Денис Шабалов - Право на силу

– Где мы? – он поперхнулся, закашлялся – в горле драло наждачкой, неимоверно хотелось пить.

– Да где… Я тебя в здание оттащил.

– В наркологию, что ли?

– Ну. Минут десять уже здесь сидим, на втором этаже. Когда я тебя по лестнице затаскивал, на улице пальба началась, думал – все, выручили нас. А потом в окно гляжу – хрена, сидит это чудище, жрет себе Ломтя на том же месте, где фарш из него делало, а людей вокруг – никого. Кстати, а автоматы их там все еще валяются. Вот бы достать!

– Ага, достань, – Данил, кряхтя и цепляясь за друга, поднялся на ноги. – В котлеты захотел? Помнишь, книжку читали с рецептами? Как там… котлета по-киевски. Шницель на косточке, ага?

Сашку передернуло.

– Да ну тебя! А автоматы все равно достать надо. Как без оружия? На двоих один пистолет остался.

– Кстати, а где мой? – Данил дернулся к кобуре, пощупал – «макара» не обнаружилось.

– Да там где-то, у оградки остался. Ты думаешь, мне до пистолета было, когда тебя пер? – злобно зашипел Сашка. – Себя и меня сравни, я же легче в полтора раза!

Данил отмахнулся. Подошел, еще пошатываясь, к окну, выглянул. Деревьев в этом месте перед окном не росло, и монстр был весь на виду. Сидел около лежащего на земле жуткого кроваво-серого кома и, периодически погружая внутрь руки, отрывал куски и совал их в пасть. Данила бросило в дрожь от запоздалой мысли о том, во что мог бы превратиться и он, если б не товарищ.

– Спасибо, Сань, – отворачиваясь от мерзкой картины, прохрипел он. – От жуткой смерти спас…

– Да ладно, – Сашка пожал плечами, но было видно, что ему приятно. – Что делать будем? Видал – Ломоть в этого монстра три пули точно всадил, а он хоть бы хны! И как с ним справляться?

– Какая голова у него, обратил внимание?

– Ну…

– Вот. В голову надо было садить, тогда бы точно сдох! Ни одно животное без мозга жить не может!

– Что-то меня не тянет проверять, – поежился Сашка. – Ты сам-то почему в голову не стрелял?

– Да я стрелял! А мы когда-нибудь стрелять-то пробовали?! – в сердцах прошипел Данил. – Вот и промазал все четыре патрона! Да еще отдача эта, блин!

– Ладно, не важно уже. Как выбираться будем? Может, ночи дождемся, он и уйдет?

– Ты что!? Сваливать надо быстрей! Ты знаешь, какие тут ночью твари ползают? Вот и я не знаю! Вылезет какой-нибудь, еще похлеще этого, – и конец!

Сашка молчал, видимо признавая справедливость этих слов. Данил тоже примолк на минутку, обдумывая варианты.

– Надо помощнее чего-нибудь. Такое, чтоб саданул – и вдребезги…

– На дедово ружье намекаешь?

– Да. Помнишь, Родионыч рассказывал на занятиях, что для близкого расстояния круче гладкоствола ничего нет! Особенно, если цель без брони.

– Было, – подумав, подтвердил Сашка.

– А у деда в квартире наверняка картечь осталась! И жаканы! Он всегда говорил, что патроны сам заряжал, с запасом!

– Чё за жаканы? – заинтересовался Сашка.

– Да это пуля такая. Представляешь – свинцовый цилиндрик, продольно распиленный на четыре части и вновь сжатый. Убойнейшая вещь! При ударе в тело раскрывается крестом, увеличивая площадь поражения. А отдельные части вообще от основания отделяются и еще глубже проникают. Прикинь, какие она раны наносит!

– Ладно, если и остались запасы – как ты к нему на близкое расстояние-то подойдешь? Он вон как Кислого с Ломтем уделал, метров с тридцати! Чем это он?

Данил пожал плечами:

– Да кто его знает, чем… А близко подходить и не надо. Картечь хорошую убойность до сорока метров сохраняет, а жакан – и того дальше! Ну так что, идем за ружьем? Достанем – а там посмотрим, может, он уже уйдет куда…

Сашка засопел – покидать казавшуюся такой безопасной комнатушку ему не хотелось. Хотя, с другой стороны, товарищ был прав – надвигалась ночь, и если у них не получится пройти через площадь засветло, то к темноте стоило запастись чем-нибудь посерьёзнее, чем пистолетик.

– А достанем?

– А у нас выход есть? – вопросом ответил Данил.

– Ну… Можно по другой улице обойти…

Данил усмехнулся:

– Ну давай. Хотел бы я посмотреть, как ты крюк такой в обход с этой пукалкой сделаешь, когда тут такие монстры ползают, что их и очередью из «калаша» не возьмешь.

Сашка молчал, все еще не решаясь выйти наружу.

– Блин, Дан, вот и всегда так!.. – проворчал, наконец, он. – Вечно ты подначишь, а потом я вместе с тобой разгребаю…

– Ну, наверх-то я тебя не тянул, сам пошел. Понимал, чай, что к чему.

– Понимал, понимал, – передразнил Сашка товарища. Помолчал. – Как будто уговор не помнишь: куда один – туда и другой… Ладно, двинули. Ты хоть знаешь, где дед-то жил?

– Четвертая квартира. Первый подъезд, второй этаж, дверь налево. Он мне раз десять рассказывал.

– Ну что тогда – ни пуха?

– К черту! Пистолет наготове держи…

Ступая очень осторожно, стараясь не шуметь, ребята по широкой лестнице спустились на первый этаж. Данил, тормознув друга, осторожно приблизился к двери и выглянул наружу. Монстр сидел на том же месте. Жрал, хрустя костями. Тишина вокруг, только где-то на крыше наркологии ветер погромыхивает листом железа. И солнце садится…

По аллейке с когда-то асфальтовым покрытием, ведущей от входа в здание до ворот, ребята прокрались к выходу с территории диспансера.

Перемещаться старались так, чтобы в прямой видимости между ними и монстром находилось какое-то препятствие, вроде дерева или качелей. Вышли на дорогу, притормозили, внимательно глядя на мутанта и готовые при малейшем намеке на опасность рвануть назад в здание. Монстр продолжал увлеченно кушать. Глянул раз на ребят – и только. Видимо, не счел их добычей, достойной внимания. Ну и ладно, нашим легче.

Двинулись через дорогу, в сторону серой пятиэтажки, видневшейся из-за крыш полуразвалившихся домишек. Входя во двор, Данил вытащил дозиметр, внимательно следя за цифрами на экране. Семьдесят рентген – терпимо, если недолго. Демрон удержит.

Дедов дом возвышался посреди небольшого дворика, окруженный со всех сторон двухэтажками. Вероятно, когда-то этот дворик можно было назвать уютным – то тут, то там из зарослей буйной зелени виднелись полусгнившие скамеечки, столики, чурбачочки для сидения, детские качельки и карусельки, однако времена те давно уж миновали. Сейчас же он представлял собой настоящие джунгли: сквозь растрескавшиеся остатки асфальта пробивались молоденькие деревца, с крыш двухэтажек свисали толстенные, словно лианы, стебли вьюна, из оконных проемов рос кустарник… По всей площади дворика валялись обломки досок, кирпичей и даже целые фрагменты кладки, вывалившиеся из стен домов. И это не считая куч битого шифера, кусков рубероида и прочего мусора, оставшегося, как память, от загнанной под землю человеческой цивилизации. Словом – хаос и запустение.