Вероника Рот - Инсургент

— Прошу прощения, — начинаю я.

— Минуту, — говорит он, не поднимая головы.

— У меня нет минуты.

Он смотрит снизу вверх через кривые очки, хмурясь и собираясь меня отшить. Какими бы ни были слова, которые он хотел сказать, они застревают у него в горле. Он смотрит на меня с открытым ртом, глазами спускаясь с моего лица на черную рубашку, в которую я одета.

К собственному ужасу, выражение его лица кажется мне забавным. Я неуверенно улыбаюсь, пряча дрожащие руки.

— Полагаю, Джанин Метьюс хочет меня видеть, — говорю я. — Так что, буду признательна, если вы свяжетесь с ней.

Он подзывает Бесстрашных предателей, стоящих у двери, но в этом нет никакой необходимости. Охранники, наконец, заметили меня. Бесстрашные солдаты из других частей комнаты тоже двинулись вперед, они окружают меня, но не трогают и не заговаривают. Я изучаю их лица, стараясь выглядеть спокойно, насколько это возможно.

— Дивергент? — спрашивает один из них, пока человек за столом снимает трубку системы связи здания.

Если сожму руки в кулаки, то смогу остановить дрожь. Я киваю.

Взгляд останавливается на Бесстрашном, выходящем из лифта в левой стороне зала, мое лицо каменеет. К нам идет Питер.

Тысяча возможных реакций — от того, чтобы вцепиться ему в шею, до того, чтобы заплакать или как-то отшутиться — мгновенно проносятся в моей голове. Но я не могу сделать выбор. Поэтому просто стою и наблюдаю за ним. Джанин должна была знать, что я приду, она должна была специально выбрать Питера, чтобы забрать меня, она должна была.

— Нам поручено забрать тебя наверх, — сообщает Питер.

Я хочу сказать что-то резкое, но не могу произнести не звука, будто что-то крепко сжало мое горло. Питер идет к лифтам, я за ним.

Мы идем вниз чередой ровных коридоров. Несмотря на то, что мы поднимаемся на несколько лестничных пролетов, я все еще чувствую, что погружаюсь под землю.

Я рассчитывала, что они приведут меня к Джанин, но они этого не делают. Они останавливаются в коротком коридоре с рядом металлических дверей с каждой стороны. Питер набирает код, чтобы открыть одну из дверей, и Бесстрашные предатели окружают меня, плечом к плечу, образуя узкий туннель, чтобы я прошла по нему в комнату.

Комната маленькая, может, шесть футов в длину и два в ширину. Пол, стены и потолок сделаны из тех же тусклых световых панелей, которые горели в комнате, где проходил тест на способности. В каждом углу маленькие черные камеры.

Я, наконец, позволяю себе впасть в панику.

Мечусь взглядом из угла в угол, смотрю на камеры и борюсь с криком, зарождающимся в животе, груди и горле, с криком, который заполняет каждую частичку моего тела. Чувствую вину и горе, царапающие меня изнутри, сражающиеся друг с другом за господство, но ужас сильнее, чем они. Я вдыхаю и не выдыхаю. Мой отец однажды сказал мне, что это лекарство от икоты. Я спросила его, можно ли от этого умереть.

— Нет, — ответил он. — Инстинкты возьмут верх и организм сам заставит тебя дышать.

На самом деле, очень жаль. Это был бы выход. От этой мысли мне хочется смеяться. А потом кричать.

Я сажусь и кладу лицо на колени. Необходимо разработать план. Сделав это, я не буду так сильно бояться.

Но нет никакого плана. Нет выхода из глубины штаба Эрудитов, нет способа сбежать от Джанин, и никакого другого способа справиться с тем, что я натворила.

Перевод:Инна Константинова, Маренич Екатерина, Laney, helenrose, Екатерина Забродина, Воробьева Галина, Ania Lune

Редактура:Юлия Исаева, allacrimo, Любовь Макарова, Индиль

Я забыла свои часы.

Минутами или часами позже, когда паника отступила, я сожалела об этом больше всего. В первую очередь не о приходе сюда, и это было бы очевидно, а о голом запястье и невозможности узнать, как долго я сижу в этой комнате. Пусть боль в спине и говорит мне кое-что об этом, но явно не достаточно.

Через какое-то время я встаю и прохаживаюсь, вытягивая руки над головой. Я опасаюсь делать что-либо, пока нахожусь под наблюдением камер, но, наблюдая за моей зарядкой, им явно ничего не узнать.

Эта мысль заставляет мои руки дрожать, но я даже не пытаюсь гнать ее от себя. Вместо этого напоминаю себе, что я Бесстрашная и страх мне не чужд. Здесь мне предстоит умереть. Возможно, в ближайшее время. Таковы факты.

Но на происходящее можно посмотреть и с другой стороны. Я умру с честью, как умерли мои родители. И если все, что они говорили о смерти, правда, скоро я буду вместе с ними.

Качаю руками, меняя темп. Они все еще дрожат. Мне необходимо знать, сколько прошло времени. Я пришла немного за полночь. Сейчас уже должно быть раннее утро, возможно, четыре или пять часов. Или, быть может, прошло не так много времени, а мне так кажется из-за безделья.

Дверь открывается, и, наконец, я стою лицом к лицу с моим врагом и ее Бесстрашными охранниками.

— Здравствуй, Беатрис, — приветствует Джанин. Она одета в синие цвета Эрудитов и смотрит на меня сквозь очки с превосходством Эрудитов, которое мой отец научил меня ненавидеть. — Я полагала, что именно ты можешь оказаться той, кто придет.

Но я не чувствую ненависти, когда смотрю на нее. Я не чувствую вообще ничего, хотя знаю, что она отвечает за бесчисленные смерти, в том числе за смерть Марлен. Смерть существует в моей голове в виде строки бессмысленного уравнения, а я стою замороженная, не в состоянии его решить.

— Здравствуй, Джанин, — говорю я единственное, что приходит в голову.

Я перевожу свой взгляд с водянисто-серых глаз Джанин на Бесстрашных, стоящих по обе стороны от нее. Питер стоит за ее правым плечом, а женщина с морщинами в уголках рта за левым. За спиной, лысый человек с изображением самолета на черепе. Я хмурюсь.

Как Питер оказался на положении телохранителя Джанин Мэтьюс? В этом нет логики.

— Я бы хотела знать, когда это будет, — говорю я.

— Ты бы хотела, — отзывается она. — Это интересно.

Я должна была знать, что она мне не ответит. Каждая частичка информации, которую она получает, является фактором в ее стратегии, и она расскажет мне все лишь тогда, когда решит, что предоставить информацию полезнее, чем и дальше удерживать ее при себе.

— Я уверена, что мои товарищи Бесстрашные разочарованы, — говорит она. — Ты до сих пор не попробовала вырвать мне глаза.

— Это было бы глупо.

— Правда. Но, исходя из того, как ты действовала раньше, я предполагала другое поведение.

— Мне шестнадцать, — я поджимаю губы. — Я меняюсь.

— Это обнадеживает, — она, наверное, обладает способностью произносить ровно даже те фразы, которые должны звучать эмоционально. — Нам предстоит небольшая экскурсия. Пойдем?

Она делает шаг назад и машет в сторону двери. Последнее, чего бы мне хотелось, так это выходить из этой комнаты в полную неизвестность, но я не должна колебаться — я выхожу, бросая тяжелый взгляд на Бесстрашную женщину передо мной. Питер сразу же идет следом.