Максим Шешкаускас - Император последнего дня

– Бьешь, значит любишь. – Снова стараюсь пошутить, и она вяло улыбается.

– Прости, я правда не знаю, как так получилось. – Она начинает говорить быстро-быстро. – Сначала твое сообщение, потом мой ответ… Я вдруг поняла, что еще не готова. К чему не готова, что это я несу? Потом мне стало страшно, а что, если ты, и правда, придешь?! Я не успела подумать, как начала открываться дверь, я подскочила и схватила первое, что попалось под руку. А тут вошел ты, я и ударила. Правда, не знаю зачем… Прости меня, пожалуйста, хорошо?

Я лишь улыбаюсь и молча киваю. Зато она, наконец, разговорилась.

– У тебя кровь идет. Может, тебе дать пластырь? Боже, что я наделала! А знаешь, чем я тебя?! Восьмикилограммовой гантелей, я ее подняла-то еле-еле. Представляю, как тебе было больно. Откуда у меня вообще эта гантель, уже давно ее хотела выбросить. Завтра – обязательно! Да что ты смеешься?! Все, мне срочно надо покурить!!!

Она вскакивает с места, быстрым шагом подходит к тумбочке, выдвигает ящик, достает тонкую сигарету, прикуривает, подходит и открывает окно. Я ощущаю отрезвляющий холодный воздух…

Она сидит на подоконнике, курит и смотрит на меня. Я поднимаюсь, она замечает, что меня немного шатает, и нервно улыбается. Ее уже всю трясет от холода, или от не прошедшего страха…

– Что у вас с ним? – спрашиваю я, смотря в окно на фиолетовую для меня ночь.

– С кем? – не понимает. И я убеждаюсь, что мой вопрос вызван всего лишь беспочвенной ревностью.

– Прости. Я почему-то вздумал ревновать тебя к Мише, – решил я признаться.

– К Мише? Мы с ним только друзья, честно, поверь мне.

– Поверил, не успев даже спросить, – отвечаю я очень тихо и добавляю: – Клянусь тебе.

Молчим. Она бросает окурок за окно, он искрами рассыпается на асфальте. Любовь закрывает окно, и я замечаю мурашки на ее коже.

– Замерзла?

– Чуть-чуть…

Я ее обнимаю, она сильнее прижимается ко мне. Если бы я мог, в этот миг отдал бы ей все свое тепло, замерзнув насмерть! Она смотрит на меня, и я целую ее.

Мир растворяется в сладости поцелуя… Легкий привкус табака остается на моих губах. Я запускаю руку в ее волосы… Этот запах! Мы срываем друг с друга одежду. Учащенное дыхание. Тяжелые вздохи. Она ногтями царапает мою спину, вся изгибаясь, как кошка. Сладострастные стоны… Чувство эйфории, подаренное оргазмом, накрывает нас с головой…

Егор стал жить на два лагеря: днем он следил за тем, чтобы популяция казбесов росла, а вечерами вместе с Мишей думал над тем, как бы эту популяцию извести. Василич последнее время стал очень приветлив, хотя Егор предполагал, что тот прекрасно знает о его деятельности в «Знамени». Такое поведение Василича выводило Егора из себя: раздражало, что его намерения не принимают всерьез, и, пожалуй, что-то детское было в этой злобе… Миша и Любовь… Егор изо всех сил надеялся, что они даже понятия не имеют, чем изредка ему все же приходится питаться…

Свои служебные обязанности он выполнял на совесть. В работу, как и прежде, уходил с головой и не видел в этом ничего зазорного – видеть новые вершины и достигать цель – в этом были азарт и игра. Ему казалось малодушным и подлым разрушать структуру изнутри – если бить, то бить в лицо, а для этого еще будет свое время, он был уверен, ну а пока нужно выжидать…

Егор, наконец, закончил читать подготовленный отделом маркетинга длиннющий отчет-анализ, в котором высказывались предположения, по каким причинам отдельные группы индивидуумов отказываются нормально воспринимать казбесов. В числе этих предположений были различные социальные, религиозные и другие факторы. Отчет подытоживала просьба выделить финансирование на эксперимент, суть которого сводилась к тому, чтобы методами внушения подтолкнуть фокус-группу, собранную из различных слоев населения, использовать казбесов в сексуальных целях. Целью эксперимента было выявить, поспособствует ли подобное новшество их продвижению в массы.

«В финансировании эксперимента отказать», – вывел Егор размашистым почерком на титульной странице, поставил число, свою подпись и брезгливо отбросил документ на край стола. Он понимал, что истинной целью эксперимента является желание кого-то из верхушки пополнить свои карманы частью денег, выделенных на финансирование. Его до дрожи в руках злили способы, на которые шли некие управленцы ради своих низменных целей.

«А ведь попался отчет не мне, а Василичу, тот непременно подписал бы», – с ужасом подумал Егор. В ту же секунду открылась дверь в кабинет:

– Здравствуй, Егорушка, здравствуй, мой хороший. – Василич вошел и прикрыл за собой дверь. – Что нового у тебя? Ну-ка, рассказывай!

Егор, не выказывая никаких эмоций, молчал. Он уже слишком хорошо знал Василича, чтобы понять, для чего тот пришел.

– А это что за кипа бумажек такая у тебя валяется? – Как бы невзначай проговорил Василич. – «В финансировании эксперимента отказать», – очень медленно, словно с трудом разбирая почерк, прочитал он вслух. – Что же ты, Егорушка, так эксперименты-то у нас не любишь, а?

Егор молчал, борясь с желанием вцепиться Василичу в глотку.

– Или, может, эксперимент этот и вправду бестолковый? – Василич задумчиво почесал подбородок. – Знаешь, Егорушка, у меня все же опыта побольше будет. Я возьму, да с документиком-то тоже ознакомлюсь. Ты как, не возражаешь? Обещаю, если вдруг мое мнение пойдет вразрез с твоим, я не буду ничего предпринимать, не посоветовавшись. Договорились?

– Разумеется, – выжал из себя Егор, понимая, что всякий спор приведет к еще более проигрышной ситуации. Ничего, будет еще и на его улице праздник…

– Вот и замечательно. – Василич сунул бумаги под мышку. – Ну а ты отдыхай, Егорушка, рабочий день ведь уже пятнадцать минут как закончился…

Покинув территорию производства, Егор просто несколько часов бродил по улицам города, пытаясь разобраться с кашей в голове. Он должен был вечером встретиться с Мишей, но на встречу решил не ходить – ему вдруг стало страшно, что внезапно может наступить время кормежки, и он просто не сможет удержаться…

Когда Егор вставлял ключ в замок своей двери, он был полон решимости начать действовать в ближайшие месяцы, но дома его поджидал очередной сюрприз.

На кровати, в кромешной тьме, сидел Василич. В руках он держал хорошо известную Егору книгу.

– Прочитал я отчет, Егорушка. – Василич говорил с расстановкой, медленно и слегка устало. – Прочитал я отчет… – повторил Василич. – И вот что думаю, Егорушка, – слегка поспешил ты со своим отказом. Но, как видишь, я не стал ничего предпринимать, а пришел прямиком к тебе, поделиться своей точкой зрения.