Екатерина Чернявская - Хозяин зеркал

Кей молчал и смотрел в узкое подвальное оконце – сейчас, впрочем, наглухо заваленное снегом.

– Отчего ты злишься, Кей? – тихо повторил W.

– Я, Дафнис, не злюсь. Просто в течение довольно долгого времени я пытался понять, какого беса ты таскаешься за мной и токуешь, как тетерев по весне. Сейчас, кажется, понял.

Подвижная физиономия Господина W сделалась совершенно непроницаемой.

– Ага. Понял, значит, ты мою тонкую душу. Ну-ну. Приз тебе за догадливость.

Кей резко обернулся к нему, намереваясь ответить, но тут Господин W схватил его за плечо и шикнул. Из кухни выступил доктор Ломбах, на ходу вытирающий руки полотенцем.

– Итак? – спросил Кей.

– Итак, полицмейстер погиб в результате колюще-режущего ранения, нанесенного острым предметом, – устало проговорил медик. – Это случилось примерно два часа назад. Задето левое предсердие, но парень был здоровяком и умер не сразу. В легкие попала вода, значит, он был еще жив, когда злоумышленник сбросил его в пруд…

– Думаете, Расмуссена убили на Собачьем пустыре?

Доктор нахмурился:

– Не обязательно. Туда выходит сток городской канализации. Если уровень воды днем поднялся – а это вполне вероятно, потому что из-за оттепели снег растаял, – труп могло вынести в пруд течением. Необходим более тщательный анализ проб.

– Это всё?

– Нет. Я обнаружил в ране кое-что интересное. Пройдемте со мной, господа.

Кей коротко глянул на W, но тот, если и обеспокоился, ничем своего беспокойства не выдал.

В помещении кухни, низком и обширном, стоял промозглый холод. Печи не топились. На железном столе лежало тело, до подбородка накрытое клеенкой. Рядом поблескивал таз с инструментами. Пахло кровью и дезинфекцией.

Доктор провел их к столу и указал на белую кухонную салфетку рядом с тазом. На салфетке поблескивали крупинки чего-то черного.

– Стекло? – спросил Кей.

– Вулканическое стекло, или обсидиан. Очень редкий у нас минерал. Во времена Королевы его доставляли Караванщики откуда-то из Нижних Кругов.

– Оно было в ране?

– Да. Похоже, господина полицмейстера зарезали ритуальным ножом.

– Жертвоприношение?

– Вот этого не могу сказать. Вам еще что-нибудь от меня нужно?

Кей покачал головой:

– Нет. Спасибо. Ваш гонорар у Фроста.

– Благодарю. На этом позвольте откланяться, господа.

Врач натянул на сутулые плечи пальто и широким шагом покинул комнату. Кей обернулся к W. W смотрел на осколки стекла – нет, обсидиана, – и выражение лица у него было таким тоскливым, что Кею стало не по себе.

– Что случилось?

W усмехнулся:

– Два часа назад я пил твое вино и пытался развлечь твою девушку светской беседой. Она может это подтвердить. Так что мы точно установили – Расмуссена я не убивал. – Подняв голову, он добавил: – Ты мог бы и извиниться.

– Ты мог бы сказать еще в коридоре, что я неправ.

– А ты бы мне поверил?

Кей кивнул.

– Да?

– Да. Я знаю, когда ты врешь. Лгун из тебя, Дафнис, неважный.

– Правильно. Зачем войне лгать? Я прям и прост… в отличие от этого, с обсидиановым ножиком.

W подвинул труп и уселся на стол. Кей пристроился рядом.

– Что ты о нем знаешь?

– О нем – пока ничего, если кое-кто не разведал секрет бессмертия. Зато многое знаю о ноже.

– Что именно?

W прищурился на тусклый свет лампочки и сказал:

– Это не нож. Не ритуальный нож. Это, братец мой, пропавшая буква. Буква R. R, Revenge, Месть. Сто лет назад ею владел магистр ордена Василисков Рэдрик О’Сулливон. Не самая распространенная фамилия в наших краях. Теперь понимаешь, почему я так заинтересовался твоей Кларой?

По потолку скользили лучи фар. Окно этой комнаты выходило на проспект Возрождения, одну из главных городских магистралей, так что света, несмотря на выключенные лампы, хватало. Хватало на то, чтобы разглядеть вытянувшегося на диване Кея. W устроился на подоконнике. Тонкий сквозной силуэт, и в переменчивом освещении было уже не разобрать, юноша это или девушка, или даже – человек или призрак. Голос его звучал глуховато. По комнате плавал сладкий конопляный дымок от самокрутки Кея.

– Видишь ли, Иоганн слегка приукрасил действительность, – говорил W. – Мы не перестали быть людьми. Мы умерли. Для того чтобы стать буквой, нужно умереть. – Он обернулся, и глаза его тускло блеснули. – Всегда гадал: какая буква досталась тебе?

Кей промолчал.

– Да ладно, – усмехнулся сидящий на подоконнике. – Чего кочевряжишься? Как еще деревенский парнишка мог стать одним из правителей Города?

– Не поверишь, но тоже R.

W настороженно замер.

– Другая R. Реальность.

– А… – W снова повернулся к окну и принялся чертить по стеклу пальцем. Стекло мерзко заскрипело. – Я мог бы и сам сообразить. Поэтому тебя нравятся кристаллы льда и не слишком нравятся люди. Человеческая красота – иллюзия. Добродетель, дружба – иллюзии. Любовь – тоже иллюзия… А вообще не самый плохой вариант.

Кей приподнялся на локтях и угрюмо хмыкнул:

– Получить в сердце осколок кривого зеркала…

– Зачем же кривого? Прямого, братец. Мир и в самом деле редкостная помойка.

– Об этом я догадывался еще до того, как стал тем, кем стал.

– Конечно, догадывался. Буква должна подходить человеку, человек – букве. Иначе не приживется.

– Ты хотел рассказать про магистра Василисков.

W пожал плечами:

– А что рассказывать? Он был странный тип. Пассионарий, так это, кажется, называется. Себе – ничего, все для блага людей. Разрушим старый мир и построим на его развалинах новый, свободный и справедливый. Людей он, правда, не знал, поэтому те, кого он хотел облагодетельствовать, его же и сдали.

W дохнул на стекло, и тонкий ледяной узор исчез. Очистившаяся поверхность мокро заблестела.

– У него была буква, – сухо сообщил W. – Он мог стать одним из нас. Он подходил – умел мстить. Считал себя во всем правым, а нас – выродками, которых следует уничтожить.

– Полагаешь, он заблуждался?

– Не мне судить. Как бы то ни было, он не захотел воспользоваться возможностью. Принципиальный был, сволочь, не шел на компромиссы. Вот мы его и повязали, но свой осколок он куда-то ухитрился запрятать. Уж мы его пытали-пытали…

Кей поморщился. W иронически заломил бровь.

– …пытали-пытали. Не сказал. Тогда я пригрозил, что сожгу живьем его последних дружков. А он мне: «Жги на здоровье». Тут я слегка вышел из себя… бывает со мной такое, взрывной у меня, понимаешь ли, темперамент. Зашвырнул я его вместе с остальными Василисками в Храм, дверь запер и запалил костерок. Горело весело, но гад как-то ушел. И букву, судя по всему, с собой утащил.

Глубоко затянувшись, Кей откинул голову на ручку дивана. W наблюдал за ним с неодобрительным выражением.

– Чего ты эту дрянь куришь? От нее мозги гниют.