Любовь и свобода

Потому, что перед Полем как будто раздвинули занавес как в театре. И я увидел большой чёрный треугольник высотой в дом и шириной примерно тоже. А потом мне показалось это был не треугольник а, конус, как шатёр горцев, но у них шатры цветные а, этот был совсем чёрный. И я вспомнил страшилки про чёрный шатёр в который, нельзя войти. Ты к нему идёшь идёшь идёшь а, он к себе не подпускает. И путешественник изнемогает и падает и, тогда шатёр его пожирает. Не знаю правда это или, нет. Но вот сейчас я сам увидел как, Поль подошёл. И он знал где, его искать. И может быть он смог бы в него войти. Командир потом сказал что, Поль мог перенести этот шатёр перед домом и в нём вылечить раненных.

Но тут вспыхнула вспышка такая же как, у карабина командира. Который раньше был у шестипалого. Вспышка была от дерева к Полю. Очень сильная. Мы стали стрелять в дерево но, там никого не оказалось. А Поля разорвало на части. Мы нашли только целую руку и часть головы и всё. Очень сильный был взрыв. И чёрный шатёр сразу исчез. А на том дереве мы нашли второй такой же карабин привязанный. Горцы ставят такие самострелы на горных тропах. Только там старые ружья или даже арбалеты. И тонкие верёвки. А здесь верёвки не было а, какой то приборчик с линзами. Я его сразу снял.

Мы сложили что, осталось от Поля, в мою куртку. И поехали на зад.

Да, и собака пропала. Она была недалеко от Поля когда, это случилось. А от взрыва мы не сразу начали видеть. Мы её звали и искали. Но пришлось ехать одним.

Вот так плохо закончился день который, начинался очень хорошо.

Конец сочинения 11.

Глава двадцать третья.

- Мы тут посовещались…

Лимон открыл глаза. Вернее, постарался открыть глаза. Веки будто слиплись, пришлось их тереть и приподнимать пальцами. Ещё немного, мрачно подумал он, и будут меня звать Лысаком… как там у Верблибена: «младые девы, вздымающие веки Столь старому отродью, что даже борода его… брада его…» Забыл.

Это была Элера. Младая дева. За ней толпились братья, числом два: Эдон с Брюаном, с сумкой чрез плечо. Смеркались сумерки…

- Да, - сказал Лимон. – Вы говорите, я, если не пойму, переспрошу.

- По поводу раненых, - сказала Элера.

- Что именно?

Язык всё ещё был распухший, но Лимон как-то приспособился, и речь получалась почти внятная. Надо было только не торопиться…

- Отец рассказывал… он же почти ничего не помнил, совсем какие-то обрывки… что когда он был молодым, ещё до мамы – из его крови выделяли плазму и вводили смертельно раненым, и те выживали. Вот сейчас попробовали повторить, но не получилось…

- Дальше.

- Но мы же – его дети! Может, у нас такая же кровь?

- Так, - Лимон понял, что очнулся. – А вы можете так же, как он?..

- Не проверяли, - сказал Брюан, - не пришлось. Но всякие порезы затягиваются моментально и никогда не гноятся.

- Всё ясно, - сказал Лимон. – С кого начнём?

- С меня, - сказал Брюан. Только сейчас Лимон увидел, что он бледный как бумага. – Брат всё-таки опытнее меня во всех этих опытах, а Элька… она больше в маму…

- Сколько времени понадобится? – спросил Лимон.

- Да… мы первую дозу уже отогнали, можно уже вводить…

- Тогда пошли!

Раненые лежали по двое: Дину с Ин-Пи, оба не слишком тяжёлые, и пограничник Тулан с Фитором, пареньком из станционного посёлка, который был с ними в лагере (Сапог его вспомнил) и у которого сейчас гнили обе ноги: он пытался бежать, и деревенские влепили ему с двух стволов дробью пополам с крупной солью. И Тулан, и Фитор приходили в сознание изредка и были откровенно плохи.

Госпиталь разместился в обихоженном крыле главного корпуса – то есть, по сути дела, в квартире Поля. Это получилось само собой, как будто так и надо. Но всё время на глаза попадались какие-то очень личные вещи, вроде фотографий на стене или застеклённых полок с тряпичными куклами в неизвестных науке костюмах.

И так получалось, что Лимон сейчас разгуливает по этой квартире как хозяин, а настоящие хозяева держатся за ним, подобно свите… Они вошли в проходной зал, откуда был вход в обе палаты, и сидевший в кресле с книжкой аптекарский сынок (как его?.. забыл) вскочил им навстречу.

- Как они? – спросил Лимон.

Тот только покачал головой.

Лимон поколебался несколько секунд, потом направился в палату тяжёлых.

Госпожа Тана и госпожа Илутера, жена аптекаря, обеспечили раненым весь возможный уход, так что в комнате даже не воняло; но видно было, что оба раненых уже доходят. Лимон постоял, держась за спинки кроватей, как будто получая через них какую-то информацию. Дети Поля мялись за его спиной.

Лимон обернулся.

- Первому – Тулану, - сказал он. И для верности показал: - Вот этому.

Эдон молча кивнул. Присел рядом с раненым пограничником на корточки, закатал рукав. Не глядя, протянул руку. Брюан вложил в неё длинную резиновую трубку. Эдон наложил жгут раненому повыше локтя, снова протянул руку. Брюан достал из сумки большой – реально большой, Лимон раньше таких не видел – шприц, наполненный прозрачной жидкостью, и подал брату. Потом подал ватку со спиртом. Тот стал тереть бледную влажную кожу на сгибе локтя. Появилась лёгкая краснота. Эдон несколько раз примеривался, наконец воткнул иглу, потянул поршень – в шприце заклубилась чёрная кровь. Сними, сказал Эдон. Брюан осторожно снял жгут. Эдон начал вводить содержимое шприца в вену. Лимон видел, как в иглу медленно втянулись завитки крови. Шла минута за минутой. Наконец Эдон ввёл всё до конца, вынул шприц и, подложив ватку, согнул локоть.

- Всё понял? – спросил он брата. Тот, почему-то бледный и потный, кивнул.

- Пойдём делать вторую дозу, - сказал Эдон. – Завтра, если понадобится, повторим…

- Я могу колоть, - сказала Элера. Элька. – Хоть колоть-то я могу?

- Наверное, - сказал Эдон. – Завтра и решим.

Лимон посмотрел на лежащих. Ничего не изменилось.

- А когда?.. – начал он.

- Не знаю, - сказал Эдон.

В дверь заглянул Ин-Пи. Он держался одной рукой за брюхо, но в целом выглядел ничего себе. Пожалуй, подумал Лимон, получше, чем я или Брюан…

- Вот ведь, - сказал он. – Папка ваш. Сколько людей ему всем обязано… и так…

Он вдруг взрыднул, закрылся рукавом и исчез.

Лимон застыл в непонятном испуге. Осторожно оглянулся. Дети Поля стояли с каменными лицами. Даже Элька. Ни слезинки. Просто закушенные губы.

- Я загляну к Дину, - сказал он. – Вы идите пока.

- Мы через полчаса… ну, или чуть больше, - сказал Эдон. – Можешь тут подождать.

- А я нужен? – спросил Лимон.

- Ну… а кому вводить?

Лимон кивнул. Конечно, он командир…

- Ему, - он показал на Фитора.

- Командир, - сказал Эдон нерешительно. – Вообще-то военная медицина предписывает…

- Я знаю, - сказал Лимон. – Но мы сделаем, как я сказал.

Он дождался, пока дети Поля уйдут (держась чуть плотнее, чем обычно держатся друг к другу люди, даже самые близкие друзья), и вошёл к палату к Дину.