Андрей Щупов - Сонник Инверсанта

— С вами, к сожалению, начнется реверсивный процесс. Проще говоря, из этого мира вас перенесет в иное пространство.

— Домой?

— Не уверен… Даже скорее всего нет.

— То есть?

— Видите ли, куда именно вас перенесет — не сумеет предсказать никто. Могу только предположить, что это окажется первая встречная система, в которой обнаружится вакантная брешь. — Адмирал смущенно пожал плечами. — Мы называем это валентностью систем.

— Однако, заманчиво!

— Поймите меня правильно, Ваше Величество, я не допускаю даже мысли о каком-либо обмене. Ни один из Визирей не проголосует за возвращение прежнего Консула. Особенно сегодня, когда все складывается так удачно…

— Удачно? До меня, признаться, доходят иные слухи.

— Ничего не попишешь, Ванессия всегда оставалась варварской страной. Так что совсем без вольницы обойтись невозможно.

— Вас это, похоже, не слишком удручает?

Мужественное лицо Корнелиуса украсила сумрачная усмешка.

— Я потомственный военный, Ваше Величество, и к смерти отношусь философски. Да и как к ней еще относиться, если только в дорожных авариях в Артемия ежегодно теряет до ста сорока тысяч жизней. Никакие военные потери здесь и близко не стоят.

— А дедовщина с дезертирством?

— Это все происки недругов, Ваше величество! — вмешался запунцевевший советник. — Все сугубо в пределах установленных норм!..

Я хмуро взглянул на советника.

— Кем установленных? Вами, Пантагрю? Или вами, Корнелиус?

На мгновение мне показалось, что Адмирал вот-вот перекрестится, но он судорожно вздохнул и удержался.

— Нет, но… Есть же, в конце концов, статистика, Ваше Величество…

— Которую также складывают из отдельных кубиков зависимые люди. От вас, между прочим, зависимые! Так что не надо мне рассказывать байки про нормы и стандарты.

Пантагрю открыл было рот, чтобы высказаться в свою защиту, но я раздраженно отмахнулся.

— Ладно, отложим эту тему на потом… Когда поезд прибудет на место?

— Примерно часа через четыре. — Без малейшей запинки откликнулся Адмирал.

— Так долго?

— Дело в том, что мы вынуждены часто останавливаться. Нужно осматривать пути. Есть сведения, что оппозиция активно проводит минирование дорог. Кроме того, впереди несколько мостов, а они также представляют потенциальную угрозу.

— Понятно. Значит, есть время взглянуть на папку генеральных реформ. Вы ведь, кажется, упоминали о таковой, Пантагрю?

Чиновник поежился.

— Да, Ваше Величество, но…

— Папку! — я протянул руку. — Думаю, пришло время познакомиться с деятельностью руководящего аппарата Артемии…

Ангелина сидела с ногами в кресле, руками обхватив острые колени. Глаза ее неотступно следовали за мной, напоминая взор забившегося в угол мышонка. Между тем, я продолжал метаться по штабному вагону, нервно стискивая кулаки, изливая в пустоту всю скопившуюся за последние сутки желчь. Разумеется, все до единой капли доставалось ей. Смешно, но в качестве ближайших духовников у мужчин, как и в прежние времена, выступают их боевые подруги. Они не разыгрывают из себя героинь, они попросту сменяют «у станка» прежних вечно жалеющих бабушек и матерей, и, заработав очередную порцию жизненных шишек, мужчины с готовностью плетутся к ним, дабы пожаловаться на коллег по работе, на маленькую зарплату, на злых начальников.

Поезд мчался по рельсовому пути, и колеса привычно наигрывали «Самбу» на стыках. По пояс утопая в деревьях, за нами неотступно следовал огромный Микола. Тот же черный человек, что преследовал в свое время бедолагу Моцарта. Впрочем, этот был раз в двадцать повыше и помощнее. Он не отставал от поезда ни на шаг, и я ничуть не сомневался — появись у нас возможность пересесть в самолет или на корабль, мой грозный сопровождающий не оставил бы меня и там. Впрочем, так оно и должно было быть. Быстрее тени только свет…

— Вот! — я потряс в воздухе алой папкой. — Эту галиматью они не постеснялись мне преподнести. Указы о реформировании армии, об улучшении качества службы и окончательном искоренении дедовщины.

— Что в этом плохого?

— Да все! — я остановился перед Анной, наугад раскрыл папку. — Вот послушай: «картонные погоны разумнее сменить на плексигласовые, многоразовые… Нет, это не то… Ага, нашел!.. Как известно, основная беда служащих — обилие свободного времени. В некотором роде личность смиряется с тем, что часть его жизни отдана государству, но чужое — это уже не свое, а, следовательно, проявляется пренебрежительное отношение к собственному времени. Хорошо известна пословица: „Солдат спит, служба идет“. К сожалению, это правда. Свободное время солдату совершенно не нужно, однако куда его потратить, сам он придумать не в состоянии. Отсюда различные казарменные развлечения, переходящие порой в откровенную жестокость. Следовательно, генералитет должен сделать шаг навстречу младшим чинам, а именно:

— заменить стальные пуговицы и пряжки на латунные или свинцовые — с обязательством начищать оные ежедневно до надлежащего блеска.

— ввести мужские парики с двумя косичками — с обязательством расчесывать последние перед сном и утренним построением.

— простой рукав сменить на рукав с обшлагом — с обязательством ежедневно вычищать всю набившуюся за обшлаг грязь.

— ввести парадные и рабочие перчатки белого и серого цвета — с обязательством ежедневно выстирывать оные, гладить, а при необходимости и отбеливать специальными растворами… — я снова потряс папкой. — И так на протяжении нескольких десятков страниц! Ни одного слова о физических тренировках, о стрельбище, о рытье окопов! Эти идиоты решили помочь солдатикам убивать время! Не наполнять его чем-либо полезным, а именно убивать!

— Так объясни им, как это следует делать.

— Уже объяснил, — я кивнул в направлении стола. — Сегодня я подписал приказ о разжаловании в рядовые авторов данного проекта. Лучше бы. Конечно, расстрелять, но дураки живучи, всех не перестреляешь… — Я прошелся по вагону, брезгливо швырнул папку на стол. — Но это еще не все. Пока я гостил у Зубатова, они умудрились наштамповать у себя в Палатах около полусотни различных попечительных фондов и столько же комиссий, долженствующих наблюдать за означенными фондами.

— Почему ты так сердишься? Возможно, это действительно нужные фонды? — попыталась вступиться за Визирей Анна.

— Черта-с два! Все липа и ложь!

— Причем здесь липа?

— Липа? — я непонимающе уставился на нее. — Ах, да, у вас же здесь липы не растут…

— Послушай, Петр, твое настроение мне совершенно не нравится. Да, не все кругом идеально, но это жизнь! В конце концов, ты не рядовой чиновник, ты Консул, и это не твое дело копаться в подобных мелочах.