Мария Гинзбург - Не пролететь мимо Земли

За спиной музыканта заскрипели ступеньки.

Гарик обнял его, и горячее дыхание ударило Рикошету в спину прямо между лопаток. Музыкант непроизвольно выгнулся, словно не теплый выдох это был, а нож вошел ему спину, и на миг закрыл глаза.

– Так ударяет молния, так ударяет финский нож, – пробормотал он, задыхаясь.

Гарик разобрал только последние два слова и тут же разжал руки.

– Ну, пырни, – сказал он угрюмо. – Если достанешь.

Рикошет обернулся и несколько мгновений, показавшихся Гарику вечностью, смотрел в это напряженное лицо. Затем протянул руку и медленно провел по щеке.

– Расслабься, – сказал он насмешливо.

– Тебя не поймешь, – пробормотал Гарик.

Рикошет отнял руку.

– Побудь сегодня с Ритой, – сказал он, не глядя на Бабая. – Я не знаю точно, но думаю, что ей в последнее время крепко досталось. Сделай так, чтобы она позабыла обо всем.

Гарик кашлянул.

– А, – сказал он. – Если…

Рикошет покачал головой:

– Нет, Рита не такая.

– Хорошо, – сказал Гарик. – Но если ты останешься, мне будет тяжело.

– Я скоро уйду.

Гарик молча смотрел на него. Рикошет усмехнулся:

– Я тебя потом найду.

Гарик дернул щекой и хотел что-то сказать, но Рикошет не дал ему открыть рта.

– Я сказал тебе, что я тебя найду. И будь уверен – найду.

Вика не стала говорить, что у нее есть деньги на такси. Это убило бы всю романтику вечера. Тем более, оказалось, что Сереже с Катей тоже по пути. Сергей, как выяснилось, жил в том же доме, что и Вика, и даже в одном подъезде. Только Вика – на седьмом этаже, а парень – на четвертом.

– Прямо урбанизация какая-то, – криво усмехнувшись, сказала Катя, услышав об удивительном совпадении. Она жила в том же огромном доме, что и Вика с Сережей, но в корпусе напротив.

Грин взял Вику под руку. Сергей и Катя шли чуть впереди. Они о чем-то негромко разговаривали. Рома молчал. Впрочем, Вика не чувствовала неловкости, которая неизбежно возникла бы, если бы так упорно молчал какой-нибудь другой парень.

Рома вообще был неразговорчивый малый.

– Ты так все и прыгаешь? – спросила Вика.

Грин кивнул.

– Серега, – окликнул он солиста.

Тот обернулся на ходу.

– Возьми переночевать, – сказал Грин.

– Не вопрос, – откликнулся Сергей. – Как проводишь, так и заходи.

Катя что-то сказала ему. Сергей улыбнулся, блеснули зубы в свете фонаря.

– Даже так, – сказал парень. – Чем же я заслужил милость?

Катя что-то недовольно пробурчала. Сергей остановился и стал шарить по карманам. Грин и Вика догнали пару и тоже остановились.

– Ты чего? – сказал Грин.

Сергей протянул ему ключ.

– На, – сказал он. – Знай мою добрость.

– В смысле?

– У Кати сегодня мать в ночную смену.

– А твои родоки не удивятся? – спросил Рома. – Когда меня вместо тебя утром увидят?

– Если сына отмывая, – нараспев произнесла Катя. – Обнаружит мама вдруг, что она не сына моет, а чужую чью-то дочь – пусть не нервничает мама. Ну не все ли ей равно? Никаких различий нету между грязными детьми…

Сергей хмыкнул:

– Мать сейчас у сестры живет. А отец, я думаю, лежит по обыкновению пьяный у себя. Но ты закройся на всякий случай, в моей комнате замок есть.

Катя нетерпеливо постукивала каблуком об каблук. Налипший на сапоги снег начал таять, и стоять становилось холодно.

– Ладно, – сказал Грин, и компания двинулась дальше.

– Такой вечер сегодня удачный, – сказала Вика. – Мне так понравилось. И ваше выступление, и обстановка, и вообще все-все…

Рома покосился на нее, но опять промолчал. Он видел, что Вика пытается поддержать беседу, и сильно досадовал на себя, потому что ничем не мог ей помочь. В голове было абсолютно пусто. Даже водка, испытанное средство, которое всегда развязывала ему язык, на этот раз не сработало.

Вика слишком сильно нравилась ему.

Подростки как раз проходили мимо городского киноцентра. Над входом висели огромные буквы

ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ: БРАТСТВО КОЛЬЦА

– Ух ты, – сказала Вика, заметив вывеску. – Наконец и к нам привезли!

– Что за кино? – спросил Рома.

– Это по книге, – сказала Вика. – Типа сказки. Ну, знаешь, эльфы, магия… драки, – добавила она, сообразив, чем можно заинтересовать парня. – Этому фильму двенадцать, что ли, Оскаров дали. Должно быть круто. Может, сходим? Ты ведь, наверно, сто лет в кино не был.

Рома чуть поморщился. Он представлял себе, сколько может стоить поход на фильм, завоевавший двенадцать Оскаров. Да и в кино он был последний раз не так давно.

– Почему же сто лет, – сказал парень. – Прошлой зимой на это, как его, ну про войну… я же ходил с вами.

– Помню, помню, – сказала Вика. – Такое забыть невозможно.

Рома улыбнулся.

Всю глубину отвращения одиннадцатиклассников к чтению Валентина Владимировна, Викина учительница литературы, осознала в тот момент, когда проверяла сочинения 11 «Ф» по «Преступлению и наказанию». Курс литературы был безжалостно урезан в пользу физики, но все же не настолько, чтобы Валентина Владимировна не успела дать своим ученикам основные сведения о героях, фабуле и том особом мире, который среди литературоведов называется «Петербургом Достоевского». Именно их, в вольном изложении, учительница и получила обратно. Способность к восприятию материала вселяла определенные надежды. Однако для итогового сочинения, которое было уже не за горами, голых тезисов, добросовестно переписанных с тетрадок, было явно недостаточно. Следующим по программе шел Лев Толстой со своей фундаментальной «Войной и миром». Валентина Владимировна недаром имела звание заслуженного педагога. Гороно в то время еще проплачивало в киноцентре показ фильмов по произведениям школьной программы. И цены на сеансы далеко отстояли от оскароносных фильмов, не превышая стоимость двух баллонов пива. Таким образом, весь 11 «Ф» в один прекрасный морозный день оказался вместо уроков в темном зале киноцентра. Там же Валентина Владимировна обнаружила, что поучаствовать в культурном мероприятии решили и многие ее бывшие ученики, которые после девятого класса отказались от углубленного изучения физики и полному среднему образованию предпочли среднее техническое. Среди них был и Рома. Он заверил учительницу, что сегодня, по счастливому совпадению, занятия в ПТУ тоже отменены, чтобы ничто не мешало подросткам повысить свой культурный уровень. Приятная тяга к знаниям удивляла учительницу недолго. Классная же руководительница, которая была вынуждена присутствовать на сеансе в силу профессионального долга, сразу все поняла и скромно села в первом ряду с двумя отличницами-подхалимками. Основная часть школьников же разместилась на последнем ряду. Пустые бутылки из-под пива с грохотом покатились по проходам еще до того, как в зале погас свет. Валентина Владимировна ждала продолжения, замирая от ужаса и стыда. Впрочем, зал был полон такими же подростками из разных школ, конвоируемыми ее собратьями по несчастью. Вид у учителей был затравленный, на лицах застыло совершенно одинаковое выражение отчаяния и покорности судьбе. Рита сказала Вике, нехорошо усмехаясь: «Знаешь, на кого сейчас Вэвэ похожа? На нациста из мотопехоты. Который бросил свой мотоцикл на обочине, чтобы пописать в кустиках. Вот он уже расстегнул ширинку и тут увидел секрет партизан, заросших по самые глаза бородами». «Да ты у нас патриотка», сказала Вика подруге сквозь смех. Сравнение было настолько же точным, насколько и ядовитым. Стиль обращения Валентины Владимировны с учениками наиболее точно отражала фраза: «Arbeiten und Disziplin», украшавшая в свое время, насколько помнила Вика, ворота Бухенвальда.