Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Чужак в стране чужой

— Это что, тот… э-э… номер?

— Совершенно верно. Но только не стоит об этом. Спросишь меня один на один — скажем, через годик.

— Ничего я не буду спрашивать. Просто ты не разевай варежку.

— И я тоже не буду. Не отходи от телефона.

— И еще одно. Эти самые письма. Верни их мне, ладно?

— А? Верну, верну — они у меня прямо тут, в столе, — ты же так дергался, чтобы при случае их побыстрее… Джубал, камера установлена. Можно начинать?

— Снимай.

— Вот уж этот-то выпуск я сделаю сам.

Мак-Кензи отвернулся, очевидно, к камере и заговорил:

— Экстренное сообщение! Смотрите самые свежие вести — репортер «Нью Уорлд» всегда на месте! Нам только что позвонил ЧЕЛОВЕК С МАРСА, и он хочет говорить с ВАМИ! Врезка. Оператор, вставь здесь благодарность спонсору экстренных выпусков. Джубал, а что у него спрашивать?

— Только не про Южную Америку. Самый безопасный предмет — плавание. О его планах спросишь меня.

— Конец врезки. Друзья, сейчас вы находитесь, я бы сказал, нос к носу с Валентайном Майклом Смитом, Человеком с Марса. Как я уже говорил, NWNW всегда впереди — разденься и жди. Мистер Смит был в Андах, высоко-высоко, он только что вернулся, и мы все как один говорим ему «Добро пожаловать!» Мистер Смит, поздоровайтесь со своими друзьями… (Помаши рукой экрану, сынок. Улыбайся и маши.) Мы благодарим вас, Валентайн Майкл Смит. Мы рады увидеть вас таким посвежевшим и загорелым. Как я понимаю, вы учились плавать, набирались сил?

— Начальник! Гости. Или кто уж там.

— Врезка — после слова «плавать». Джубал, какого там хрена?

— Сейчас узнаю. Джилл, держи Майка на поводке — возможно, это опять полундра.

К счастью, это была заплутавшая съемочная группа — хотя какое уж там счастье, если их машина тоже плюхнулась прямо на розы. Почти тут же вернулись Ларри, звонивший Тому Мак-Кензи, и Дюк, занимавшийся все это время неизвестно чем. Мак-Кензи решил свернуть телефонное интервью побыстрее — зачем давать в эфир плоское монохромное изображение, когда прибыла аппаратура, обеспечивающая и цвет, и стереоэффект? Чтобы зря не простаивать, прилетевшие телевизионщики решили проверить, что же случилось со злополучным передатчиком; Ларри и Дюк отправились вместе с ними.

Интервью завершилось обычным набором банальной чуши; Майкл не понимал задаваемых ему вопросов, но их ловко перехватывал Джубал. В заключение Мак-Кензи пообещал скорое продолжение, в объеме и цвете. Затем он захотел узнать причину неисправности передатчика.

— Мистер Мак-Кензи, там все работает, — сообщил ему старший техник.

— Так в чем же было дело?

— А оно с питанием работает лучше. — Техник искоса глянул на скромно потупившихся Дюка и Ларри. — Там же на щите предохранитель был вытащен.

Теперь потребовалось вмешательство Джубала — Дюк и Ларри чуть не подрались, выясняя, говорил Дюк Ларри или не говорил, что при включении оборудования нужно вставить на место предохранитель. Джубалу было начхать, кто из них прав, а кто виноват, — все это лишний раз подтверждало давнее его убеждение, что вершиной техники был «форд» модели Т, а дальше все пошло по нисходящей. Установили оборудование и сняли второе интервью. Майкл послал приветы своим друзьям с «Чемпиона», в том числе доктору Махмуду, на скрежещущем марсианском.

В конце концов Джубал облегченно вздохнул, на два часа отключил телефон и потянулся, чувствуя огромную усталость, заставлявшую задуматься — а может он и вправду стареет?

— Где ужин? Девки, кто из вас должен сегодня готовить? Господи Исусе, все хозяйство прямо на глазах рассыпается!

— Сегодня моя очередь, — робко начала Джилл, — только…

— Отговорки, у них же так всегда, вместо работы — отговорки!

— Начальник, — оборвала его Энн, — ну как можно было готовить, если ты весь день продержал нас в своем кабинете?

— Ваши проблемы, — капризно сморщился Джубал. — Да пусть тут хоть Армагеддон начнется — все равно еда должна подаваться горячая и вовремя. И так — вплоть до последнего трубного гласа. Кроме того…

— Кроме того, — снова оборвала его Энн, — сейчас еще только семь сорок, а ужин в восемь. Осталась еще уйма времени. Так что утри сопли и не хныкай. Нюня несчастный.

— Что, еще только без двадцати восемь? А кажется, словно после обеда неделя прошла. Двадцать минут, это ведь даже выпить толком перед ужином не успеешь.

— Бедняжка!

— Так даст мне кто-нибудь выпить, или нет? Давайте выпьем все — и на фиг тот ужин. Я хочу набраться до полного посинения, что твой баклажан. Энн, как у нас со шведским столом?

— Всего, чего угодно.

— Ну так разморозим десятка два закусок, и пусть каждый берет, что хочет. Возражения есть?

— Сейчас сделаю, — откликнулась Джилл.

Проходившая мимо Энн остановилась и чмокнула Джубала в плешивую макушку.

— Вы начальник, очень великодушны. За это мы вас накормим, напоим — возможно, даже до посинения — и уложим в кроватку. Подожди, Джилл, я сейчас помогу.

— А можно и я тоже помогу, — подал голос Смит.

— Конечно, Майк. Бери поднос и неси. Начальник, ужин накрываем у бассейна — очень уж жарко.

— А где же еще?

Выждав, пока кухонная команда уберется на кухню, Джубал повернулся к Дюку.

— Где это тебя черти носили?

— Думал.

— Глупое занятие. Только голова зря болит и мысли в ней заводятся. Ну и придумал ты что?

— Да, — кивнул Дюк. — Я решил, что диета Майка ни с какой стороны меня не касается.

— С чем вас и поздравляю. Не нужно совать свой нос в чужие дела — это простое правило составляет восемьдесят процентов всей земной мудрости.

— Но ты-то суешь.

— А кто тебе сказал, что я — мудрый?

— Джубал, а если я предложу Майку стакан воды, он не откажется проделать все эти масонские ритуалы?

— Думаю не откажется. Дюк, у Майка есть одна-единственная истинно человеческая черта характера — он хочет нравиться окружающим и готов для этого на все что угодно. Но я еще раз подчеркиваю: все это очень и очень серьезно. Я побратался с Майком, не успев еще ни в чем разобраться, не понимая, какую взваливаю на себя ответственность, — и увяз по это самое место. Ты возьмешь на себя обязательство никогда ему не врать, никогда его не обманывать, поддерживать его при любых, абсолютно любых обстоятельствах. Так что ты подумай.

— Думал я уже, и очень много. Не понимаю, как уж это получается, но о Майке просто хочется заботиться, есть в нем что-то такое.

— Знаю. Скорее всего, прежде ты не сталкивался с кристальной честностью. С непорочностью. Майк никогда не вкушал плодов Древа познания добра и зла — потому-то мы и не понимаем его поступков, не понимаем, что им движет. Ладно, надеюсь, ты никогда об этом не пожалеешь.

Джубал поднял глаза на подошедшего Ларри.