Максим Шешкаускас - Император последнего дня

Когда-то ты заполнял дурацкий психологический тест, в котором был вопрос: «Испытываете ли вы эрекцию во время поцелуя?» – ты поставил галочку напротив ответа «да».

Она шепчет: «До встречи», – разворачивается и растворяется в темноте подъезда.

Ты понимаешь, насколько мало времени вы провели вместе; тебе кажется, что никогда не сможешь применить понятие «много», когда вы рядом. Ты возвращаешься в свою квартиру и тоска тонкой маслянистой пленкой обволакивает тебя: вроде бы все идет, как и прежде, но почему-то постоянно кажется, что от тебя оторвали небольшую частичку…

За все время, что прошло после того происшествия в бане, Егор ни секунды не мог находиться в покое. Он словно заново переживал тот момент, когда обратная трансформация завершилась, все звериное уже выветрилось из него, он начинал осознавать весь мрак и ужас происходящего – и тут с довольной ухмылкой в комнату входит Василич. Эта ухмылка…

После того случая Егор возненавидел Василича – возненавидел всей душой и больше не скрывал этого. Если раньше Егор старался замаскировать все свои опасные мысли, то теперь открыто проявлял свою ненависть, только что не искрился ею, так что любой сторонний посетитель, не имеющий никакого отношения к телепатии, мог без труда разобрать, какие чувства питает этот молодой человек к Филиппу Васильевичу. Василич пока никак не реагировал на Егорову ненависть, он просто перестал обращать на него внимание, будто и не превращал собственноручно в существо, испытывающее жажду человеческой плоти…

Закончился последний день на рабочей неделе, Егор, как всегда, завершил свой контрольный обход, убедился, что все идет своим ходом, и отправился домой. У парадных дверей он лицом к лицу столкнулся с Василичем:

– Куда это мы так летим, Егорушка? Неужто к девушке торопимся? – Василич рассмеялся, подмигнул и похлопал его по плечу.

– Тебя не касается, – сказал Егор, стараясь сохранять хладнокровие. – Будь любезен, уйди с дороги.

Василич рассмеялся и с места не сошел:

– Знаешь, Егорушка, мне последнее время почему-то кажется, будто ты злобу на меня затаил. И примерещится же такое, что скажешь?

На долю секунды воцарилось молчание, взгляд Егора пересекся с взглядом Василича:

– Тебе не кажется. Я ненавижу тебя за все, что ты со мной сделал. Я понимаю, что ты сильнее и влиятельнее меня, но я хочу, чтобы ты знал, что при первой же возможности я постараюсь уничтожить тебя. А теперь уйди с дороги!

Егор хотел пройти мимо Василича, но тот, упершись ему в грудь ладонью, остановил его.

– Егорушка, мальчик мой, – сказал Василич с не свойственной ему металлической интонацией в голосе, – если ты только попробуешь дернуться, я тебе обещаю, что остаток вечности ты проведешь в роли существа, которому и наши казбесы будут казаться богами. Злишься ты, ненавидишь меня – это все ерунда, Егорушка, это все пройдет – я только прошу тебя оставаться разумным человеком, которым ты мне и полюбился. Не делай глупостей. – Василич убрал руку и освободил проход.

Егор не помнил, как добрался до дома: его разум затмевала пелена ненависти. Уже на пороге квартиры он оттолкнул открывшего ему дверь казбеса и направился прямиком к компьютеру. Не прошло и пары минут, как Егор уже изучал официальный сайт организации под названием «Знамя Единства». Бегло пробежавшись по основной информации, по актуальным событиям в жизни организации, Егор зашел в раздел «контакты», откуда скопировал адрес электронной почты Михаила – регионального лидера, которого как-то видел в новостном сюжете.

Егор стал писать письмо…

Егору казалось, что молчание длится целую вечность – его собеседники молчали, ожидая, когда он начнет рассказывать. Егор, напротив, считал, что первыми должны представиться и рассказать о себе именно они…

Неделю назад в порыве гнева Егор написал письмо лидеру движения «Знамя Единства», через несколько дней ему позвонили и договорились о встрече, и вот уже Егор сидит напротив Михаила.

Штаб-квартира организации, где Егор оказался пятничным вечером, занимала второй этаж трехэтажного старого здания с почерневшим от времени, обшарпанным фасадом и очень высокими потолками внутри. Кабинетом номер пять, в который Егора попросили явиться, оказалась обыкновенная квартира с множеством комнат. Ему открыл совсем еще молодой пацан, который, вероятно, принял Егора за одного из своих, и тут же убежал в глубь квартиры, забыв про гостя. Благо, из комнаты в комнату то и дело носились люди – Егор окликнул полноватую тетку с красными щеками, которая отвела гостя куда надо. В комнате с огромным, во всю стену, пыльным окном стояла парта, за которой сидели двое – парень и девушка. Парнем оказался сам лидер организации – он пригласил Егора присесть на стул напротив.

Егор, скучая, рассматривал огромный шкаф, который так же, как и все в этой комнате, был покрыт толстым слоем пыли. Он четко для себя решил, что первым разговор не начнет, поэтому терпеливо ждал. По правде говоря, он уже начал жалеть, что согласился на встречу, – Михаил, встретивший гостя в старом растянутом свитере, больше походил на чокнутого певца-барда, нежели на лидера сопротивления. На девушку Егор старался не смотреть – было в ней что-то отталкивающее, вот только что – Егор никак понять не мог, вроде лицо как лицо.

– Итак, Егор, значит? – Михаил поправил очки, взял карандаш, повертел его, положил, нервно взял лист бумаги, на котором был распечатан текст письма Егора. Было понятно, что Михаил волнуется.

– А вы, я так понимаю, Михаил? – медленно, с расстановкой, спросил Егор.

– Давай сразу на «ты»? И можно – Миша.

– Хорошо, Миша, давай на «ты», – спокойно согласился Егор.

– А это – Любовь, – представил Михаил девушку.

– Можно просто Люба? – улыбнулся Егор.

– Любовь, – отрешенно уточнила девушка.

Егору показалось, что она думает о чем-то своем, далеком, и все происходящее ей абсолютно безразлично. Вновь воцарилось неловкое молчание.

– Егор, – сдался и заговорил все-таки Миша, – судя по твоему письму, ты занимаешь в «Организации» приличную должность, лично знаком не с последними людьми в своей структуре, скажи, почему ты внезапно захотел вступить в наши ряды?

Егор улыбнулся и тайком взглянул на Любовь, но тут же спрятал улыбку – ему стало страшно, что она воспримет ее как знак симпатии.