Юрий Никитин - Рассветники

– В смысле, – добавил Корнилов с недоброй улыбочкой, – иначе сам вскоре к ним опустишься. О моде говорить – еще круче, чем рассуждать, как бы свалить отседова.

Я молча пил кофе и пожирал пирог, Корнилов прав, разговоры о том, что пора валить из этой страны, на втором месте после перемывания костей тупому и дурному правительству, где одни воры, что знают только как воровать и доводить страну до краха.

Это и есть у нас самый любимый спорт, а не футбол или хоккей, которые можно с банкой пива смотреть по жвачнику. То, что последний крупный кризис, потрясший мировую экономику, начался не у нас, а там, где, по их мнению, самое лучшее в мире правительство, во внимание не принимается. Все равно у нас все хуже, и все криворукие, тупые и ленивые, и как только угораздило нас, таких замечательных, родиться среди такого пьяного быдла.

По твердому убеждению обывателя в правительство пробиваются только жулики и воры. И сразу же начинают разворовывать страну, выводить за границу миллиарды, открывать себе и родственникам в Швейцарии тайные счета в банках, а еще ездят с мигалками. Если в стране что-то плохо – это они, гады, довели страну, если хорошо, то вопреки их подлым стараниям развалить всё и везде.

И хотя никого еще не поймали за руку и не указали на его тайный счет, все равно обыватель твердо убежден, что у всех членов правительства они есть. Почему? Да потому что сам сразу же в первую очередь постарался бы урвать побольше, и еще больше. И еще.

Конечно, каждый обыватель знает не только как играть в футбол или выйти из финансового кризиса любой стране, но и легко управлял бы государством, если бы его скромность и порядочность не помешали стать президентом.

Туповатого и самодовольного обывателя сразу можно узнать уже по этому признаку: если по его мнению в правительстве все дураки и воры – понятно, он именно тот скромный гений, что сразу бы сделал Россию передовой во всех отношениях. Нет-нет, вслух это никогда не скажет, но такое видно по его апломбу и снисходительной усмешке, с которой указывает на «крупные промахи» президента, премьера и прочих, принявших на себя бремя руководства.

Россия, правда, как и другие страны, становится богаче, ее жители живут несравненно лучше своих отцов, а те жили зажиточнее дедов, на смену телегам пришли прекрасные автомобили, а телевизоры, холодильники и все прочие удобства, так ценимые обывателем, теперь в каждой семье. Несмотря на тупое и вороватое правительство.

Что, существуют серьезные проблемы и Россия из-за падения рождаемости вообще скоро исчезнет? Но гораздо раньше по этой причине исчезнут Франция, Германия, Испания, Италия… и вообще все европейские страны и нации, на которые обыватель постоянно молится и которые ставит в пример. Даже США исчезнут по той же причине.

И собор Парижской Богоматери раньше станет мечетью, чем храм Василия Блаженного, это уж точно. Хотя там ох какое умное и совсем не вороватое правительство. А есть доказательства, что не вороватое? Нет. Как нет и улик, что российское – вороватое. Но для обывателя все ясно и без них: у нас все равно говно, в Европе поют и пахнут.

Для этих ничтожеств это единственная возможность уверить себя, что они не самое последнее говно, раз «все понимают», и потому «не хотят участвовать», хотя никто их не приглашает. Так хоть перед туповатой женой и пока еще туповатым ребенком можно показаться мужчиной, иронизируя над речью президента или его указами, но когда и те поймут, что у их главы семьи ничего, кроме тупых понтов, нет, жизнь такого обывателя превратится в ад.

Мигнул огонек на мобильнике, я кивнул, зажегся экран, милое лицо Энн, она сказала деловито:

– Вижу, ты не на работе, это хорошо…

– Но и не в сауне с девочками, – заверил я, – вот смотри!

– Ничего плохо в сауне нет, – возразила она, – даже с девочками, я не настолько собственница… Ты как насчет того, чтобы сходить в кино?

Я сказал изумленно:

– Кино? Ты чего?.. Не осточертело на работе?

– Работа не может осточертеть, – сказала она наставительно, – иначе лучше уступить место тем, кто будет работать с радостью. Так ты пойдешь?

– С тобой, – заверил я, – хоть на край света, а хоть еще дальше! Могу и в кино, где наша не пропадала.

– Тогда сегодня в восемь?

– А успеешь?

– Для этого случая успею, – заверила она.

– Ого, – сказал я, – а что за особый случай?

– Потом скажу, – пообещала она.

– А сейчас? Хоть намекни…

– Ах, вот ты какой? – сказала она. – Так ты хочешь меня видеть?

Я примчался на четверть часа раньше, очереди в кассу, естественно, нет, хотя фильмы сейчас не только бесплатные, но и каждый зритель получает бонусы, всякий раз иные: иногда подарок из рук кассира, иногда пару долларов на мобильник, однажды зрителей встречала у входа сама Аня Межелайтис, и каждый мог коснуться, а то и пощупать ее изумительную грудь или погладить по дивным булочкам.

Энн выскочила из арендованного автомобиля за три минуты до начала, я уже начал беспокоиться. Автомобильчик, управляемый автоматом, тут же унесся, а она пошла ко мне уже ровная и прямая, настоящая леди, что не забывает блюсти и соблюдать.

– Привет, – сказал я, – какая ты и сегодня изумительно красивая… У меня начинает сердце щемить, что ты не мое существо.

– Собственник, – произнесла она с достоинством. – Нет уж, мы никогда больше не будем рабами.

– Ну хоть денек!

– Ни часу, – отрезала она, потом смилостивилась: – Ладно, полчасика, если у тебя такие вкусы. Или нет, четверть часа! Хватит?

– Нет, – сказал я. – Согласен только на вечность.

Она ответить не успела, я подхватил ее под руку, из кассы нам подали два мороженых в хрустящих стаканчиках, мы прошли в зал, заполнено почти четверть кресел, чудовищно много, я ощутил, что фильм, возможно, в самом деле стоит того, чтобы посмотреть.

– Ну, говори!

– Еще рано, – прошептала она.

– А когда будет не рано?

Она посмеивалась, а когда погас свет, прошептала:

– Смотри… Да не на меня, на экран!

Я добросовестно старался смотреть, хотя там для меня ничего интересного, фамилии режиссера, сценариста и операторов ничего не говорят вообще любому зрителю, и чуть не пропустил миг, когда промелькнуло «Консультант Энн Варлей». Вообще-то, промелькнуло, уже шли другие имена и фамилии, прежде чем я сумел восстановить то, что увидел секундами раньше.

Энн замерла, еще не знает, успел я что-то понять или нет, я нежно прошептал ей на ухо:

– Сейчас увидим твою инквизиторскую работу?

Она довольно заулыбалась, вижу в полутьме, ответила тихо:

– Бесстыжий, какая инквизиция? Наша организация – миссионерская, мы несем свет и добро, искореняем зло и насилие…

Фильм, как я не сразу понял, замышлялся как пространная летопись о первых днях начала становлении Руси. О призвании викингов под началом удалого Рюрика, установлении власти над Новгородом, а затем победном захвате князем Олегом великого города Киева. Рюрика играл великолепный блондин англосаксонского типа, его брата Трувора, естественно, негр, а третьего брата, Синеуса, актер монгольского типа, явно призванный олицетворять «бронзовых людей», которые в США становятся национальным большинством.