Екатерина Чернявская - Хозяин зеркал

Тварь ответила горловым рычанием.

– Она не шутит. Помогите! Спасите! Караул!

Игнорируя вопли тролля, пожиратель плоти схватил добычу в пасть и на четвереньках поскакал к лестнице.

– АААААААА! Мама! – орал Рэм, суча ногами. – Спасите кто-нибудь! Убивают!

Из ближайшего номера высунулась всклокоченная башка, и давешний черноволосый юнец недовольно буркнул:

– Фред, ну ты достал. Не можешь сразу им шею ломать? Отвлекает же…

– Спасите! – заклокотал Рэм. – Это ведь вы меня провели!

Молодой человек вылез из номера целиком. От плаща он успел избавиться и выглядел весьма расхристанно. Из-за спины его выглядывала пышнотелая и совершенно голая дамочка.

– А-а, – присмотревшись, сказал молодчик. – Тролль. Которого дискриминировали. Что, совсем задискриминировали? Выплюнь его, Фред. И запиши, что он там должен, на мой счет.

Рэма послушно выплюнули на ковер, однако карга сзади не унималась:

– А зеркало? Кто мне заплатит за зеркало, единственное, неповторимое, уникальное зеркало?!

– Заткнулась бы ты, убогая, – сказал молодой человек. – У тебя же полный зал этих зеркал.

Неизвестно, убедил ведьму аргумент или мрачный тон черноволосого, но завывания прекратились, зато из покинутого юнцом будуара простонали на несколько голосов:

– Милый, мы все горим! Мы пылаем! Иди скорей сюда!

– Авось не сгорите, – буркнул молодой человек. Отпихнув голую, он подошел к Рэму и протянул руку: – Давай вставай, чего расселся. Пошли, что ли, выпьем за знакомство.

Черноволосый Рэму очень понравился, и не только потому, что спас его, а потому, что сразу было видно – отличный парень, душа нараспашку. На лестнице он хлопнул тролля по слегка изжеванной спине и заявил:

– Ты на Фреда не обижайся. Гуль – он и есть гуль, что с него взять?

И Рэм не обиделся, ну просто ни капельки. Ясно же, что на гуля обижаться не стоит.

Зато вот светловолосый товарищ Черныша, хоть и не был гулем, понравился Рэму значительно меньше. Он сидел в нижней зале и внимал звукам фортепиано, смакуя при этом вино из морозного бокала. Словно нарочно издеваясь над изящной обстановкой, Беляк закинул на столик ноги в грязных туфлях. Вдобавок к грязи на туфлях, лодыжки Беляка были перемотаны бинтами в засохшей и бурой субстанции, которую Рэм не мог определить иначе, как кровь. Завидев тролля и его спутника, Беляк поморщился. Черныш, не обращая внимания на гримасу, плюхнулся на один из соседних стульев и потянул за собой Рэма. Тот тоже сел.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Рэм и протянул руку.

– Виделись, – невежливо ответил светловолосый и руки не пожал.

– Ты тоже дискриминатор, – сокрушенно вздохнул Черныш. – А ведь, глядя в твои синие очи, человек несведущий мог бы заподозрить тебя в родстве с нацменьшинствами. Знакомься: Рэм, злостный неплательщик, а в остальном милейшее существо.

При слове «очи» Беляк потер левый глаз и снова поморщился:

– На кой мы сюда притащились?

– Мы притащились сюда, – возгласил Черныш, – чтобы отметить твое чудесное воскрешение, а также твою блестящую победу в дуэли, хотя последнее более чем сомнительно. Но в любом случае нам стоит выпить.

– Ну, я пойду? – робко спросил Рэм.

На плечо его упала тяжелая рука, и Черныш сказал:

– Никуда ты не пойдешь. А если мой друг не в духе, так не обращай внимания – он по жизни не в духе, пока трезвый.

– Мне надо в Клуб, – процедил Беляк.

– А мне надо выпить! И мы выпьем, чего бы нам это ни стоило. Эй, кельнер, вина!

Дальнейшее Рэм помнил немного смутно. Принесли вино, много вина в больших хрустальных графинах и в бутылках, вина белого, розового и темно-бордового, и все хотелось попробовать. Беляк сначала держался, только щурился презрительно, а потом вдруг тоже начал пить. Он пил и пил, вино лилось в него, как в бездонную бочку, – Рэм не понимал, как в человеке может уместиться столько вина. При этом светловолосый, кажется, совсем не пьянел – только глаза его, неестественно голубые, словно горные озера, сверкали все злее. Черныш, впрочем, не отставал. Его дружок так и не снял ног со стола, а Рэм не решался сказать, что смотреть на засохшую кровь довольно противно. На коленях Черныша сидели две девушки, на правом и на левом. Та, что на правом, с пепельными кудрями и фиалковыми глазищами, подмигнула Рэму и хихикнула:

– Парниша, не тушуйся. Бабка тебе зла не желала. Старая она у меня и малость тронутая, но клиенты пока не жаловались.

Потом на месте внучки Томной Гретхен почему-то оказался жуткий Фредди. Черныш гладил Фредди по загривку, а Фредди довольно урчал и махал обрубком хвоста. Потом они втроем очутились в бассейне. Было очень мокро, но не холодно. Вода доходила до груди, и кто-то в ней плавал, зубастый и нехороший. На листе кувшинки вместо жабы разлеглась зеленоволосая русалка с чешуйчатым скользким хвостом. Черныш сгреб русалку и зло поцеловал в губы. Обернувшись к Беляку, он прокричал:

– Ну чего ты? Давай! Она пахнет рыбой!

Беляк, вместо того чтобы поцеловать русалку, подтащил к себе дружка и принялся целовать его. Русалка возмущенно плеснула хвостом и ушла вглубь, и вода ни с того ни с сего превратилась в лед.

Потом они снова пили, причем Черныш пил из какой-то странной чаши в форме человеческого черепа, с глазами-рубинами.

– Кровь уйдет в землю! – вопил он. – И там вырастет город-сад! А если не город и не сад, то все равно что-нибудь да вырастет!

Потом Рэм остался один, потому что остальные двое отправились освежиться в умывальную. Освежались они очень долго – Рэм успел опорожнить еще бутылку и отказаться от услуг странного котообразного существа с тремя хвостами и зубастой улыбкой. Потом в умывальной раздался взрыв. Рвануло так, что вынесло стену. Облако горячего пара заволокло зал, где визжали и колотили посуду. Из облака вынырнул Беляк под руку с Чернышом. Они подхватили ничего не соображающего тролля и понеслись прочь как бы по воздуху, или это просто у Рэма в башке окончательно помутилось. И над всем этим бедламом летели гневные выкрики Томной Гретхен:

– Кто мне заплатит за ущерб?! Кто? Ктоооооооо?!

Очнулся Рэм под фонарем. С черного неба сыпался легкий снежок. Фонарь освещал вывеску или не вывеску, а герб – оскалившаяся собачья морда, два скрещенных клинка и зачем-то линейка. Рэм потер лоб. В глазах все плыло и приятно покачивалось. Под вывеской была гостеприимно распахнутая дверь, так что тролль, поразмыслив, вошел.

Внутри обнаружился обширный зал с развешанными по стенам эмблемами, мечами и песьими головами. Головы Рэму не понравились, а в остальном все было очень уютно. В камине потрескивал огонь, бросая вокруг красноватые отблески. У самой двери прикорнул большой человек в ливрее. Наверное, он тоже счел комнату достаточно уютной и не захотел тащиться в снежную ночь. Рэм подумал, а не прилечь ли рядом и не подремать ли, когда его внимание привлекли голоса. Голоса доносились из-за полуотворенной двери. Неверными шагами тролль прошествовал через зал.