов всегда найдется. А там как знаешь.

Входное полотнище откинулось, и в комнату шагнул высоченный худой старик-индеец. Он был в мантии, почти ничем не уступающей царской, в золотом поясе и цепочках на груди, в высоких сапогах. На бедрах он носил скромную повязку, а на предплечьях – расписные кожаные наручи.

Царь мгновенно схватил бутылку, сунул ее под стул, но координация движений уже была подточена водкой – бутылка выскользнула из неверных пальцев и выкатилась старику точно под ноги.

– Ну все, – обреченно сказал царь, – спалились. Ща будет.

Старик поднял бутылку, изучил ее со всех сторон.

– Прижми к руке, не стесняйся, – сказал Маккинби.

Старик вопросительно уставился на него, словно не понял. Царь, скрипя зубами, перевел. Старик односложно ответил. Царь сказал:

– Он спрашивает – зачем?

– Метки прочитать. Патер, не утруждай себя. Хесс неплохо говорит на федеральном. Я уверен, у него есть чип. Не зря же он носит эти красивые наручи, один во всем совете старейшин. Прячет чип на левом запястье? Тогда третий федеральный канал на Саттанге – у него.

Старик поставил бутылку на стол и хладнокровно сказал царю:

– Ты слишком много пьешь. Это дурной напиток, он сделает тебя слабым.

– Другими словами, приведет к алкоголизму, – добавил Маккинби. – Я того же мнения, Хесс. Водка еще никого до добра не довела.

– Ты знаешь, почему я пью, – почти с ненавистью сказал царь старику. – Потому что, черт подери, я образованный человек, я отлично знаю, как сделать мою родину процветающей. Я десять лет готовился править. Я хотел построить дороги, школы, больницы. Я составил письменный свод законов и набросал проект конституции. Я уговорил полторы тысячи специалистов, чтобы они приехали и помогли нам создать промышленность. Я хочу видеть на Саттанге космодромы и электростанции. Я хочу, чтобы мой народ жил в удобных домах и не тратил половину жизни на добывание пищи. Я хочу, чтобы у нас были свои ученые, художники, писатели и музыканты. Мы ничем не хуже людей. Ничем. Нет ни одной причины, почему мы должны жить хуже. Мы можем быть людям братьями по разуму, а мы – дикари, вчера слезшие с дерева. Что ты мне обещал, Хесс? Ты обещал, что все это будет. Потому что я мог остаться с отцом. Я мог бы стать сенатором-землянином. Я добился бы, чтобы наши общины признали малой нацией и индейцам давали бы гражданство при рождении, как людям. Ты испугался, что тогда Саттанг останется без царя. Ты расписывал мне перспективы. И что? Как последний мудила, я бегаю без штанов и подставляю яйца гнусу. Я, выпускник Государственного университета, политолог, у меня диплом с отличием и несколько дополнительных курсов – а я даже не имею права носить штаны! А все потому, что кучка дряхлых мудаков уверена, что знает жизнь лучше меня! Да из вас говно от старости сыплется, у вас мозги давно в труху превратились, вы же дальше леса носу не совали – что вы знаете о жизни?! – Царь рассвирипел, вскочил, и стало видно, что он немного выше Хесса. – Ответь, Хесс! За что ты унижаешь наш народ?! Что ты сделал из меня?! Ты знаешь, как называют Саттанг?! Индейская задница! Наши сородичи, которые там, – царь ткнул пальцем в потолок, – живут как рабы – они живут лучше нас! И никто из них не хочет вернуться! Наш народ бежит с родины, ты это понимаешь?!

– Я все понимаю, Патрик, – ответил старик. – Но то, что ты хочешь сделать, недопустимо. Если у тебя получится, наш народ будут копией землян, и копией не лучшей. Ты хочешь убить то, что делает нас особенными. Легкая жизнь избалует нас, принесет разврат и неуважение к закону. Ты посягаешь на веру и культуру. Так нельзя.

– Да на кой черт эта культура, если мы живем по колено в навозе?!

– Жизнь по колено в навозе – это всего лишь повод чаще мыть ноги.

– Во! – крикнул царь, показав Маккинби на старика. – Ты видел, а?! Нет, вот ты скажи – что мне делать, а?! Не убивать же их всех… рука не поднимется на родного деда. Ага, вот этот старый пень – мой дедушка! Вот что ты на моем месте сделал бы?

– Ты хочешь покричать или тебе действительно интересен мой ответ?

Старик деловито обошел царя и уселся на скамью. Проскользнувший за ним слуга замер у двери. Старик что-то сказал ему шепотом, на индейском, слуга ушел и тут же вернулся с большим запотевшим кувшином и двумя кружками. Бережно налил в обе белесую жидкость, одну кружку подал старику, другую – Маккинби. Тот с подозрением понюхал и тяжело вздохнул.

– Пей, – сказал старик. – Это добрый напиток. От него не будет худо.

– Мне не бывает худо от напитков. Худо бывает окружающим, потому что я во хмелю буйный.

– А ты не пей слишком много. От пары кружек только пройдет дневная усталость, но разум останется чистым.

– Как вы мне надоели с вашим поголовным пьянством, – сказал Маккинби и отставил кружку, даже не пригубив.

Царь почти успокоился. Вернулся на свой стул-трон, нахально налил себе водки и выпил на глазах старика.

– Пил и пить буду. Пусть у тебя будет внук-алкоголик, – упрямо сказал царь. – Маккинби, а действительно?..

– Хорошо. У вас два материка. На первый взгляд, можно развивать один материк, оставив второй для жизни тем, кому не по нраву новый уклад.

– О! – воскликнул царь. – Вот это – Маккинби! Хесс, то, что он говорит, – всегда очевидность. Но почему-то до нее додумывается только он один!

– Правда, очень быстро начнется гражданская война, – добавил Август. – Один материк богатый, другой бедный, богатым станет тесно, а бедные устанут жить в нищете. Сначала будет взаимная миграция. Бедная молодежь поползет на богатый материк. Она будет ненавидеть своих родителей, но еще больше – своих богатых работодателей. А богачи потихоньку начнут прибирать к рукам ресурсы второго материка – там дешевая рабочая сила и можно не церемониться.

– Кому ты рассказываешь, я это все в университете проходил.

– Я не рассказываю. Я напоминаю.

– Да мне пофигу. Война так война.

– На Земле у тебя будет репутация тирана, диктатора, палача. Тебя обвинят в геноциде своего народа.

– Как по мне, лучше так, чем сдохнуть от белой горячки.

– Именно поэтому метод разделения общества на прогрессистов и ретроградов недопустим. Гражданскую войну придется начинать тебе, и начинать сейчас. Потому что сейчас – поверь историку – ты отделаешься самой малой кровью. Возможно, тебе удастся обойтись уничтожением только старых элит, не доводя дело до полномасштабной войны.