Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Чужак в стране чужой

Но теперь Майк был умудрен опытом и приобретенными из книг познаниями; он знал, что такое окно, понимал, что окружающий его пузырь — для того, чтобы смотреть по сторонам, и что проплывающие внизу структуры — города. С помощью девушек он даже находил на компьютерной карте местоположение самолета. До чтения энциклопедии Смит даже и не подозревал, что люди умеют изображать местность; огрокав впервые человеческую карту, он почувствовал острый — и сладкий — укол ностальгии. Мертвая и статичная по сравнению с картами, применяемыми его народом, но все равно — карта. Даже эти карты были по сути своей марсианскими, и он их полюбил.

Большая часть двухсотмильного пути пролегла над столицей мира, огромным мегаполисом, широко раскинувшим свои щупальца и придатки; Майкл жадно и с радостью впитывал в себя ежесекундно меняющиеся картины и пытался их огрокать. Его потрясали и размеры человеческих поселений, и ключом бьющая в них жизнь — все это разительно отличалось от спокойных, как монастырский сад, городов его народа. Ему казалось — любой из этих муравейников живет на износ, все они должны мгновенно одряхлеть и умереть, превратиться в руины, настолько плотно забитые опытом прошлых существований, что лишь самые сильные из Стариков смогут посещать опустевшие улицы и в долгих медитациях огрокивать бесконечные напластования событий и чувств. Там, на Марсе, Майка несколько раз водили в покинутые города, это было и чудесно, и ужасающе, но затем учителя прекратили такие экскурсии, огрокав, что их ученик недостаточно еще окреп.

Расспрашивая Джилл и Доркас, Майкл сумел огрокать возраст исполинского города, который был основан чуть больше двух земных столетий тому назад. Он до сих пор воспринимал земные единицы только разумом, не чувствами, а потому перевел этот промежуток времени в марсианские годы, а заодно и в марсианскую систему счисления — тройка-наполненная-плюс-тройка-выжидающая лет (3А4+3А3=108 марсианских лет).

Устрашающе — и прекрасно. Вероятно, люди уже готовятся покинуть этот исполинский лабиринт, предоставить его своим собственным, за годы накопленным мыслям, прежде чем он рассыплется от невыносимого напряжения и станет не-быть…. и в то же время проплывающий внизу город — всего-лишь-яйцо!

Майкл заранее предвкушал, как он вернется в Вашингтон через сто-двести лет, как пройдет его опустевшими улицами и попытается взрастить близость с его безмерной болью и красотой, алчно грокая, пока не станет этим городом, а город не станет им самим — если, конечно, он наберется к этому времени сил. Мысль пришлось отложить на будущее — нужно еще расти, расти и расти и только потом можно обрести способность восхититься могучими страстями этого города, воспринять их и восхвалить.

Повинуясь приказу об изменении трасс транспортных средств, движущихся вне расписания (сам того не подозревая, высокий гость с Марса стал причиной этого приказа), пилот «Грейхаунда» свернул на восток, и глазам Майкла открылось море.

Только слова Джилл убедили его, что внизу действительно вода; Доркас добавила, что это — Атлантический океан, а заодно показала на карте береговую линию. Еще детенышем Майкл узнал, что третья от Солнца планета почти вся покрыта водой жизни, а за последнее время привык и к тому факту, что населяющий Землю народ относится к своему богатству с легкостью почти пренебрежительной. Это было почти так же трудно, как в свое время освоить утверждение марсианской ортодоксии, что водный ритуал не нуждается в воде, что вода — всего лишь символ глубинной сущности, символ прекрасный, но не обязательный.

Но сейчас Майкл очередной раз убедился, что абстракция и живая реальность — вещи очень разные; Атлантика преисполнила его такого благоговения, что Джилл пришлось прикрикнуть:

— Майк! Ты только попробуй!

Майкл обрубил свои эмоции и припрятал их про запас, а затем уставился на уходящую за горизонт водяную гладь и начал оценивать ее размер, пока в голове не зазвенело от троек, степеней тройки и степеней степеней.

— Девицы, — возгласил Джубал, как только машина коснулась крыши Дворца, — вас четверо, окружите его со всех четырех сторон и не стесняйтесь при случае отдавить кому-нибудь ногу или садануть локтем в под дых. Твоя, Энн, мантия — тоже совсем не причина вести себя тютей, когда эта публика начинает напирать, топчи им к чертовой матери мозоли. А может, тебе и вправду нельзя?

— Кончай мандражировать, начальник. Никто и никогда на Свидетеля не напирает. К тому же я на шпильках и хрупкостью телосложения не отличаюсь.

— О’кей. Дюк, как только будет возможность, отошли Ларри домой, этой же машиной.

— Грокаю, начальник. А ты бы и вправду поменьше дергался.

— Сколько хочу, столько и дергаюсь. Пошли.

Харшоу, четыре девушки, Майкл и Какстон вышли из машины, и та сразу же взлетела. Встречающих было не очень много, но и не мало.

— Доктор Харшоу? — (а кого они, собственно, ждали?) громко вопросил вышедший навстречу человек. — Я — Том Брэдли, старший помощник Генерального секретаря. Сейчас вы пройдете в кабинет мистера Дугласа. Он хочет встретиться с вами до начала переговоров.

— Нет.

— Вы, вероятно, меня не поняли, — недоуменно моргнул Брэдли. — Это — указание Генерального секретаря. Да, он сказал еще, что с вами может пройти и мистер Смит — это, значит, Человек с Марса.

— Нет. Мы идем прямо в конференц-зал. Пусть кто-нибудь нас проводит. А тем временем у меня есть для вас поручение. Мириам, письмо.

— Но послушайте, доктор Харшоу…

— Я же сказал — нет! Доставьте это мистеру Дугласу немедленно, затем возьмите с него расписку и принесите ее мне.

Харшоу взял у Мириам заклеенный конверт, расписался поперек его клапана, поставил поверх подписи отпечаток большого пальца и вручил письмо застывшему в растерянности Брэдли.

— Скажите ему, чтобы прочитал сразу же — до начала переговоров.

— Но ведь Генеральный секретарь хочет…

— Генеральный секретарь хочет прочитать это письмо. Молодой человек, у меня могучий дар ясновидения. И я могу с уверенностью предсказать, что если вы не поторопитесь — завтра вас здесь не будет.

— Джим, займись здесь ты, — сказал Брэдли и торопливо удалился. Джубал облегченно вздохнул. Над этим письмом пришлось много попотеть; они с Энн просидели чуть не всю ночь, сочиняя, а затем отвергая один вариант за другим. Нельзя было сообщать Дугласу все подробности будущей своей тактики переговоров, но не хотелось и заставать его врасплох.

Теперь вперед вышел вызванный Томом Брэдли «Джим»; опытный взгляд Джубала сразу распознал в этом молодом парне одного из тех неглупых, пройдошистых карьеристов, которые всегда роятся вокруг власть имущих и охотно выполняют для своих хозяев всю грязную работу.