Мира Грант - Крайний срок

— Ты сильно преувеличиваешь мою способность к поеданию цветной капусты, приправленной карри.

Я потянулся за тарелкой. Мой жест стал сигналом для всех. Все разом расхватали блюда, вилки и ножи и принялись поедать то, что выбрали для себя. Махир поглощал пищу так, будто его несколько дней морили голодом, да и остальные не отставали. Не только я понимал, что означает его приезд из Лондона. Возможно, для нас это была последняя мирная трапеза, и никому не хотелось ее прерывать.

Усадить шестерых за кухонный стол Мегги оказалось на удивление просто. Но все дело было в нашей Мегги. Она была на редкость хорошей хозяйкой — умелой и приветливой и, кроме того, мгновенно приспосабливалась к запросам новых гостей. Входя на ее кухню, ты словно попадал на одно из старых телевизионных шоу из старых добрых времен до Пробуждения. Персонажи этих программ обычно сидят за столом, едят картофельное пюре, накладывая его из большой миски, и беседуют о том, как провели день. Вообще-то пюре у нас не было, и я не собирался ни с кем делиться своей порцией алу гоби. Зато у нас имелся горячий рис, самса и другие разнообразные угощения, которые мы передавали друг другу. Махир невероятно любезно общался с Келли, и та с каждой минутой все больше расслаблялась.

Но даже самых лучших намерений не хватит, чтобы остановить часы. Наконец мы начали откладывать вилки, допивать напитки. Наступило выжидательное молчание. Мегги встала и начала убирать со стола. Мы с Аларихом встали и выразили готовность ей помочь.

— Сиди, — распорядилась она. — Тебе придется хорошенько напрячь голову, чтобы управиться с моей сумасшедшей компьютерной системой, поэтому лучше не отвлекайся.

К Алариху ее слова не относились. Видимо, решила, что он с мойкой договорится.

Махир кашлянул:

— Пойду принесу кое-что, ладно?

— Да, пожалуй, пора, — кивнул я. — А вы будьте готовы растолковать нам медицинские идеи, док.

Келли улыбнулась.

— С радостью.

Мегги вернулась к столу. Она принесла мне банку колы и села слева от меня. Аларих примостился возле Бекс, оставив свободное место для Махира. Воздух в кухне словно стал тяжелым, как свинец.

Нам немного полегчало, когда Махир вернулся с охапкой светло-коричневых папок, содержимое которых было рассортировано с помощью разноцветных закладок. По меньшей мере, это означало, что он готов приступить к рассказу.

— У меня имеются виртуальные копии всех материалов, — начал он, уложив папки на стол без лишних прелюдий. — Электронной почтой посылать не решился. Боялся, что за мной следят после того, что случилось с доктором Кристофером.

— Австралийцем? — уточнил я.

— Именно. Прежде за мной наблюдения не велось, но сейчас вероятность этого сильно возросла. Поэтому я понял, что надо спешить и объяснить все при личной встрече.

— Резонно. — Я глянул на Алариха и Бекс и пояснил: — Один из ученых, к которым Махир обратился по поводу исследований доктора Эбби, пострадал. Его вышибли из Великобритании.

Аларих громко и протяжно присвистнул.

— Да, не шуточки.

— Верно, — сухо и серьезно произнес Махир. — У меня в руках — первоисточник и данные, предоставленные докторами Тивари и Кристофером. Также у меня имеются дополнительные сведения об исследованиях, проведенных доктором Шоджи из института вирусологии в Кауи. Последние сведения я запросил, когда еще находился в более-менее безопасной ситуации и знал, что могу контактировать с учеными за пределами страны. И наконец, здесь имеются файлы, которые мне прислал профессор Брэннон. Я успел их изъять, прежде чем мою электронную почту заблокировали. Копий для всех у меня, к сожалению, нет, но материалов достаточно. Мы сможем их внимательно просмотреть.

— Кто такой профессор Брэннон? — спросила Бекс. — Кажется, я уже слышала эту фамилию.

— Он был всемирно известным экспертом в области вирусологии… — быстро ответил Аларих за Махира. — Всю свою профессиональную карьеру он посвятил идентификации и изучению субштаммов Келлис-Эмберли. Он… — Аларих широко раскрыл глаза. — На прошлой неделе он застрелился. Самоубийство Брэннона стало сокрушительным ударом для сообщества эпидемиологов. Никто такого не ожидал.

— Боюсь, в том моя вина. — Махир протянул Алариху одну из папок. — Он изучал вирус в лаборатории. У профессора не хватало времени перейти на исследования в естественных условиях. Думаю, нам понадобятся некоторые разъяснения, чтобы мы смогли все понять.

Аларих начал перелистывать прозрачные файлы внутри папки, сощурив глаза с умным видом. Он будто хотел сказать: «Остальное может катиться куда подальше». Как часто я видел такое выражение на лице Джорджии.

Келли с ужасом воскликнула:

— Профессор Брэннон… мертв ? — Она была искренне потрясена. — Не может быть. Он не мог вот так умереть, не мог …

— Вы его знали? — спросил я, потянувшись за папкой, протянутой мне Махиром.

— Когда я училась в университете, то посетила одну из его лекций. Она была посвящена наследственным отличиям вируса Келлис-Эмберли от естественно встречающихся вирусов. — Келли медленно обвела нас взглядом. Затем она кашлянула и вымолвила: — У естественно встречающихся вирусов есть первичный «хозяин» — место, куда они могут отступить в том случае, если нет эпидемии. Как при малярии, являющейся бактериальной инфекцией. [17] На самом деле малярию вызывают простейшие микроорганизмы — плазмодии. Принцип везде одинаковый. Даже тогда, когда вспышки малярии нет, комары остаются зараженными. Поэтому малярии удается возвращаться, сколько бы раз мы ни приходили к выводу о том, что исцелили данное заболевание у людей.

— Но какое это имеет отношение к Келлис-Эмберли? — спросила Мегги.

— Никакого. В том-то и суть. — Келли пожала плечами. — Вирус Келлис-Эмберли не имеет природного резервуара. Он заразен для всех видов млекопитающих. Даже существа, слишком маленькие для активного размножения, могут быть его переносчиками — мыши, белки и так далее. Он глобально эндемичен. Излечение людей ничего не даст, если только мы одновременно не вылечим планету целиком.

— Ага, — кивнул я. — Значит, он был кабинетным ученым. Ты ему показал выкладки доктора Эбби, и он застрелился. Почему?

— Возможных причин несколько, но думаю, главная из них — перед вами.

Махир начал раскладывать на столе какие-то графики. Я особого смысла в них не увидел. Каждый из графиков представлял собой две ломаные линии — синюю и красную. Первая шла вверх, вторая — вниз. Красная линия временами сражалась со своим падением и демонстрировала краткие подъемы в виде небольших пиков, но затем ее неизбежно одолевала синяя линия, неуклонно стремившаяся к верхней границе листа. Мы молча уставились на бумаги. Келли побледнела и прикрыла губы ладонью. Казалось, ее может стошнить.