Любовь и свобода

- Просто маленькие крепче, - сказал Шило.

- Ну да… А Тане всё хуже становится, и смотрю я – Поль запаниковал, не знает, что делать. В общем, решил он в город за доктором съездить… вернее, сначала он хотел Тану туда отвезти, да я его отговорил. И поехал Поль один – взял мой мотоцикл и поехал. А я, значит, остался присматривать за Таной и остальными… Посмотрите, как он – спит?

Лимон и Илли одновременно шагнули к лежбищу Поля, наклонились над спящим. Да, сейчас Поль был именно глубоко спящим человеком, пусть страшно худым, но, в общем, здоровым. Он дышал глубоко и ровно, страдальческие складки у губ исчезли. Собака лежала, прижавшись к нему, и сторожила. Она лишь открыла глаза и предостерегающе посмотрела - так выразительно, как будто приложила палец к губам. Лимон кивнул ей и вернулся.

- Спит, - сказал он.

- Это хорошо… Часа три прошло, наверное. Я Тане догадался пилюлю скормить, которыми меня Моорс снабдил, и её вроде как отпустило. Даже что-то по хозяйству попыталась делать… А я слышу: едут. Сначала подумал, что Поль доктора везёт, а потом соображаю – не тот мотор. Не мотоцикл и не легковушка, и даже не санитарная. А броневичок. Какой броневичок, откуда? Погнал штатских в подвал, сам ружьишко в руки – и на чердак. Смотрю – въезжает во двор «росомаха» без башни, ну, такая у нас одна – в штабе гарнизона, связничок. Тормозит – и вываливается из неё инженер-подполковник Трикс в одних подштанниках, но в портупее и с пулемётом наперевес. Помните Трикса, наверное – здоровый такой кабан, в ручной борьбе чемпион? Вываливается он – и сразу прёт с пулемётом ко мне на чердак, я даже удивиться не успел. На чердаке огляделся, меня не увидел, к северному окну бросился, пулемёт установил, приложился – ну, вот сейчас горская банда из-за ската вылезет, бренча монистами…

Рашку внезапно замолчал, будто услышав что-то далёкое, потом достал из нагрудного кармана фляжку, приложился к ней и сделал три громких глотка.

- Береги печень смолоду, - сипло сказал он. – Понятно, молодёжь? Впрочем, вы уже какие-то не такие… не пьёте, не курите…

- Это плохо? – спросил Шило.

- Да не то чтобы плохо, - сказал Рашку. – Не совсем понятно… Это как десять лет назад – вдруг тараканы исчезли. Вы и не знаете теперь, что такое тараканы. Не вывести их было, особенно в казармах, спящим солдатикам пятки до живого мяса обкусывали. Ничто их не брало, никакой яд. И вдруг за какой-то год – как и не было никогда, джакч. Спорили учёные, в чём природа феномена, но так во мнениях и не сошлись… Наподобие этого и с вами. Вроде бы всё хорошо, а почему хорошо, непонятно. Поэтому иногда страшновато.

- Я курю, - сказал вдруг Гас.

- Ну, слава Творцу, - сказал Рашку. – Ещё не всё пропало… Заканчиваю. Подошёл я к Триксу аккуратно, спрашиваю – а мы с ним знакомы и на «ты», - что ты, мол, тут делаешь? А он меня увидел – ну и как будто так и надо, хорошо, мол, Тим, что и ты со мной, а то эти сволочи всё норовят со спины зайти. И целится во что-то. Я спрашиваю, что, мол, происходит, а он – ты что, не слышал, вторжение пандейцев вкупе с немирными горцами, да ещё какие-то летающие обезьяны с ними и карлики-наездники на обезьянах…

- Мы видели, - сказал Лимон.

- Кого?

- Обезьяну с карликом-наездником.

- Летающую?

- Нет, простую. Но огромную, таких не бывает.

- Ну, хоть не летающую… Нет, ребята, я вам верю, я сам за эти дни много нового для себя открыл. Просто в тот момент всё это звучало как бред. Да и было бредом. В общем, он понёс что-то про прорыв из туннеля, про голых девок в канализации… много ещё чего. Вроде он уже который день с ними сражается. Тут я понимаю, что у него куку замкнуло и что не зря его в санаторий потянуло… вот что хотите мне говорите, а место там специфическое… А потом он говорит: но я всех их положил, я их, гадов, заманил в город и взорвал газовые мины. И теперь им полный чёрный джакч. Постой, говорю, а как же жители? А я, говорит, сигнал воздушной тревоги дал, чтобы в бомбоубежища все ушли… И тут я понял, что он говорит правду, - а он это во мне почувствовал… психи – они всё понимают куда лучше собак. Только реагируют иначе… Ты, спрашивает, кто? Ты не Рашку – и за пистолетом. Только зацепился у него пистолет… Вот, собственно, и всё.

Он помолчал.

- Бомбоубежищ, которые и от газа защитили бы, у нас в городе три штуки всего. Остальные – вентилируемого типа… Я на пятый день в город съездил – когда Тане полегче стало. Я понял уже, что Поль под газовую атаку попал. Надеялся, конечно, его найти, но мне только рассказали про вас – что это вы его подобрали…

- Кто рассказал? – жадно спросил Лимон.

- Шиху Ремис, из «чёрной» гимназии, знаете его?

- Маркиза? Конечно. Как они там?

- Тяжело. Они как будто закрепились в Военном, мосты перекрыли, но там жрать нечего, склады-то в основном на станции… В общем, там сейчас… - Рашку покачал головой. – Безнадёга. Деревенские грабят город. Дней пять ребята ещё продержатся…

- А потом?

- Пойдут на поклон к деревенским. Деревенские выкатили ультиматум: вы работаете, мы кормим. Типа, по справедливости.

- С самого начала об этом говорили, ещё до… до того дня, - сказал Лимон.

- Это верно, это верно… - покивал головой Рашку. – Дело-то всё в деталях… в отношениях…

- А что? Какие детали?

- Ну… берут в полную собственность. Могут делать, что хотят. А кто не желает в рабство – что ж, тому полная свобода. На все четыре стороны. С пустыми руками…

- Ну почему так? – вдруг с отчаянием спросила Зее. – Ну почему всегда так?..

- Деревенские, - сказал Рашку и стал смотреть куда-то мимо всех. – Я, когда совсем молодой был, вот чуть постарше вас – батрачил у фермера. И меня знаете что поразило тогда больше всего? Вот у него два десятка свиней. И каждую он знает, у каждой имя – Синеглазка там, Цветик, Кубышка… Они у него розовые все, чистые, отмытые, хоть целуй, хоть за стол с батраками сажай – батраки, те позаскорузлее будут. А потом он их режет. И никак не может понять, почему меня от этой хренотени корёжит. Ведь всё правильно, всё разумно, а я какими-то детскими глупостями маюсь. В общем, ушёл я от него. Взял окорок Синеглазки – и ушёл… Н-да. Чего это я в воспоминания-то ударился? А-а… сообразил. Как раз тогда война с Кидоном закончилась. У них такая же система ПБЗ была, как у нас сейчас, а мы их всё-таки завалили. ПБЗ ведь как действует? – сбивает боеголовки с траектории, а кроме того – не позволяет детонаторам сработать синхронно. Чтобы атомная или там термоядерная бомба взорвалась – нужно, чтобы внутри неё две сотни детонаторов сработали абсолютно одновременно. И вот излучение башен эту синхронность каким-то образом расстраивает, и бомба сама себя разрушает. Но при переходе с частоты на частоту излучение заодно зацепляет по голове некоторых особо невезучих граждан… Многие обижаются и даже преступают закон. Их тоже понять можно – хотя и не простить, всё-таки измена не прощается… Так вот, наши использовали для разрушения их системы башен обычные боеголовки, не ядерные. И добились того, что ретрансляционное поле распалось. Говорят, что и без диверсионных групп не обошлось. В общем, как только появились бреши - тут и долбанули во всю мощь… Я вот к чему, мальчики и девочки: с того дня, как нас всех прибило какой-то ненормальной депрессией, у меня полностью прошли все боли. А это может означать только одно: система ПБЗ мертва…