Джеймс Дэшнер - Испытание огнем

Внезапно и очень ясно Томас осознал: предстоит торговаться за каждого члена группы. Схватки глэйдеры не выдержат, проиграют. Шизы не гриверы, их не отключить никаким кодом.

— Послушай, — обратился Томас к Хорхе, медленно поднимаясь на ноги и от души надеясь, что Минхо не станет больше совершать глупостей. — Мы не обычные. Не просто шанки и к вам на порог зашли не случайно. Живые мы очень ценны.

Гнев Хорхе самую малость смягчился. И во взгляде шиза мелькнул проблеск любопытства, однако спросил он о другом:

— Кто такие шанки?

Очень правильный вопрос. Томас едва не рассмеялся.

— Мы с тобой. Десять минут. Один на один. Большего я не прошу. Бери с собой любое оружие, какое сочтешь подходящим.

Хорхе издал смешок, больше напоминающий влажный хрип.

— Прости, что оскорбляю твою гордость, но оружие мне не понадобится.

Он умолк, и следующие несколько секунд растянулись, казалось, на целый час.

— Десять минут, — произнес наконец шиз. — Остальные будьте здесь, присматривайте за этими отморозками. Если дам знак — начинайте смертельные игры.

Он указал на темный коридор в стене напротив разбитых дверей.

— Десять минут, — повторил Хорхе.

Томас кивнул. Латинос не сдвинулся с места, и пришлось ему первым идти к месту переговоров — наверное, самых важных в его жизни.

Если не самых последних.

Томас затылком чувствовал взгляд Хорхе. В коридоре пахло плесенью и гниением; вода текла с потолка, и звук капели отдавался жутким эхом, напоминая почему-то о крови.

— Иди, не останавливайся, — произнес Хорхе. — В конце коридора есть комната со стульями. Рыпнись только — все умрут.

Хотелось развернуться и заорать на шиза, но Томас спокойно ответил:

— Я не кретин. Можешь не разыгрывать из себя крутого мачо.

Шиз в ответ хихикнул.

В молчании прошло несколько минут. Наконец Томас уперся в деревянную дверь и без колебаний повернул круглую серебряную ручку, желая показать Хорхе, что достоинства не утратил. Войдя же в комнату, он растерялся — внутри царила совершенная темень.

Судя по звукам, Хорхе прошел вперед. Потом в воздухе заколыхалась ткань и в глаза ударил горячий, слепящий свет. Томас сощурился, прикрыв лицо руками, а когда зрение адаптировалось, опустил ладони. Оказывается, псих сдернул брезент с окна. Целого, неразбитого окна, за которым не было видно ничего, кроме солнца и голого бетона.

— Присаживайся, — предложил Хорхе, причем гораздо приветливее, чем Томас мог ожидать.

Наверное, шиз понял, что пришелец собирается вести себя разумно и спокойно. И что в переговорах есть смысл, так как обитателям полуразрушенного здания может кое-что обломиться. Впрочем, Хорхе — шиз, и потому Томас терялся, не знал, как местный князек будет реагировать.

Из мебели в комнате имелось всего два низких деревянных стула да столик между ними. Томас притянул ближайший к себе стул и сел. Хорхе, устроившись напротив, опустил локти на столешницу, сложил ладони и, скорчив совершенно непроницаемую мину, вперил в Томаса пристальный взгляд.

— Начинай.

Вот бы секунду на размышление: перебрать пришедшие в голову еще там, в вестибюле, мысли, — но секунды не было.

— Ладно, — нерешительно произнес Томас. Всего одно слово, да и то не по делу. — В большой комнате ты упомянул ПОРОК. Мы про них знаем почти все, и мне крайне интересно услышать, что известно тебе.

Хорхе не шевельнулся, ни один мускул не дрогнул у него на лице.

— Сейчас не моя очередь говорить.

— Да, точно. — Томас придвинул стул ближе к столу и закинул ногу на ногу. Надо расслабиться, и слова потекут сами собой. — Трудно начать: я не знаю, что известно тебе. Давай так: я притворюсь, будто ты совсем тупой и вообще не в курсе происходящего.

— Настоятельно рекомендую не называть меня тупым.

Томас через силу заставил себя сглотнуть слюну — горло перехватило от волнения.

— Это я образно.

— Продолжай.

Глубоко вдохнув, Томас начал:

— Вначале нас было пятьдесят парней… и одна девушка. — На последнем слове Томас ощутил укол боли. — Теперь нас всего одиннадцать. Детали мне неизвестны, однако ПОРОК — это такая организация, которая творит с нами совершенный беспредел. Причина мне тоже неизвестна. Началось все с места под названием Глэйд, которое находилось посреди каменного Лабиринта, где обитали гриверы.

Томас подождал, как отреагирует Хорхе на поток странной информации. Псих остался непоколебим: на его лице не отразилось ни смущения, ни узнавания.

Тогда Томас выложил все: о том, на что похож Лабиринт, как глэйдеры бежали из него и как побег обернулся новым этапом эксперимента. Томас рассказал о Крысуне и возложенной на глэйдеров задаче: преодолеть сотню миль по пути на север и целыми достичь места, которое Крысун обозначил как «убежище». Не забыл Томас и про подземный тоннель, летающие капли живого серебра и первый отрезок дистанции в пустыне.

Чем дальше Томас рассказывал, тем безумнее представлялась ситуация: он сидит здесь и откровенничает с шизом, — но замолчать не мог, поскольку не знал, что еще делать. И кроме того, надеялся, что ПОРОК такой же враг шизам, как и глэйдерам.

Единственное, о чем Томас говорить не стал, — это о Терезе.

— Получается, есть в нас нечто особенное, — подытожил рассказ Томас. — ПОРОК не может издеваться над нами просто забавы ради. Смысла нет.

— Кстати, о смысле, — произнес первые за десять минут слова Хорхе. Отведенное для переговоров время истекло. — Что ты можешь предложить?

Томас не ответил. Вот он, момент истины. Единственный шанс.

— Ну? — поторопил Хорхе.

— Если ты, — решился Томас, — поможешь нам… ну, ты или кое-кто из твоего племени поможете нам добраться до убежища…

— Ага?..

— То вы и сами спасетесь… — К этому Томас и вел: поставил все на протянутую Крысуном соломинку надежды. — Крысун говорил, что у нас Вспышка и что в убежище дадут лекарство. Нас обещали вылечить. Помоги нам — и может быть, тоже получишь лекарство.

Томас с нетерпением посмотрел на Хорхе, ожидая ответа.

Что-то едва уловимо изменилось во взгляде шиза. Томас понял: переговоры удались. На долю секунды в глазах Хорхе промелькнула надежда. На долю секунду, но Томас ее заметил.

— Лекарство, — повторил шиз.

— Лекарство, — подтвердил Томас, с этого момента вознамерившись говорить как можно меньше. Самое главное он уже сделал.

Хорхе откинулся на спинку стула — дерево угрожающе заскрипело — и нахмурился, размышляя.

— Тебя как звать?

Странный вопрос… Томас вроде называл свое имя Хорхе. Должен был по крайней мере представиться. Однако если вспомнить обстоятельства встречи… не трудно и забыть про учтивость.