Юрий Никитин - Тангейзер

Когда проезжали Кармил, Константин указал на приземистый горный мыс, где в древности первые иудейские пророки проклинали Баала, главного языческого бога, доказывали, что он и не бог вовсе, а одна из личин Сатаны, а потому язычники должны склониться перед Единственным и Истинным.

– Вон там, – сказал он, – жил сам пророк Илья… Видишь пещеру?

– Именно в той? – переспросил Тангейзер жадно.

Константин посмотрел на его юное взволнованное лицо, губы раздвинулись в снисходительной усмешке.

– Если не в той, а в соседней, – сказал он, – не все ли равно? Отсюда он вел наступление своими пламенными речами…

Тангейзер огляделся, повертел головой во все стороны.

– Храмы тут разрушены? Сарацинами или еще раньше?

– Здесь их и не было.

– А что было?

– Только жертвенники, – объяснил Константин хладнокровно. – А это просто груда камней, что рассыпается через десяток лет… Смотри-смотри, вот здесь Лемех убил человека, который построил первый город на земле и его потомство начало расселяться так стремительно…

– Кого?

– Каина, – объяснил Константин. – Каин так оброс волосами, что Лемех не увидел печать на лбу. Увы, стрелок он был первоклассный… К тому же на нем была шкура, содранная с первого Змея, а в этой шкуре любой становился лучшим в мире стрелком…

Дорога медленно и величаво поднимается, Константин весь как-то подобрался, посерьезнел, перекрестился, чем несказанно удивил Тангейзера. Подобно своему императору Константин не слишком демонстрирует благочестие, разве что напомнят, а сейчас вдруг сам без всякого подталкивания…

– Там похоронена святая Дева Мария, – сказал он Тангейзеру почтительно.

– Господи! – вырвалось у Тангейзера. – Где?

– Вон там, видишь?.. Это ее погребальная пещера. Последний ее приют…

Тангейзер перекрестился и некоторое время ехал тихий и полный благоговения, хотя сам император посмеивался над словами о непорочном зачатии и часто говорил, что такое невозможно, а сам он верит только в то, что можно доказать или проверить.

Проехали мимо гробниц Иосафата и Авессалома, Константин говорил о них тоже с придыханием и восторгом, но Тангейзер помнил только, что Авессалом от кого-то удирал и на скаку запутался пышными волосами в сучках ветки, под которой проскакивал на большой скорости. Его сбросило с коня, тут его и прибили, а кто такой Иосафат, вспомнить так и не мог, так как не слишком усердно слушал наставника по Священному Писанию.

Спускаясь по склону Элеона, пошли вскачь, благо никого не испугают внезапным появлением вооруженных франков, где только погребальные плиты, все долина в них, на многих странные иудейские значки уже стерлись под ветрами, что несут острый и жаркий песок…

Константин поинтересовался со странной усмешкой на лице:

– Не хотел бы оказаться погребенным здесь?

Тангейзер передернул плечами.

– Что за речи!.. Я молод и хочу жить долго!

– Все мы хотим…

– А вам что-то мешает?

– Нет, но… не узнаешь это место?

Тангейзер покачал головой.

– Нет.

– Тогда смотри и запоминай.

– А что в нем особенного?

– Долина Иосафата, – сказал Константин значительно.

– И что?

Константин вздохнул.

– Дорогой друг, ты настолько невежественен, что мне даже неловко. Даже не знаешь, что за место уготовано этой долине?

– Просветите меня, фрайхерр, – сказал Тангейзер почти с вызовом.

– Это место Страшного суда, – объяснил Константин. – Самое желаемое место для погребения любого сарацина или иудея. Господь однажды сказал устами Иоиля: «Я соберу все народы и приведу их в долину Иосафатову». Кстати, по исламу, кто будет председательствовать на Страшном суде?

Тангейзер в некотором раздражении пожал плечами.

– Откуда я знаю? Наверное, их пророк Мухаммад?

Константин покачал головой.

– Ошибаешься. Иисус Христос.

– Кто-о-о-о?

Константин повторил с удовольствием:

– Иисус Христос. Так что не такие уж мы и разные…

Долго ехали молча, лишь однажды Константин взглянул в сторону невысокой приземистой горы и посоветовал как-нибудь на досуге подняться туда.

– А что там?

– Гора Сион, – объяснил Константин, – там сохранилась в целости гробница Давида. Ну, ты читал о нем в Библии… Ах, да, ты же про людей все пропускал…

– И правильно делал, – отрезал Тангейзер с вызовом. – Люди там какие-то… Это ж тот Давид, что послал на смерть своего лучшего военачальника лишь для того, чтобы беспрепятственно спать с его женой?

– Ну, – ответил Константин с неохотой, – вообще-то да… Но он убил богатыря Голиафа…

– Я рыцарь, – ответил Тангейзер. – Этот человек запятнал себя навеки нерыцарским… скажем прямо, бесчестным поступком!.. И что бы он ни делал раньше, все коту под хвост…

– Ты слишком строг, – протянул Константин, но уверенности в его голосе не было. – Юность, юность…

Тангейзер холодно промолчал и ехал долго, всем своим видом показывая, что о таких людях даже говорить не желает.

Наконец Константин, заметив, что куда молодой рыцарь ни обращает взор, то и дело натыкается им на Моавитские горы, сказал примирительно:

– О Моисее думаешь?

Тангейзер переспросил:

– А он при чем? Моавитские – это же не от Моисея?

– От Моава, – согласился Константин. – Дочери Лота напоили отца и легли с ним совокупляться. Одна из них родила Моава, это его горы… А с них Моисей смотрел на Палестину.

– Зачем?

Константин сдвинул плечами.

– В Библии сказано, что Господь повелел Моисею: «Взойди на гору сию, на гору Нево, что в земле Моавитской против Иерихона, и посмотри на землю Ханаанскую, и умри на горе, на которую ты взойдешь, и приложись к народу твоему…»

Тангейзер зябко передернул плечами.

– Какая жуть… Вот так и сказал?

– Ну да, – подтвердил Константин. – Моисей плакал и просил дать пожить еще, но Господь сказал твердо, что ни одному вышедшему из Египта нельзя входить в землю обетованную, а раз так, то давай мри, не задерживай остальных.

– И… умер?

– Пришлось, – ответил Константин. – Конечно, это немножко обидно задумать Исход, затем сорок лет водить племя по пустыне, обучая его брать города и крепости, наконец подойти к самой границе и услышать: «Войдут все, кроме тебя!»… В общем, его по-быстрому закопали и сразу же перешли речушку и ринулись захватывать Палестину.

Тангейзер пробормотал:

– Что-то слышал про блудницу, что дала приют двум первым иудеям, проникшим в Иерихон…

Константин сказал с укором:

– А помимо блудниц, что-то помнишь из Священного Писания?

Тангейзер подумал, просиял:

– Ага, конечно!.. Старцы подглядывали за купающейся Сусанной и рукоблудили!

Константин вздохнул.

– Ну-ну, а что еще?.. Нет-ет, лучше молчи, а то навспоминаешь, я знаю, что такие вычитывают даже в святых книгах… Взгляни лучше во-о-о-он туда!